Athanasy: История болезни - Мавликаев Михаил

«Не задалось Вам, док», – просто сказала она.

Так же просто, как всё остальное.

Без опостылевшего сострадания, без всей этой осторожности, проступающей в голосе, во взгляде – словно ты весь одна сплошная мозоль, вокруг которой надо ходить как можно аккуратней. Действительно, куда лучше так – не задалось.

Разглядел её бэйдж. Ким. Так и не решился спросить: Кимберли, Кимвэл или что-то более экзотическое. Или даже просто, как взмах рукой, – Ким. Ничего лишнего.

1 марта

Снова Франк. Снова торопит. На этот раз в более аккуратных выражениях. Добрый и злой начальник проекта в одном лице. Качает на качелях, расшатывает мою уверенность, как зуб в лунке. Наверняка и тренинги такие существуют.

Тоже постарался отвечать максимально корректно. Будет. Скоро. Работаем.

Кавиани

Глава 2

Не то Министерство

…мы здесь, совсем рядом. Приложи ухо к стене поплотнее, и ты услышишь наши голоса. Постучи в твёрдую поверхность, и ты услышишь стук в ответ.

Плотно упакованы в тесном пространстве – так плотно, что спрессованы кости. Выдох одного тела – это вдох другого. Стук одного сердца входит в ритм многих сердец. Мысли одного разума – это мысли всех нас.

Ты никогда не был одинок. Ты никогда не будешь одинок.

Хочешь ты этого или нет, но мы всегда рядом. По ту сторону тонкой плёнки бетона. Под жалкой кучкой хлама и мусора, лежащего на туго натянутой паутинке стали, – паутинке, которая вот-вот лопнет.

Когда-нибудь стены рухнут. И за ними-и…

…и-и-и…

И-И-И!

Визг будильника высверлил в черепе сквозную дыру.

Вчера, перед сном, я нетрезво приказал Бомануару разбудить меня через семь часов. Тогда это казалось хорошей идеей.

По злой иронии эта идея действительно оказалась хорошей. Липкое от пота тело осознало, что больше я спать не собираюсь, и облегчённо распустило узел мышц, сведённый вокруг сердца. Больше никаких кошмаров о стенах из плоти, говорящих со мной, – по крайней мере, на ближайшие восемнадцать часов. Спасительный крик будильника прогнал вымышленных чудовищ, а единственный голос из стены, которому тут позволено существовать, – это голос Бомануара, моего робо-консьержа.

– Зафиксировано окончание мелатонинового пика в циркадном цикле. Увеличиваю интенсивность сине-зелёного освещения.

Его привычно вежливые слова сегодня казались оскорбительно равнодушными. И злонамеренно громкими.

Рано или поздно придётся открыть глаза. Чем раньше начнёшь день, тем раньше его закончишь.

Всё тот же серый потолок – решётка вентиляции вносит приятное разнообразие. Всё те же светло-зелёные стены. Я не могу дотянуться рукой до противоположной стены – непозволительная роскошь для гражданина, едва получившего взрослое имя. Наверняка сестра подсуетилась.

Всё тот же круглый проём окна. Зрачок огромного глаза, жерло гигантской пушки, горловина сосуда, в котором меня заточили.

Да я сам живу в бутылке. А ещё на сестру ругаюсь.

– Доброе утро, господин Кавиани.

– Доброе ут… Чёрт, опять я с тобой разговариваю.

Робо-консьержа трудно назвать бесплотным, но голос, доносящийся сразу отовсюду и, в то же время, ниоткуда, создавал ощущение неосязаемой призрачности. Да, где-то под панелями стен спрятаны колонки, микрофоны и датчики – бесчисленные уши и рты Священного Сервера, распределённые по всему Городу, чтобы каждый гражданин мог поговорить со своим личным, созданным специально для него, помощником. Но можно ли считать реальной простую марионетку Машин?

С другой стороны, сомневаясь в реальности Бомануара, я сомневаюсь в реальности самих Машин.

За такую ересь на меня даже мешок надевать не будут – вырежут из Города и уволокут вместе с осквернённой комнатой-бутылкой, как выкусывают острогубцами из платы сгоревшую деталь.

В конце концов, разговаривать с Машинами не запрещено. Молитва – это тоже разговор. Я абсолютно нормален.

