Жестокая параллель. Тайна горы Холатчахль. Приключенческий роман - Александр Самойленко

– Бабушкины сказки! – съязвил Севка и зачем-то хвастливо, с выражением продекламировал Пушкина «там чудеса, там Леший бродит…» – В наше время, Пашка, нечистые не живут…

– Эй, вы там, надо же палатку поставить и о животе позаботиться, скоро жрать захотим! – издалека крикнул Вадик. В руке он уже держал топорик, готов был идти вырубать колья для натяжения палатки.

– Палатка – это здорово! Ни разу ещё в палатке не спал! – восхитился Витька. – Я, мужики, так предлагаю нам распределиться: Сева с Воськой и Вадиком палаткой займутся, Ася с Женей пойдут к речке грибы и картошку чистить, а мы с тобой, Пашка, дров на костёр заготовим побольше, чтобы по темноте не бегать потом, чтоб до самого утра хватило огня. В тайге без огня никак нельзя! Мало ли, зверь какой забредёт: будет огонь – так уж точно не сунется к палатке. Ну что, если все со мной согласны, тогда погнали?

– Согласны! – хором крикнули ребята.

Работа закипела. Витька достал из рюкзака видавший виды походный котелок, величиной вполне претендующий на полновесный котёл, так как в него запросто вошло бы больше чем полведра. Снаружи котёл был покрыт копотью, внутри же выскоблен до блеска. Девушки положили в него с десяток картошек и, прихватив куртку с грибами, тотчас пошли к реке. Вадик, далеко не отходя, принялся срубать толстые ветки с ели, нарушая тишину. По лесу понёсся стук топора. Вскоре к нему присоединился треск валежника – то Витька с Пашкой, словно наперегонки, рьяно взялись заготавливать дрова, вытаскивая из зарослей давно упавшие, высохшие деревья. Не стояли без дела и Севка с Воськой, приступив к раскладыванию палатки. В общем, все были заняты, уже вскоре на небольшой полянке горел жарким пламенем костёр, возвышалась у деревьев палатка, и лишь девчонки пока ещё возились у речки с грибами, но и тех неочищенных оставалось совсем немного, помытая и порезанная картошка была уже в котелке с водой.

– Эй, девчонки, скоро вы там? – поторопил девушек Павел. – Пора бы горячего похлебать, а то что-то живот урчит, бунтует, кишка кишке колотит по башке. Да и душа желает принять грамм по двести винца. Под грибовницу в самый раз будет, Витька, а? Как ты, не против?

– Не, а чё я стану против? Вижу, вы с задумкой собирались. И топор у вас есть, и палатка большая, с шиком, и даже «бухла» с собой взяли.

– Да ещё много барахла такого взяли, какого бы ты никогда во всю свою, Витёк, деревенскую жизнь не увидел! – прихвастнул Пашка. – Фонарик, например, немецкий «дайман», трофейный, сила! Финка настоящая у Вадика немецкая есть в рюкзаке, тоже трофейная, мой транзистор «Меридиан» – шик-модерн, «Голос Америки» запросто ловит. Покажу опосля, поужинаем, всё могёшь в руках своих подержать, мы же теперь кореша, не жалко. Курева «Беломорканала» пачек пятнадцать прихватили, после вина же страсть курить охота! Сам-то куришь, Витёк?

– Да бывает, на рыбалке так всегда курю, если папиросы есть. В деревне-то редко, тайком курю, бабка за версту табак чует. Дома ни разу не курил ещё, боюсь. Бабка может полотенцем так отходить, мало не покажется!

– Ну а вино пивал, Витька? – во весь рот улыбаясь, продолжал допытываться Пашка, заметно подтрунивая над деревенским пареньком. Вокруг них уже собрались ребята и незлобиво посмеивались.

– Нет, вино не пробовал, – честно признался Витька. – Бражку и самогон не раз пивал на праздники и в Пасху. Бабка с ведёрко завсегда ставит, соседей угощает, сама стаканчик опрокинет иной раз, ну и я стырю под шумок, зачерпну ковшом из ведра. С Ромкой – дружком тяпнем по кружечке, сразу по фигу всё стаёт, глаза в кучку собираются, косые гуляем по деревне, пока Ромкин отец нас за шиворот не возьмёт…

– Ну, мужики, что же мы стоим? Хватит языки-то чесать, ёлки-палки! Давай решим, кому грибовницу варить? – подал голос Сева.

– Я, – с ходу заявил Витька и, не допуская возражений, отрезал: – Котелок мой, значит я и готовлю, потому что испытано, на глаз определяю, сколь соли всыпать. Когда готово, тоже на глазок вижу, пробовать не надо, губы зря только жечь.

