Эта свирепая Ева - Николай Шагурин

- Но вы, достопочтенный отец, - сказал Альварес, - несколько минут назад утверждали, что бедствия эти исходят от промысла божия.

Достопочтенный отец, не ожидавший такого афронта, разгневанно хлопнул рукой по рукописи:

- Молчи, презренный! Признай лучше, что сам дьявол водил твоей рукой, когда ты излагал эти мысли для совращения в ересь верующих.

Перегнувшись через стол и глядя в глаза брата-отступника, он вкрадчиво спросил:

- Признавайся: когда и при каких обстоятельствах ты заключил договор с дьяволом и скрепил его своей кровью?

Альварес отшатнулся:

- В этом я не повинен, всемилостивейшие господа инквизиторы.

Главный инквизитор встал и, протягивая к нему распятие, сказал:

- Именем Иисуса милосердного увещеваю тебя: отрекись от дьявольского учения Лукреция и своих еретических заблуждений. Повинись и раскайся.

Альварес помолчал, потом тихо сказал:

- Велико милосердие господне, но мне не в чем раскаиваться и не от чего отрекаться.

Инквизиторы перешептывались. Наконец главный инквизитор торжественно произнес:

- Так как он отрицает, нет к нему милосердия. Пишите, брат Педро, - сказал он, обращаясь к секретарю. - Постановление о пытке. Принимая во внимание документы, улики и доказательства по сему делу против брата-отступника Мигеля Альвареса, долженствуя осудить и осуждая, ввиду того, что он* продолжает пребывать отрицающим, постановляем, чтобы он был подвергнут пытке. Приказываем, чтобы пытка продолжалась до тех пор, пока он не раскается и не отречется от своих заблуждений. Сим постановили. Написал? Предупреждаем тебя, обратился он к Альваресу, - что если при пытке последует кровотечение, переломы костей или раздробление частей тела, то это произойдет по твоей вине.

Альварес спокойно ответил:

- В добрый час, господа инквизиторы!

- Палач!

Заплечных дел мастер, давно уже притерпевшийся ко всему, и, казалось, дремавший, прислонясь к стене, встрепенулся и подошел к Альваресу.

- Приступай к делу.

Палач разодрал на Альваресе рясу до пояса, обнажив худое тело. Опустив петлю, он прикрепил ее к кистям связанных за спиной рук отступника. Потом, деловито перебирая мускулистыми руками, стал подтягивать тело к потолку. Слышно было, как хрустнули кости в суставах, и голос Альвареса:

- Добрый Иисусе, пресвятая дева, помогите мне...

Секретарь скрипел пером, читая вслух написанное:

"И не сказал больше ничего. Таким образом еще трижды увещевали его и каждый раз выворачивали ему руки...."

- Так как он продолжает упорствовать в своих заблуждениях, пытка будет продолжаться, - провозгласил главный инквизитор. - Палач! Привязать его к кобыле и надеть гарроты * на голени. Завинчивай!... Пять оборотов.

После увещевания ему надели гарроты на правое и левое колена. Он тихо сказал, что ему не в чем раскаиваться и не от чего отрекаться. После четырех оборотов винтов он тихо произнес:

- Ах, господи, на тебя надеюсь, на тебя полагаюсь.

И не сказал больше ничего.

После шести оборотов винтов, когда до зрителей донесся хруст костей, Альварес потерял сознание.

...И вдруг все исчезло. Девушка сорвала с головы шлемофон и, закрывши лицо руками, громко разрыдалась.

- От этого... с ума... можно сойти! - прорвалось сквозь рыдания. В ушах еще стоял вопль Альвареса, в котором не было ничего человеческого: "Господи Иисусе... Иису..."

Андрей поторопился подать ей стакан воды:

- Не надо, успокойтесь!

А у самого, бледного как полотно, тоже дрожали губы.

- Сцена, действительно, тяжелая, - сказал Кудояров. - Извините, Искра Демидовна.

Искра, придя в себя, отерла глаза:

- Это вы уж меня извините, Евгений Максимович! - и добавила просительным тоном: - Знаете что, давайте уж так дочитаем... без зрительных впечатлений.

- Ладно, - кивнул головой Кудояров, взяв листки.

"Подсудимого отвязали и привели в себя. На увещевание, чтобы он раскаялся и отрекся, Альварес ответил:

"Ах, господа инквизиторы, я уже все сказал". Тогда было приказано привязать его к скамье, вложить в рот распорку и влить кувшин воды объемом в половину ведра. Вода была влита и распорка вынута. Он сказал, что уже сказал все во имя отчета, который должен дать господу.

Ему влили еще кувшин воды и после того, как вынули распорку, он с жаром сказал: "Я сказал все, что имел сказать. Мне не в чем раскаиваться и не от чего отрекаться, то же повторю перед лицом Иисуса Христа". И не сказал больше ничего.

Ввиду этого господа инквизиторы, недостаточно пытав подсудимого, приказали приостановить пытку с предупреждением, что возобновят ее, как только им будет удобно. И он сказал: "В добрый час! Продолжайте!"

Засим его развязали, врач осмотрел его и вправил вывихнутые суставы. После чего его перенесли в камеру.

Допрос сей был закончен к полудню.

Секретарь Священного трибунала - Педро Маньоска".

Кудояров положил листки на стол и потянулся за трубкой.

- Ведь это был человек из того же теста, что и Джордано Бруно, один из светильников во мраке средневековья.

- Да-а! Святейшая... - сказал Андрей.

- А какое мужество! - откликнулась Искра.

- Вот так, друзья! - сказал Кудояров. - Было время, когда сама мысль о небожественном происхождении стихийных сил природы, считалась богохульственной и приводила на костер. А вы, Андрей Сергеевич, Лукреция все-таки прочитайте... Я вам дам.

Он встал и подошел к полке с книгами.

- Это его "хобби", - шепнула Искра Андрею, - всякая старина, особенно морская или имеющая отношение к метеорологии.

- Да, я знаю, - отозвался Андрей.

Кудояров протянул бородачу небольшой томик:

- Вот он, Лукреций... Это вам пригодится.

- Спасибо, Евгений Максимович, обязательно прочитаю, заверил Андрей. - Но скажите, пожалуйста, где вы раскопали этот изуверский документ?

- В Порт-оф-Пренсе, когда мы стояли там, в лавочке у одного антиквара. Кстати, он навязывал мне еще в качестве сувенира высушенную человеческую голову и разные эсэсовские регалии. Как попал этот протокол из архивов инквизиции на Тринидад, одному аллаху ведомо. Подлинник, правда, в отличной сохранности, однако написан на варварской средневековой латыни, и мне пришлось изрядно побиться с переводом. Ведь любопытно?

- Да, конечно, - сказал Андрей

- И страшно... - добавила Искра.

- Вот я и посчитал, что вам интересно будет познакомиться с этим документом: Андрею Сергеевичу как литератору и журналисту, ведь он подключился к "тайфунологии", мечтает книгу написать на эту тему... А вам, Искра Демидовна, как метеорологу - ведь ваша профессия очень романтическая...

- Почему же романтическая, Евгений Максимович? - подняла брови Искра.