– За время вашей неактивности получено три сообщения, – негромко проговорил Бомануар. Как будто подслушал мои мысли – или наконец-то уловил остатки вчерашнего этанола в крови.

– Что ж ты молчал? Давай их сюда скорей!

Реклама, проповеди, уведомления домоуправления – что угодно, чтобы заглушить поток дурных и опасных мыслей.

– Письмо от Старшего Исправителя Нойбурга, – консьерж словно выкрутил ручку регулятора занудности на максимум.

– О нет.

– Сегодняшнее чтение по случаю пятнадцатой рядовой шестерицы посвящено посланию Архистратига Михаила к воинствам Безопасности.

– Ох, только не Архистратиг.

– Негативная реакция на чтения будет записана и передана Старшему Исправителю.

– Нет-нет, это я не могу сдержать свой экстаз, понимаешь? О не-е-ет, пресвятые инженеры, да это же чтения, я не могу в это поверить… Продолжай.

Бомануар сделал паузу, как будто действительно принялся размышлять над искренностью моих слов. После чего продолжил:

– И рёк Архистратиг слугам своим: не убоитесь смерти, ибо те, кто уже погиб, положили жизни свои в основание последнего пристанища людского. Так пусть те, кто живы, продолжат жить, а убоявшийся смерти смерть же и получит…

Святые писания лились потоком, омывая измученную дурными снами душу. Наверное, они должны помогать. Но как могут помочь слова, предназначенные ушам сотен людей? Старший Исправитель даже не знает о моей проблеме.

Бригитта права, мне нужно сходить к исповеднику.

– …провозгласил Франк-Спаситель Архистратигу Михаилу благодарность с занесением в личное дело, и рёк он: время победы пришло. И было это Машиноугодно. Амин.

Я вслушивался в тишину, пока в ушах не зазвенело. После чего осторожно спросил:

– Бомануар, это всё?..

– К сожалению, да.

– Отличное чтение, просто прекрасное. Каждое слово отпечаталось на моей…

– В таком случае, не желаете ли пройти небольшой тест по услышанному для оценки общественного мнения?

– Н-нет, спасибо. Не хочу портить послевкусие.

– Я передам вашу высокую оценку Старшему Исправителю.

Конечно, он передаст. Уже передал. Ничего страшного – невнимательность пока что ересью не является. Кажется.

– Хотите ли услышать второе письмо, господин Кавиани?

Никогда бы не подумал, что в равнодушии может быть столько оттенков. Теперь к спокойствию Бомануара добавилась нота безжалостности.

– Почему эти письма не приходят другим способом? – в сотый раз я задал вопрос, на который сам знал ответ.

– Господин Кавиани, Вы прекрасно знаете, насколько ценны бумага и машинное время для экологического баланса Города. Вы задали этот вопрос в пятьдесят восьмой раз.

Ну вот, не в сотый.

Нужно вставать. Нужно умываться, одеваться – сделать хоть что-то, чтобы запустить шестерёнки очередного дня. Время не начнёт двигаться, пока я не сдвинусь с места сам.

К счастью, до раковины буквально рукой подать. Как и до шкафа. И до стола. Математически рассчитанное удобство, дарованное Машинами.

– Второе письмо. Отправитель – Министерство Социального Метаболизма, домоуправление сектора номер два два…

Мозг привычно впал в прострацию; серая морось равнодушных чисел и терминов прокатывалась по его поверхности, не оставляя следа. Я уставился на зубную щётку в руках, пытаясь вспомнить, почистил я зубы или ещё нет.

– …извещаем о состоянии водных ресурсов, отпущенных на квартиру по указанному домовладению сектора…

Щётка мокрая. Может быть, я намочил её перед тем, как нанести пасту?..

– …В данный момент Вам доступно тысяча двести пятьдесят три литра воды. Подписка на пакет услуг водоснабжения обновится…

– Сколько-сколько?!.

От услышанного я окончательно проснулся и тут же прикрутил кран. Струйка воды толщиной с зубочистку превратилась в цепочку капель – драгоценное ожерелье, которое мне теперь не по карману. Вопрос чистки зубов резко теряет свою значимость, когда сливаешь в канализацию деньги.