Ему никто не стал возражать, скорей наоборот: городские ребята были рады избавиться от хлопот, девочки, не скрывая восторга, даже захлопали в ладоши… Когда общие дела все были пока переделаны, наступило самое время отвлечься от утомительного ожидания горячей похлёбки. Путешественники уже изрядно успели проголодаться и сидение у костра сложа руки, с частым глотанием собственной слюны, превратилось бы для них в пытку. Пашка предложил сыграть в мяч, и ребята сразу с ним согласились. Витька же, движимый одним чувством ответственности за быстроту приготовления, приступил к варке. Кроме того, надо было умудриться сготовить так, чтоб понравилось всем, а значит вкусно. Варить на костре – хлопотно. Мысленно прикинув, куда ему воткнуть рогатины, чтобы избежать попадания лишка пламени на котелок, он подошёл к небольшой берёзке, срубил и отесал её топором. Сделав гладкую жердочку, выбрал на другом деревце толстые ветки и изготовил две рогатины. То и другое оказалось для него, жителя лесной деревеньки, плёвым занятием. Рогатины Витька тут же воткнул в землю – напротив, по разные стороны костра. Подготовка на том закончилась, и он, осторожно водрузив жёрдочку на рогатины с подвешенным на неё полным котелком, с чувством растянулся у костра. В его распоряжении просто так поваляться было всего несколько минут, потом надо почистить и порезать луковицу, положить в кипящий бульон пару листиков лаврушки, ну и главное – не забыть в самом конце в норму посолить. Сначала Витька с интересом понаблюдал за тем как Вадик, раздувая щёки, наполняет воздухом волейбольный мяч, затем перевернулся на спину и уставился в небо. С раннего детства пропадая подолгу в лесу, он почти безошибочно научился предсказывать дождь. На этот раз, ничего подозрительного не заметив, подумал, что скоро уже станет смеркаться и хорошо бы к темну с ужином закончить… Но вот в котелке забулькало. Душистый аромат грибов заполнял полянку, и Витька поднялся. Достал из кармана всё ту же, свою любимую дедовскую деревянную ложку. Прикрывая от нетерпимого жара лицо свободной рукой, помешал варево. Он давно знал, как бывает обманчиво давать долго кипеть похлёбке. К готовке на костре подход должен быть особый, упустишь момент – считай, картошка полностью разварится, превратится то ли в пюре, то ли кашу. Вкус от этого, конечно, пропадёт.

– Эй, повар! – окликнул Пашка. – Жратва скоро будет? С голодным животом игра что-то не очень у нас идёт!

– Скоро уже! – осердился Витька. Не любил он, когда подгоняли, однако, сделав паузу, после ответил вполне миролюбиво: – Через пару минут чтобы все были возле костра в полной боевой готовности, с чашками и ложками. Да сходите кто-нибудь покудова к речке, там я кусты смородины видел, надерите листьев на заварку, чай заварим листом. Небось никогда и не спробовали такую заварку? Только, слышь, листочки от молодых побегов берите, нежные.

Послушно бросив игру, парни и девушки заспешили каждый к своему вещевому мешку за посудой.

– Во, видал? – вертя бутылкой портвейна возле глаз Витьки, похвастался Севка. – Ещё сухое есть, нашим девчонкам взяли, и для нас, мужиков, водка.

– Что ж, штука, наверно, хорошая, – кивнул Витька. – Попробуем сейчас под горячее.

Поднявшись на ноги, он попросил Севку помочь, и они, соблюдая осторожность, сняли закоптившуюся жёрдочку с рогатин вместе с опасно бурлящим, парящим котелком и опустили на ровное место. Вокруг сейчас же началась было суматоха, каждый старался налить себе первым.

– Ша! – скомандовал Павел, и все враз присмирели. – Давайте-ка по одному, а то чего доброго обварится кто-нибудь. Со своей тарой подходите к Витьку, он сам всем нальёт по справедливости, никого не обделит. Так ведь, Витёк?

– Так, так, – подтвердил Витька. – Подходи по очереди, девчонки первые…

Посудины у городских ребят под грибовницу нашлись самые разнообразные. Витька, используя вместо половника эмалированную пол-литровую кружку, рискуя обжечься, наливал вкусно пахнувшую похлёбку во что угодно: в банки, чашки и такие же какие у него эмалированные кружки, только меньшего размера. Последним к нему подошёл Воська:

– У меня ничего нету, – угрюмо сообщил он.

– Фурагу подставляй, туда налью! – сострил сначала Витька и тут же исправился, пожалел паренька. – Ну а ложка хотя бы есть у тебя?

– Ага, ложка есть!

– Хорошо, ложку не забыл взять, а то пришлось бы мне из берёзы мастерить для тебя, время тратить. Ладно уж, со мной вместе хлебать будешь из котелка. Чё в нём останется, то всё наше.

Последним за похлёбкой подошёл Пашка, и на нём раздача закончилась. Витька, держась ближе к Воське, подсел к ребятам на траву возле аппетитной снеди, разложенной девушками на чьём-то застиранном, но чистом покрывальце, больше напоминавшем цветную тряпку. Тут были нарезанный крупными ломтями чёрный хлеб, две открытые банки любимых Витькиных консервов «кильки в томате», несколько плавленых сырков, луковицы и литровая банка солёных огурцов. Поодаль на траве лежали две бутылки сухого вина «Рислинг», одна портвейна и ещё одна бутылка розового дешёвого вина, за рубль семь копеек, под названием «Волжское».