Истории простой еды - Фаина Османова

Автор этих строк о коктейлях узнал еще в детстве. Сосед по коммунальной квартире, отправляясь в пивную на улице Ленивке, обязательно объявлял, что идет принять «коктейльчика», то есть «строгого ерша», то есть сто пятьдесят граммов водки на кружку пива, и вскоре уже возвращался умиротворенный и благостный. А чуть позже демобилизовавшийся с Дальнего Востока отец открыл, что есть шимпанзе-обезьяна и «шимпанзе» – коктейль, бывший особо популярным среди офицеров, несущих службу в самых удаленных гарнизонах, и состоявший из питьевого спирта (сто граммов) и полусладкого шампанского, долитого до края трофейной эмалированной японской кружки. Третий тост, тихий, негласный, – за Александра II Освободителя, ибо если бы не его императорского величества инициатива о продаже Аляски, то посылали бы служить и туда…

…В мире спиртного, разделяя, не получается властвовать. Там, только соединяя, обретаешь чистое, как вкус смешанной с соком лайма текилы, понимание. Вернее, чувствование, ибо понимание, как однажды сказал один великий психолог, всего лишь приз для дураков.

В коктейле главное даже не ингредиенты сами по себе и даже не способ и не порядок их соединения в единый напиток. Коктейли славны атмосферой, антуражем, контекстом. Конфликт им противопоказан. Коктейли предполагают согласие даже с теми, кто их на дух не переносит. Даже – с убежденными трезвенниками.

Более того! Коктейль – как и все остальное в этом мире – лишь отражение в предметности того или иного состояния души. Эту очевидную истину тонко прочувствовал Венедикт Ерофеев. Его коктейли из «Москвы – Петушков» уже не коктейли даже, а действительно Вселенная, правда, жутковатая, советская, подернутая патиной времени и распадающаяся на отдельные галактики. Недаром Ерофеев пишет, что коктейль «Сучий потрох» (пиво «Жигулевское» – 100 граммов, шампунь «Садко – богатый гость» – 30 граммов, резоль для очистки волос от перхоти – 70 граммов, клей БФ – 15 граммов, тормозная жидкость – 30 граммов, дезинсекталь для уничтожения мелких насекомых – 20 граммов, настаивать неделю на табаке сигарных сортов…) «уже не напиток – это музыка сфер». Но составленный по такой рецептуре коктейль «Сучий потрох» не сможет никому придать возвышенно-поэтического состояния: тут Ерофеева увлекла сама Поэзия, ведь подобная смесь представляет собой чистый яд, не говоря уже о том, что не было в СССР шампуня «Садко – богатый гость» и т. д. и т. п. Вот в чем нельзя не согласиться с Ерофеевым (точнее, с лирическим героем его поэмы), так это в том, что «жизнь дается человеку один раз, и прожить ее надо так, чтобы не ошибиться в рецептах».

Впрочем, ошибки в рецептах коктейлей – если только в качестве ингредиента не использовать тормозную жидкость, – как уже было отмечено, не так критичны. Мы не каждый день выступаем на конкурсе барменов, да и ошибка в рецептуре не то, что ошибка сапера. Коктейль – не минное поле.

Это пространство, где оставили свой след самые разные люди. Августейшие особы, рок-звезды, персоны совсем непубличные, вплоть до «грузчиков из гастронома». Все побывали тут.

Так, британская королева Елизавета II будто бы внесла свою лепту в коктейлестроительство, когда-то предложив легкий, освежающий Виндзорский коктейль (40 граммов джина, 150 граммов шампанского, 100 граммов яблочного сока, лед). Джим Моррисон вошел в историю не только как лидер группы Doors, но и как человек, предложивший смешивать дешевое красное сухое вино пополам со спрайтом. Ведь формально – это тоже коктейль! Моррисон-коктейль наряду с альбомом Morrison hotel был и остается популярным у калифорнийских серфингистов, но смею вас заверить – если вместо калифорнийского вина взять в розлив дешевое краснодарское типа «каберне» и пить не в Лонг– Бич, а в Малоярославце, не под легким тихоокеанским бризом, а в тени берез, то все равно выйдет хорошо.

И, несмотря на забористость и уникальность коктейлей Венедикта Ерофеева, коктейли, по сути, несут в себе зерно глобализации. Тот же Моррисон-коктейль теперь популярен на юге Франции, где все убеждены, что это исконно французское питие. Тот же «ерш», при всего лишь замене водки на виски, любим крутыми ирландскими парнями, и они так же опускают в кружку с пивом стопку с виски, как это делают – только с водкой! – в России.

