Василиса (СИ) - Солодкова

напоминания о том, что он недостаточно взрослый, но в устах Вовчика это не звучало как-то надменно. С подъёбом, да, но без снисхождения, и обижаться не тянуло, если только из принципа.

— Не ной. Приеду — дам покатать.

— Не врёшь?

— Нет.

— Тогда я тебе покажу, где у нас можно поесть шаву и не обдристаться. Правда, это на другом конце города.

— Хорошо. — Васе нравилось, что Вовчик такой покладистый, было в этом что-то будоражащее, словно он, Васька, принцесса из башни, а Вовчик его обхаживает и выполняет тупые капризы.

Часть 2

Вовчик почти ничего не писал несколько дней, хотя Васька исправно посылал ему тупые мемы с говно-тематикой и разные фотки. Васька любил делать фотки. Иногда, например, он шёл мимо арматуры, и думал о том, что арматура эта прекрасно впишется в промышленный дизайн города или пустырь, в котором скрипела одинокая, покинутая качелька и старое колесо, или же заброшенный барак, на котором расцветал узор граффити. Васька любил атмосферность, но атмосферность постмодернистскую, хотя иногда мог запечатлеть и близких себе людей. В его телефоне иногда мелькали лица Алины, уже крепко обосновавшейся в их пацанской компании, со счастливой улыбкой, смеющейся над чьей-то шуткой, на фоне старого погибающего Никиткиного кактуса. Или Юрки, с высунутым языком, пытающегося победить Пашку в мортал комбат…

В конце концов, ещё через несколько дней Вовчик посоветовал завести фото-блог в инсте. Васька так и не понял: это оттого, что он Вовчика подзаебал своими шедеврами или они ему реально зашли?

С Юркой они вернулись к тому, на чём остановились. Про отсос Юрец не напоминал, а уж Васька тем более. Не то чтобы Ваське было слабо подойти и ткнуть ширинкой Юрцу в его красивый еблет, но что-то останавливало: он понимал, что после секса, даже орального, отношения уже не будут прежними, а значит, придётся либо давать, либо прощаться и испытывать неловкость в компании друзей.

Он продолжал периодически таскаться к Юрцу в гости, ел его кулинарные шедевры — "главное, как следует прожарить, с прожаркой любое говно — деликатес" — делал с ним уроки, играл в приставку и смотрел кинчики.

Как на зло, первые летние деньки, что, в общем-то, на Урале не редкость, выдались холоднее, чем май, грянули грозы, дождики и пиздецовый ветер, что Васька аж замотался в шарф поверх куртки и натянул шапку-гондонку, которая ему не шла, но все равно ронял сопли, пугая всех своим ноздревым потопом, потому что куртка — чёрная кожанка, типа как бы вообще-то байкерская — нихуя не грела, да ещё и с шарфом смотрелась, как говно. Но запереться дома у Некита, Пахи, Алины или Юрца было незя, точнее можно, но нужно было ходить сдавать внутренние экзамены, и от холода спасал только футбик да бокс.

К слову, на боксе Ваську по началу приняли довольно странно.

Тренер оказался мужик лет сорока — сорока пяти, бета с небольшим пузоном, низенький, но коренастый и крепкий. Он посмотрел на Ваську, пощупал плечи, ноги и, кажется, остался вполне доволен.

— Гнёшься хорошо?

— Семь лет балета, — Заявил Васька снисходительно.

— Отлично, только в плие не уходи.

С ним занимались ещё трое ребят, два альфы — Джем и Ваня, и бета — Лёха.

— Палыч сказал, тебя Володя приволок, — заявил Джем, изогнув кустистую чёрную бровь, когда церемония знакомства в раздевалке была пройдена. Оба уха у него были сломаны и казались маленькими, инопланетными, но в остальном парень был симпатичный. — Вы трахаетесь?

— Ты чё, ёбнулся? — возмутился Васька, забывая о том, что этот альфа может так ему еблет начистить, как Ваське и не снилось. — Он же старикан!

Джем подозрительно прищурился, но Ваське особо дела не было до того, верят ему или нет.

— Он мой кореш, — заявил Вася, петушась перед альфами, которые были явно и сильнее, и выше и, видимо, ещё не вломили ему пизды только потому, что Васька — омега, хоть и пацан. — А вы его откуда знаете?

— Да твой "кореш" вечно чо-то с Палычем мутит, — ответил Лёха, затягивая шнурки на кросах. — Мешки какие-то ему таскает.

— Мешки? С трупами шоли? — Васька заржал.

— Может, и с трупами. — Лёха меланхолично пожал плечами. — Большие мешки.

— Ладно, омежка, — прервал его Джем, разминая бычью шею, — переодевайся быстрее и пошли, покажем тебе, как поклонников разъёбывать.

— Да я и без вас справлялся неплохо, — фыркнул Вася, надевая кроссы.

— Ну-ну, — скептически произнёс Джем и вышел из раздевалки.

На трене его, конечно же, разъебали по полной, но Васька не унывал. Он же в первый раз, верно? Верно. А эти трое — чуть ли не чемпионы чего-то там. Васька зато гибкий и ёбнуть в челюсть из любого положения может, и прыткий ещё, ловкий.

Палыч даже похвалил.

"Они меня били! Отпиздили как сучку!!! — восторженно писал Васька Вовчику вечером после первой трени, — Я смог побить только грушу но это было охуенно!!! Спасибо!!!"

Вовчик в Екатеринбург приехал уже тогда, когда Вася сдал все экзамены, день не отвечал, типа занятой пиздец, а потом позвал кататься. Вася от радости прыгал, словно шлюха на члене, напиздел родителям, что идёт тусить к Алине, но, видимо, ступил, потому что тут же нарвался на лекцию о предохранении. Батяня молча, но мрачно вручил сыну три презерватива с усиками, которые Вася засунул в карман куртки, а мама после лекции ещё долго расспрашивала про Алину и даже попросила пригласить девушку на ужин.

Васька позакатывал глаза и пообещал маме, что спросит Алину, запихал презервативы под ворох из ключей, каких-то бумажек и прочей дребедени и метнулся на улицу. Одна нога здесь, другая там.

Салон бэхи встретил запахом дыма, через который альфачий запах Вовчика угадывался едва-едва.

— Фуууу, — протянул Васька. — Ты ещё и куришь. — Он помахал ладонью у носа, но широкую лыбу скрыть даже не пытался. Вовчику Вася был очень рад.

— Да я заебался тебя ждать, — парировал Вовчик, однако же, тоже довольный и умиротворённый.

— Всё, давай.

— Чего тебе давать, наглая морда?

— За руль сади.

— Отъедем туда, где ментов точно нет, посажу. А щас не возникай.

— А чё менты?

— А то, что штраф нихуёвый выйдет. Ну-ка повернись. — Не дожидаясь, пока Васька сообразит, Вовчик сам взял его за подбородок и повернул правой стороной к свету.

Пальцы держали очень крепко и даже грубо, но Ваське ни спорить, ни освобождаться почему-то не хотелось. Даже наоборот, по той небольшой площади, где их кожа соприкасалась, Васька ощутил словно приятное покалывание, которое одновременно и успокаивало, и будто бы электроризировало. Ощущение было