Тайфун в офисе - Роберта Вустерова

руках у меня есть. В случае чего засажу ему в нос. Или верну премию – это его охладит. Я заглядываю в конверт и решаю остановиться на первом варианте. Чудесные планы, связанные с транжирством, туманят мою голову. Поглощенная ими, я не подозреваю, какие темные силы вызвала к жизни. Не догадываюсь, через какие испытания придется пройти, пока потаенные сущности не явят мне свое истинное лицо. Уплетая биг мак, крутясь перед зеркалом в новых босоножках, не понимаю, что нервные потрясения уже барабанят в дверь моей души.

Дальше события разворачиваются со скоростью американского боевика.

На следующий день, закончив очередную статью, я стучусь в кабинет и, не дождавшись ответа, тихонько приоткрываю дверь. Кабинет пуст. Я не придаю этому значения, хотя и не помню, чтобы начальство проходило мимо меня к выходу. Поглощенная работой, я обычно не вижу, что творится вокруг. После обеда хмырь как ни в чем не бывало вновь сидит за ноутбуком, и я забываю о происшествии до следующего случая.

Он не заставляет себя ждать.

На этот раз я готова заложить беретку, что начальство исчезло, не выходя из кабинета. Когда через пару часов оно, минуя вход, материализуется обратно, в моем мозгу дьявольским семенем всходит ужасное подозрение. Невероятное даже для моей буйной фантазии. Я трясу головой, клянусь докопаться до истины и открываю за хмырем слежку. Супершпионские средства вроде миниатюрных микрофонов и видеокамер мне недоступны, поэтому для подслушивания я одалживаю у Туси тонкостенный стакан.

Несколько дней я фиксирую, как хмырь, пренебрегая дверьми, то растворяется в воздухе, то из воздуха материализуется. К исходу четвертого дня я убеждена, что мое начальство вовсе не Андрей Ильич Тарасов, и созываю Сидоркиных на экстренное совещание.

Когда я сообщаю им о слежке и своих выводах, мои руки трясутся. Еще бы: невероятные трансформации директора «Бетонных мечт» в закрытом кабинете можно объяснить только одним: он – инопланетянин! Возможно, марсианин. Кстати, хорошо законспирированный. К его человеческому виду и речи не придерешься. Но в одном он все-таки прокалывается, причем каждый день. Будь он человеком, мой утренний книксен в беретке вызывал бы у него нервную улыбку. Вместо этого он отворачивается, сипит и дергает плечами, что, по-моему, очень по-марсиански.

Реакция Сидоркиных меня поражает.

– Ты, Глашка, похоже, опять развлекаешься, – сердится Тася. – Ни в каких инопланетян ты не веришь, ну и оставь своего начальника в покое. Ржет он, видите ли, не так…

– Даже если инопланетяне существуют, что понадобилось им в нашем городе? – вопрошает Туся. – Здесь не столица и не военная база.

– Не знаю, – задумчиво произношу я. – Но попробуйте объяснить его исчезновения чем-то кроме телепортации.

– Может, он вылезает в окно, чтобы погулять на свежем воздухе, – предполагает Туся.

– В окне решетка, – сообщаю я. – Вделана прочно.

– Может, он умеет становиться невидимым, – предполагает Тася, беря жену за руку.

– Проверяла, – отвечаю я. – Тыкала линейкой в пустое пространство. Ни один невидимка не выдержал бы.

От моих слов Сидоркины теряют дар речи и других версий не выдвигают.

Весь следующий день хмырь безвылазно сидит за своим ноутбуком. Посетители к нему не приходят. Тем не менее, ближе к вечеру из-за стены до меня доносится разговор.

Так, теперь их двое, удовлетворенно отмечаю я и плотнее прижимаю ухо к стакану.

Голос второго инопланетянина звучит глухо. Он что-то втолковывает директору «БМ», но что именно, разобрать невозможно.

– Значит, ты считаешь, что мы все еще контролируем ситуацию и опасаться нечего? – насмешливо произносит хмырь. – Ну, смотри, потом не жалуйся. Если мы не уследим и это стихийное бедствие развернется во всю мощь, мы и всей командой с ним не справимся.

– Бу-бу-бу, – бормочет второй.

– Нет, думаю, нам пора сворачивать здесь нашу миссию. Я вообще-то утомился. Устал по нескольку раз в день перемещаться в пространстве и менять обличье. Продолжать можно и дислоцируясь на базе. Хотя я, кажется, жить без этого больше не смогу. Как ты и предрекал – зацепило.

От услышанного я цепенею. Ну да, в межпланетные экспедиции по одному существу наверняка не посылают. Но к нам явились даже не два инопланетянина, а целая команда. И то, что они затеяли, явно выходит из-под их контроля. Я боюсь даже думать о том, какие бедствия это сулит человечеству. Дольше тянуть нельзя. Пора бежать в полицию. Но мне нечем подкрепить свое заявление. Нужно найти хоть одно вещественное доказательство. Портал, например.

Дождавшись очередного исчезновения инопланетянина, я обыскиваю кабинет с дотошностью педантичного сыщика. Выдвигаю ящики стола, простукиваю шкаф и стены, дергаю за ручку закрытого сейфа. Портала нет. В отчаянии я протискиваюсь в угол, прикрытый кустом гибискуса. И тут мое сердце едва не выпрыгивает из груди. Понятно, почему хмырь не хотел, чтобы я поливала эту здоровенную китайскую розу. За большими листьями и крупными цветками скрывается хорошо замаскированная дверь. Она заперта. Я прикладываю к замочной скважине глаз. Ничего не видно. Я принюхиваюсь – из скважины отчетливо тянет мускусной водой хмыря.

И тогда я прошу Тасю познакомить меня с каким-нибудь домушником.

…После того как Сидоркин возмущенно уносится от меня на «Pathfinder’е», инопланетянин несколько дней сидит за своим столом как пришитый. Будто кто-то предупредил его о моих подозрениях. Но терпения мне не занимать. И однажды, когда я в очередной раз прижимаю ухо к стакану, из-за стены не раздается ни звука.

«Пора», – решаю я и без стука вхожу в кабинет. Дверь за гибискусом заперта. Я присаживаюсь перед замочной скважиной и начинаю орудовать прихваченными из дома кухонными ножами. Часы, проведенные в интернете и перед собственным входным замком, не прошли даром. На воровской фене мои действия зовутся оттяжкой ригеля, и когда через несколько минут ригель поддается, меня посещает самодовольная мысль, что, перейди я на Темную сторону, Сонька – Золотая ручка бегала бы для меня за кофе.

За дверью темно, как в кротовьей норе. Вниз уходят ступени; включив фонарик и выставив вперед швабру, похищенную из шкафчика уборщицы, я начинаю спуск.

Пахнет сыростью и мускусом. Тусклый луч вырывает из мрака нагромождение каких-то коробок, на ближайшей написано, что она с итальянским кафелем. Между коробками ведет в темноту узкий проход. Делаю по нему несколько шагов, и тут мой фонарик гаснет, и никакие манипуляции не возвращают его к жизни. Дальше я двигаюсь вслепую, нашаривая путь с помощью швабры. Судя по звукам, с которыми она натыкается на предметы справа и слева, я двигаюсь мимо сантехники и строительных материалов. Если это инопланетянский портал, его создатели не блеснули вкусом, оформив его под склад.

Когда мне начинает казаться, что этот склад