Голубой огонь - Филлис Уитни

Она отрицательно покачала головой, очарованная рассказами об алмазах и о Южной Африке, которая давно ушла из ее жизни и тяжелые воспоминания о которой уже стали ослабевать.

— Король Кимберли был одной из величайших находок, — сказал Дэрк, — замечательно красивым и ценным камнем. Крупнее, чем алмаз Надежда, и почти без изъянов. Я однажды видел его, еще мальчиком. Те машины, которые перебирают алмазы в наши дни, могут раздробить или повредить особенно крупные камни, но это единственная возможность получить алмаз. Нынешние системы ориентированы на реальный коммерческий выход. Для добычи одного карата алмазов требуется в среднем четыре тонны горной породы. Сейчас я приобщаюсь к техническим вопросам.

Она не прерывала его. Она любила его слушать, и во время ужина все ее внимание было приковано к его рассказам. Она решила, что позже, когда он уйдет, она обдумает то, что он сказал.

Когда десерт был закончен и она убрала тарелки, они присели, окруженные бледно-розовыми и светло-голубыми тонами интерьера, и выпили по большой чашке по-американски заваренного кофе. Но теперь Дэрк казался неутомимым, как будто бы он почувствовал, что время убегает, а дела, ради которого он в действительности пришел они все еще не касались,

Поэтому его обращения к ней все более выводили ее из состояния равновесия, Этому человеку были свойственны неистовые порывы энергии, позволяющие ему многою добиться от любой любящей его женщины. Но мысль о том, что она всерьез любит его, казалась ей нелепой, и она с раздражением прогоняла ее. Она должна быть начеку и не допустить, чтобы ее мысли развивались в этом направлении.

Он отставил чашку и еще раз прошелся по комнате, вглядываясь в фотографии, потом снял с книжной полки маленькую, вырезанную из дерева фигурку антилопы и с улыбкой протянул ей.

— Итак, ты все еще не теряешь связи с Африкой?

— Это импала, — сказала Сюзанна. Она неожиданно для себя вспомнила это название.

Он осмотрел золотистое дерево фигурки с полосно-гранулированной текстурой, опытными пальцами повернул его. Высокие лирообразные рога поднимались над небольшой, грациозно повернутой головой. Уши были острые, морда изящная, глаза продолговатые и светлые даже в резьбе по дереву. Импала находилась в состоянии отдыха, передние ноги были подогнуты, бедра гладко округлы в отличие от бедер прыгающего животного. Волнистая текстура заполняла полосы бедер импала. Вся фигурка была наполнена жизнью и чуткой настороженностью, так что казалось, что в любой момент существо могло спрыгнуть с овальной подставки и выскочить из рук Дэрка.

— Хорошая вещица, — сказал он с одобрением. — Художник точно подметил повадки дикого животного, даже во время отдыха.

Сюзанна пристально взглянула на фигурку. До тех пор, пока. Дэрк не снял ее с полки, резная статуэтка не имела дня нее особого значения, и она годами не вспоминала ее названия. Ее мать никогда не связывала фигурку с Южной Африкой. Теперь же, после слов Дэрка, внезапно всколыхнулось забытое прошлое.

Он поставил фигурку на место и, подойдя к Сюзанне ближе, взял со стола книгу, лежавшую возле ее локтя. Повернув книгу заголовком к себе, он слегка присвистнул от изумления.

— Ты ничего не хочешь знать о Южной Африке, однако читаешь книги Джона Корниша?

— Один человек в редакции рекомендовал ее, — ответила ему Сюзанна, слегка встревоженная его тоном. — В предисловии сказано, что его мать, как и моя, — американка, и я думаю, он тоже живет в Америке. Хотя иногда он бывает в разъездах и собирает материал для новой книги. Об Алжире.

Дэрк перевернул книгу и с неприязнью посмотрел на фотографию человека на тыльной стороне обложки.

— Корниш, бывало, писал о Южной Африке, — сказал он. — Он вырос там. С помощью одной его статьи твой отец был упрятан в тюрьму. Ты знала об этом?

Она не знала об этом и сидела, в изумлении молча глядя на него.

— Сейчас Корниш возвратился в Южную Африку, — продолжал он, — Йоханнесбургские газеты уделяли ему много внимания, когда я уезжал, Я даже однажды остановился с ним в одном отеле — Карлтон-отеле. Я не назвал бы это желанной встречей. Надеюсь, он остановится не в Кейптауне.

Она хотела побольше расспросить о Джоне Корнише и своем отце, но вовремя вспомнила, эти дела ее не интересуют.

Дэрк положил книгу на место, подошел и остановился, настолько возвышаясь над ней, что ей пришлось смотреть вверх, чтобы увидеть его лицо.