Интересно, что сравнительно мало популярная у нас культура коктейлей сделала своеобразный кульбит и обернулась многообразием коктейлей, в которых присутствует слово «русский». При том, что «русские» коктейли на своей, так сказать, названой родине почти никому не известны. К ним в первую очередь следует отнести коктейль «Черный русский». Его, по преданию, создали в Бельгии в разгар «холодной войны» персонально для посла Соединенных Штатов, и состоит он из 70 граммов водки, 30 граммов кофейного ликера и мелкоколотого льда. Убойная его разновидность – «Высокий черный русский», подается в высоком стакане, который доверху доливается кока-колой. Помимо «черных» существуют и «белые русские» коктейли. Это непосредственно «Белый русский», то есть любимый коктейль Большого Лебовски из одноименного фильма братьев Коэн, состоящий из 50 граммов водки, 20 граммов кофейного ликера, 30 граммов сливок: водку и ликер налить в низкий стакан поверх кубиков льда, долить сливки, размешать. Существует также рецепт коктейля «Белый русский гей» (надеемся, что обнародование этого рецепта не будет попадать под действие недавно принятых законов о запрете пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений), в котором вместо кофейного ликера используется вишневый бренди, а также коктейль «Анна Курникова», где вместо сливок – кефир, и «Белый большевик» или «Слепой»: 50 граммов водки, 20 граммов кофейного ликера, 30 граммов ликера Baileys, лед…

…Хотя Россия все еще остается, несмотря на явные подвижки, страной не коктейльной. И экзерсисы героя «Москвы – Петушков» отваживают от коктейлей, и наше исконно-посконное желание ясности и чистоты мешает как в выборе ингредиентов, так и в технологии смешивания. Нам все еще хочется опрокинуть стопку, закусить огурцом. В крайнем случае – запить. И слишком часто мы потребляем спиртное не из-за желания получить удовольствие и даже не потому, что хотим снять напряжение. Мы выпиваем так, словно хотим помочь нашей ликеро-водочной промышленности. Мы уничтожаем объемы в ущерб их содержанию, то есть качеству.

Подобный количественный, по сути, подход озлобляет и разобщает, а смешивать – значит становиться ближе друг к другу. А если еще и взболтать, тогда вообще наступит общее благоденствие и благодушие. Ладно, пусть не сразу, пусть не после первой порции, пусть не сегодня. Но – наступит. Обязательно.

Зеленый рай

Гаргантюа, почувствовав жажду, спросил, нет ли латука и нельзя ли сделать салат; когда же ему сказали, что латук здесь самый лучший и самый крупный во всей стране, величиною со сливовое или же с ореховое дерево, он пошел за латуком сам и нарвал сколько ему заблагорассудилось. Вместе с латуком он прихватил и шестерых паломников, паломники же от страха пикнуть не смели… Пока они рассуждали, Гаргантюа положил их вместе с латуком в салатник величиною с ситойскую бочку, полил маслом и уксусом, посолил, а затем, чтобы подзаправиться перед ужином, принялся все это уписывать.

Мелко порезать и залить майонезом – многие именно так представляют себе процесс приготовления салата. Этому устаревшему и примитивному взгляду сегодня есть что противопоставить. Для этого надо всего лишь вернуться к салатным истокам и увидеть перспективу.

Современному человеку трудно себе представить, что его не очень далекие предки не знали, например, что такое салат из помидоров. И не потому, что помидоры появились в Европе лишь в XVI веке, а в России только благодаря усилиям Андрея Болотова помидоры были признаны овощной культурой, в конце века XVIII. Просто когда-то понятия «салат из…» вообще не существовало: было блюдо из «соленых трав» – herba salata, то есть свежая зелень, сдобренная солью, оливковым маслом, уксусом и медом. Это ели еще древние римляне; травяные салаты входили в рацион во времена и Средневековья, и раннего Ренессанса. Долгое время считалось, что смешивать правильные салаты нужно только из разных видов салатных растений. Самым популярным был латук, то есть самый что ни на есть салат, однолетнее либо двухлетнее растение из семейства астровых, листья которого смешивали с луком и чесноком. Заправку следовало делать как можно нежней: соль, перец, вино, лимонный сок, прованское масло, пряности.

Смягчить строгие критерии и поднять искусство приготовления салатов на новую высоту смогли лишь в XVII – VIII веках французские повара, которые стали вводить в состав традиционных салатов доселе не употреблявшиеся в них овощи. Салатную «прописку» получила капуста, вслед за ней – сельдерей, лук-порей, петрушка. Потом настал черед огурцов, спаржи, артишоков – для них пропуском служил зеленый цвет. В число салатных растений попали портулак, или, как его называют на юге Украины, дандур, садовая и полевая лебеда, черноголовник, эндивий, цикорий, настурция, жеруха, все виды крессов, огуречная трава, рапунцель, то есть – полевой салат, растение семейства колокольчиковых. В салат также пошли одуванчик, ложечная трава, шпинат, щавель и все производные салата-латука: парижский желтый и зеленый, берлинский, салат-ромен…