Убить наследников - Юрий Лузанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Отчего-то Рича хранила судьба.
При всей экстремальности работенки он за нее держался. К Ричу относились с уважением и неплохо платили. Он кропотливо копил на свою собственную «однушку». А пока был доволен и этой съемной дырой. Хоромы с евроремонтом ему были ни к чему. К тому же отсюда было рукой подать до рынка.
– Рич у нас арабист, Саади в подлиннике читает, – уважительно заметил Коля.
– Невелико достоинство, – скромно заметил Рич.
– Представляешь, Илюха, он даже комментарии к Корану в какое-то издательство отсылал. Рич крутой.
– Да какой я крутой. Была бы у тебя мама из Ирака…
– Не скажи. Вот у меня мать чувашка, а папа чистокровный белорус. И что толку? Ни чувашского не знаю, ни в белорусском ни бельмеса.
Коля с философской грустью махнул очередную стопку.
– Ты мусульманин? – спросил Илья у Рича.
– Глупо связывать себя условностями, – ответил тот. – Мне просто интересна восточная культура. В детстве бабушка читала мне много арабских сказок. Они меня завораживали, но еще больше мне нравилась внешняя форма языка, все эти извилины, завитушки. Я их любил копировать. Мне они казались чем-то выхваченным из природы – изгибом ветвей, волнами с россыпью брызг…
– Понял, ты поэт, – протянул Илья.
– Не знаю, не пробовал. Зато я с малых лет почувствовал, что жизнь не так проста и прямолинейна, как кажется многим. Понимаешь, в моей семье все было странно. Мама была гораздо старше отца. Любовь между ними быстро прошла, они стали чужими. Терпели друг друга, видимо, исключительно из шпионской конспирации. Как сказал Хайям, «О, жестокое небо, едва распустилась – как уже осыпается роза моя». Было невыносимо оставаться дома. Когда бабушка умерла, я сбежал.
– Рич, расскажи про свой черный пояс по каратэ, – встрял Коля. – По этому, как его, кику… кеку…
– Кекусинкай, – дернул углом рта Рич. – Да ладно, потом.
Коля не отставал: расскажи да покажи. Рич отнекивался, но упертого пьяницу не переспоришь. Пришлось со вздохом подняться с дивана и показать «вертушку Кин Суна», чем-то похожую на балетное фуэте. Коля победно заулюлюкал. Рич еле сдержался, чтобы не выбить у него ногой бутылку.
Илья в ответ хотел рассказать о себе, но Коля его пхнул. И торопливо наплел, что Илья его дальний родственник, который приехал на заработки из Мурома. Мол, дома работы нет, а в столице можно хоть как-то устроиться. Но снимать квартиру ему пока не на что.
– Он поживет у тебя немного, а?
– Окей, – кивнул Рич. – Только лишней кровати нет, придется спать на матрасе.
Так Илья остался у арабиста.
Прошли две недели. Рич утром уходил на работу, вечером возвращался. Допоздна он сидел за комби-ноутом, задумчиво глядя в экран и поглаживая пупырышки клавиш.
Время от времени прибегал Коля, приносил из общаги свежие новости. Заведено уголовное дело по статье «Убийство». Илья объявлен в розыск. Комендант хотел кого-то вселить в опустевшую комнату, но следователь запретил.
Коля рассказал, что коменданта крепко пропесочили в ректорате, когда выяснилось, что в студенческой общаге жили муж с женой, пусть и студенты. «Ты нам молодежную среду разлагаешь!» – гремел на Падлыча проректор по воспитательной работе. И прислал батюшку с кадилом и кропилом, который степенно обработал сначала опечатанную дверь, а потом со строительной люльки – и окно.
– Где похоронили Алину? – тихо спросил Илья.
– Не знаю. Вроде какие-то дальние родственники тело забрали.
– У нее был брат. Сводный брат Дрон.
– Без понятия, Илюха.
Илья шумно выдохнул. Он застал живой маму Алины, худую жилистую женщину, страдавшую неврозами. К нему теща испытывала плохо скрываемую враждебность. Во время знакомства сверлила провокационными вопросами. Узнав, что Илья учится на историка, ехидно заметила, что он занимается «тем, чего нет». К счастью, у него хватило ума не затевать спор.
Илья видел Людмилу Руслановну всего трижды: в тот самый день знакомства, потом на росписи в загсе и, собственно, на ее похоронах (можно ли это считать третьим разом?)
Теща умерла внезапно, как перегоревшая лампочка. Илья сильно подозревал, что сама себе помогла. Но с Алиной он на эту тему не заговаривал, ей и так было тяжко.
Лежа у Рича на матрасе, Илья целыми днями вспоминал свою недолгую жизнь с Алиной. Пытался отвлечься ютуб-каналами и реалити-стримами. Пару раз в криминальной хронике мелькнуло его лицо. Давнишний уродский снимок со студенческого билета, где он, нехарактерно насупленный, был не похож на себя. «Ну и хорошо, что не похож», – злорадно подумал он.
Размышляя о случившемся, Илья все время пытался найти какую-то рациональную взаимосвязь, склеить события. Временами его бил озноб от страшной мысли: а вдруг это я убил?
Тогда он сидел как парализованный. Потом вставал и отчаянно экспериментировал – надавливал себе пальцем на горло и жал, жал сильнее, наконец изо всех сил, пока не начинал задыхаться и кашлять. Подходил к зеркалу и подолгу разглядывал след на горле.
Это могло случиться помимо моей воли, с ужасом думал он. Может быть, моя скрытая агрессивность так вырвалась наружу?
Он не знал куда себя деть. Хотелось выйти на улицу и бежать, нестись до какого-нибудь препятствия. Влипнуть в него и биться всем телом, орать. Если бы в этот момент его схватили и увезли куда-то, это было бы настоящим избавлением…
Но выходить он не мог. Срабатывал тормоз самозащиты. Его искали, и он должен был скрываться. Таковы были правила этой дьявольской игры.
Нападение
Следователь Пантелеев метнул дротик. Тот вильнул вправо и просвистел рядом с ухом следователя Суставина.
– Паша, идиот!
– Не попал же, – проворчал Пантелеев, откидываясь на спинку стула.
– Кто так бросает? Тут плавность нужна.
Выдернув дротик из стены, Суставин отошел от мишени. Прищурясь, качнулся на каблуках и метнул оперенное шило, нежно разжав пальцы. Будто воздушный поцелуй послал. Но рука предательски дрогнула (чертово похмелье!), и дротик полетел в сторону двери. В которую уже входил, маяча бульдожьей мордой, полковник Затворов.
Суставин застыл как соляной столб. Видя, как Затворов выхватывает из кобуры пистолет, он вспомнил о жене, которой так и не позвонил, чтобы объяснить, почему не ночевал дома. Его напарник Пантелеев юркнул под стол.
Забухали выстрелы. Свирепо, пулю за пулей полковник Затворов всаживал в мишень для дартса. Кучно, смачно. Зеленые лохмотья тряслись и болтались в клубах осыпающейся штукатурки.
– Вот как надо, – рявкнул полковник и вышел, бахнув дверью.
Несколько минут оба следователя приходили в себя. Курили, зло доламывали мишень и скармливали ее
