Мрачный и опасный - Патриция Уилсон

– Ох, его родители давно умерли, – важно сообщила тетушка. – Джейк у них был единственным сыном. Одно время даже казалось, что род их пресечется, но так не случилось – родился этот мальчишка. Впрочем, теперь, когда его жена исчезла…

Ну нет, Кэтрин достаточно уже наслушалась, с нее довольно!

Она уложила свои вещи в корзинку, которую Клэр нашла для нее на чердаке – уж слишком много всего приходилось таскать с собой, – и, закончив сборы, поспешила к дверям, решитель­но не желая ни слова больше слышать о старом темном доме и его обитателях, бывших и нынеш­них. Она не знала, была ли история жизни этих неприятных Трелони и в самом деле трагична, да и не хотела про то знать, тем более что их дом находился довольно далеко от того места, где она собиралась работать. Хозяин поместья и не узна­ет, что она там была. А может, он и вообще не возвращался. Мало ли, почему там горел свет, кто-нибудь из тех, что приглядывают за домом, мог прибираться там, а может, это были взломщики, у которых хватило дерзости забраться в пустую­щее поместье, да еще и с ночевкой.

К краю обрыва вела усыпанная палой листвой и поросшая по обочинам полевыми цветами тро­па, одна из тех старых корнуоллских троп, которые так глубоко врезаны в землю, что до них по­чти не доносился шум морского прибоя. Погода стояла прекрасная, теплая – такое облегчение после целого дня тоскливого тумана. Солнце све­тило ярко, и настроение Клэр улучшалось с каж­дым шагом.

Идти по тропинке было одно удовольствие. Бес­численные ливни долгих зимних месяцев смыли с нее все мелкие камни, и она стала гладкой, ложа­щейся под ноги приятным песчаным покрытием. Но все же Кэтрин настороженно поглядывала по сторонам. Теперь, когда появился этот мистер Трелони, приходится проявлять осторожность, хотя она не привыкла к этому. Вот уже восьмой месяц она здесь, а никто ни разу не побеспокоил ее во время дальних прогулок. Не то чтобы она боялась чего-то или кого-то, просто появилось ощущение, что она здесь теперь не одна, притом – на чужой территории.

Поднявшись на обрыв, тропа утратила свою при­ятную песчаную гладкость, и Кэтрин пришлось сту­пать осторожнее, но легкий ветерок пошевеливал ее волосы, а отчетливо доносящийся теперь до слу­ха ропот набегающих волн заставил ее улыбнуться. Вчерашний туман бесследно рассеялся, и все, чего она хотела теперь, это выбрать удачное местечко и начать работать.

Края обрыва не были голыми и каменистыми. Поле доходило почти до самого обрыва, правда, никому и в голову не пришло бы приблизиться на тракторе к этому разрушающемуся, неровному краю. С давних времен море подмыло здесь пахотную по­чву, и выкрошившиеся из нее камни упали вниз и загромоздили морской берег, показывая, как вели­ки потери, понесенные сушей.

Почва находится в вечном движении, особенно та, что ближе к морю. Она живет и умирает, как и все на земле, Кэтрин ли не знать об этом, ведь то, что она делает, так или иначе связано с почвой. Крошечные создания, которых она ловила и рисовала, цветы, деревья, папоротники и живые изго­роди – все было частью земли, которую она любила и которая утешала ее.

Тропа была вполне безопасна, правда попадались иной раз неровности и перепады почвы, но Кэтрин их старательно обходила. Росли здесь и маки, и уже отцветающие голубые незабудки. Словом, идеальное место для той задачи, которую она перед собой по­ставила. Густые грубые травы изобилуют насекомы­ми. А ее яркие акварельные краски переносили всю эту мелкую живность в книги, которые она писала для детей, чтобы навсегда сохранить очарование этих созданий.

Она посмотрела в сторону дома. Как его называет тетушка? Кажется, Пенгаррон. Отсюда, с возвыша­ющегося края обрыва, его хорошо видно. Старое поместье и старый дом, из окон которого наверня­ка открывается прекрасный вид на море. Деревья между обрывом и домом выглядели таинственно и весьма интригующе, но после предупреждения те­тушки Кэтрин понимала, что они еще и запретны для посещения. Впрочем, она и сама не имела ни малейшего желания встретиться с Джейком Трелони, дабы проверить, как он в самом деле относится к женщинам.

Кэтрин дошла до небольшой ложбинки, кото­рую приглядела вчера, и начала основательно в ней устраиваться. Еда у нее с собой – было бы слишком сложно и утомительно возвращаться домой, чтобы перекусить, можно и здесь малость пожевать, а ос­тальное оставить птицам.

Она вытащила из корзины все, что нужно для работы – карандаши, краски, воду во фляжке, плотный альбом для эскизов, – и отвинтила крыш­ки небольших стеклянных ловушек. С их помощью можно захватить в плен зазевавшихся жуков, мо­жет быть даже крошечную полевую мышь, но по­том всех надо как можно скорее возвратить в их привычный мир.

В ожидании добычи Кэтрин с удовольствием всматривалась в окружающие ее густые травы, где подчас виднелись золотящиеся колоски, напоми­нающие о давнишних посевах, любовалась алым цветом полевых маков. Здесь, в этой ложбинке, откуда не видно моря, она будто попала в другой мир.

Замечательно безопасный мир. Готовясь рисо­вать свои миниатюры и поджидая маленьких на­турщиков, Кэтрин могла позволить себе заглянуть в прошлое и впервые сделать это без страха. Паль­цы свое дело знали, руки ждали работы, вообра­жение и внимание тоже начеку, и часть ее созна­ния вольна была оглянуться назад и воспарить над прошлым, как планируют над морем чайки, не касаясь воды.

Она будто вновь услышала, но теперь уже без со­дрогания, голос Коллина:

– Я познакомился с ней после того, как ты по­пала в больницу. Так уж случилось, Кэт. Я знаю тебя и… Ну, словом, ты ведь всегда все понимала.

«Так уж случилось!» Легко сказать. Эти слова означали конец всему, и Коллин действительно больше ни разу не навестил ее в больнице. Конеч­но, она все понимала. Ему не хотелось встречаться с ней, чтобы не терзать себя излишними пережи­ваниями. Несчастье случилось по его вине, но у него не хватало духу признаться в том, что он чуть не убил ее и что его действия оставили ее хро­мой, возможно, на всю жизнь. Его рискованная езда стала причиной катастрофы, а потом он бро­сил ее одну, и она слишком долго пролежала на земле. Она до сих пор помнила этот лед, этот хо­лод, эту боль…

Сразу перед аварией, когда она смотрела на до­рогу, мчащуюся навстречу, он закричал. Казалось, что этот крик вечно будет стоять у Кэтрин в ушах. Он вцепился в нее, но не потому, что хотел защи­тить, а просто сам в эти секунды ужаснулся и нуждался в поддержке. В самый момент крушения она поняла, что он просто не помнит о ее присутствии. Какая уж там попытка защитить! А до этого?..

Они ехали так быстро! Кэтрин прикусила губу, спрашивая себя, должна ли она возражать или это только раззадорит его и он бесшабашно выпалит, что у нее совсем нет вкуса к острым ощущениям, как говаривал до этого не раз. Он опять был под парами, и она не могла толком понять, много ли он выпил, видела только, что он гонит так, будто они мчатся по гоночной трассе.