— Почему ты так боишься вернуться? — Его взгляд был взглядом повелителя, но, кроме того, в нем была мягкость, и это удерживало ее от того, чтобы отвернуться.

— Мать рассказывала мне кое-что о моем отце, — проговорила она. — Он действительно практически не заботился о нас. Нет никакого резона возвращаться назад только потому, что в последнее время он этого захотел и решил увидеть меня.

— Однако не кто иной, как твоя мать, сбежала именно в тот момент, когда он нуждался в ней больше всего — сказал Дэрк.

В ней вспыхнуло негодование.

— Это неправда! Он не нуждался в ней и не обращал на нее внимания. Она думала только обо мне, чтобы увезти от всего того, что связано с ним.

Он говорил убеждающим тоном, сохраняя спокойствие, и она видела жалость в его глазах.

— Она никогда не рассказывала тебе, как твой отец оказался в тюрьме?

— Она сказала, что было бы лучше, если бы мы все это забыли. За все годы мы ни разу не говорили об этом. Во всяком случае, я боялась прикоснуться к правде и предпочитала страшный кошмар пробуждению.

— Я знаю достаточно, — поспешила добавить она. — Мой отец мог бы стать в то время значительным человеком. Мама рассказывала мне, что он был хорошо известен в алмазодобывающем мире, был одним из наиболее важных людей наряду с де Бирзом. Они попали в южноафриканский парламент в одно время, не так ли? Он был лидером, уважаемой личностью. Однако он бросил все это. Бросил свою семью, бросил все!

— Выслушай меня, — сказал Дэрк, и его мягкость вдруг исчезла — Пришло время тебе узнать эту историю. Он нарушил закон, это правда, но никто не знает, почему. Он сполна заплатил за свою ошибку много лет спустя. Поэтому было бы очень хорошо, если бы его дочь…

Сюзанна вскочила, знакомый панический страх охватил ее.

— Я не хочу слышать! — закричала она. — Если ты будешь продолжать, я не буду слушать.

Он смотрел, изумленный этим эмоциональным всплеском. Стараясь сохранять спокойствие, сел на диван и, усадив ее рядом, успокаивающе положил руку ей на плечо. Она затрепетала от его прикосновения, так же как и от сознания его тепла и близости. Было опасно подходить слишком близко к ракете: слезы, которые она далеко запрятала со дня смерти матери, навернулись ей на глаза. Она заплакала тихо и беспомощно. Он повернул ее голову так, что ее щека оказалась против его плеча, и убрал светлый локон с ее теплой влажной брови.

— Виноват, — сказал он. — Я забыл, что последнее время у тебя была нелегкая жизнь. Я не думал, что у тебя возникают страхи, и не хотел расстраивать тебя.

Она позволила себе еще несколько блаженных мгновений у его плеча, а затем подняла голову и подарила ему волнующую улыбку.

— Сейчас мне уже лучше. Мне страшно стыдно. Я приглашала тебя сюда не для того, чтобы поплакаться. — Она высморкалась и вытерла глаза, внутренне презирая себя.

Дэрк взглянул ей в глаза и встал.

— Я не должен забывать, что у тебя служба, и, наверное, тебе завтра утром рано вставать. Я благодарен за прекрасный ужин. Я бы очень хотел увидеть тебя снова, Сюзанна.

Теперь он был бесстрастен и почти груб. Она понимала, что это в результате ее дурацкой слезливости.

— Когда ты возвращаешься в Кейптаун? — спросила она ослабевшим голосом.

— Пока я еще не решил, — сказал он. — Выполнение задания, возможно, займет больше времени, чем я предполагал. А если честно — я поеду домой, как только ты будешь готова поехать со мной.

Он не ожидал ответа на свои слова и, слегка поцеловав ее в щеку, вышел, прежде чем она сумела что-либо ответить ему. Она стояла, застыв на пороге, и слушала звук его шагов, когда он легко сбегал по лестнице. Еще не добежав до выхода, он начал насвистывать мелодию, несколько аккордов которой хранились в ее памяти. Когда дверь подъезда открылась и закрылась, она вернулась в квартиру и рассеянно огляделась. Все выглядело как-то иначе сейчас. Прикосновений любимого больше не было. Дэрк знал, что они не подействуют на нее.

На столе лежала книга Джона Корниша. Она взяла ее, так же, как и Дэрк, повернула и стала рассматривать портрет на обложке. Это была обычная фотография и, с ее профессиональной точки зрения, не очень хорошая. На ней было задумчивое лицо человека около сорока лет, с сильными скулами и глубоко посаженными глазами. Тяжелые брови, рот прямой, неулыбчивый, жестко очерченный, но чувственный. Такое лицо заслуживало профессионального фотографирования, однако снимок был сделан наспех.