Всего один день - Кирилл Казанцев

А если быть проще, то он считал, что ему и здесь повезло – такая девка рядом! Судьба явно благоволила к бывшему бандиту. В том, что рано или поздно – лучше, конечно, рано, – он уложит Таю в собственную постель, Рокки не сомневался. Не посмеет она отказать ему. Хозяину...

Веселья не получалось. Нет, новые знакомые Яшку вполне устраивали! И Валюха оказалась бабой веселой и бедовой, но с "понятиями". И муж ее, Колька, тоже ничего. Свой вроде бы парень – две "ходки". Кража и разбой. Последний срок действительно в Норильске "мотал". В авторитетах, конечно, не ходил. Но весь срок – в "отрицалове". Впрочем, Нине в таком деле, как выбор друзей, можно было доверять. Со всякой чмуротой, "чушками" или "петухами" она бы никогда не связалась. Определила бы махом – поговорила, "прокачала" и "развела" бы на "базаре".

Короче, компания – все свои. Но в то же время Яшка четко чувствовал, что его и новых знакомых разделяет какая-то невидимая, но почти что непреодолимая стена. Сначала он не мог понять, в чем же тут дело. Но, погуляв немного по городу в компании, кажется, начал "догонять".

Все дело в том, что Яшка и его новые знакомые все еще оставались по разные стороны забора с колючей проволокой поверху и вышками по углам периметра.

И если эта пара уже адаптировалась на воле, стала в этой жизни своей, то сам Воробей все еще не мог избавиться от чувства, что вот сейчас вся эта лафа закончится и он вернется в свой барак, "чифирнет", может, и "косячок" пару раз "пыхнет". И потом – отбой, тревожный, неспокойный сон с мучительно сладкими видениями "про волю"...

А если брать по большому счету, то он просто не видел того места, которое мог бы занять в этой новой жизни, оказавшейся для него совершенно незнакомой. Реальность, с которой ему пришлось столкнуться, разительно отличалась от этих сладких грез.

Они ходили по улицам, пили пиво и дешевое вино под разноцветными тентами, грызли "кириешки" и "компашки", радовались солнышку и погожему теплому дню. И Яшка все больше и больше мрачнел.

Люди здесь не жили. Точнее, они вели себя не так, как должны были бы вести себя "люди" в привычном Воробью мире.

Бросались походя такими словами, за которые там, за "колючкой", не прожили бы и дня. Совершенно не уважали ни друг друга, ни власти, ни даже собственной матери, к месту и не к месту поминая ее в комбинации с совсем уже непотребными словами.

Эти незнакомые Яшке люди были нахраписты, злы и агрессивны, готовы изорвать друг друга в клочья за копейку.

То там, то тут можно было наблюдать происходящие между теми, кто только что называл себя друзьями, драки. И дрались ожесточенно, насмерть, хотя и не было в этом такой уж необходимости.

Это был совершенно чужой и чуждый Яшке мир.

Нина видела озабоченность мужа. И понимала ее – самой пришлось пройти через что-то подобное. Но она надеялась на то, что все утрясется. И самое главное для нее сейчас – помочь своему мужу, отцу своего ребенка устроиться в мире вольных людей. Сегодняшняя прогулка была своего рода ознакомительной.

После нескольких часов на свежем воздухе Нина решила, что на первый раз – вполне достаточно... Но у них еще оставалась литровая бутылка портвейна. Не нести же ее домой!?

Бутылку решили "приговорить" на лавочке, у детской песочницы. Но только сели, только начали сворачивать голову пробке, как неподалеку остановилась милицейская машина.

– Быстро уходим! – первой сориентировалась более трезвая Нина. Николай попытался было возражать, но только его подруга, привыкшая во всем полагаться на старшую и более опытную в жизни товарку, быстро подхватила его под руку и поволокла в сторону.

Яшка и не думал протестовать – он все еще жил в другом измерении. И сейчас представлял, как его, застигнутого на месте преступления, с "запрещенкой" в руках, препровождают в ШИЗО.

Под подозрительными взглядами отслеживающих их перемещения милиционеров компания отошла к соседнему дому.

– Во, гля! – неожиданно Колька обратил внимание на открытую дверь в полуподвальное помещение. – Кафе новое... Пошли туда?! Там нам ни один мент ни слова не скажет!

– Там же что-то покупать надо? – Нина с сомнением посмотрела на стоящую у входа большую черную иномарку.

– Да объясним людям, че почем! – настаивал Николай, которому все больше и больше приходилась по душе поданная им идея. – Неужто не поймут?!

Нина продолжала сомневаться, но в это время дверцы милицейской машины хлопнули, и два рослых, упитанных сержанта расслабленно направились в их сторону.

– Ладно, пошли! – торопливо согласилась она, беря под руку Яшку. Ей вовсе не хотелось, чтобы первый же их день вместе закончился в ближайшем отделении милиции.

Все еще оглядываясь на медленно приближающихся ментов, компания быстро спустилась в подвал. Оглядевшись в полумраке, присели у ближайшего от входа пластикового стола, на котором тут же появилась бутылка портвейна.

В поисках стаканов Колька направился к стойке бара, место за которой пока что пустовало.

Все пошло как нельзя лучше – Леру быстренько удалось сплавить на ближайший рынок за чипсами и фисташками. Она было попробовала заикнуться, что и того, и другого имеется в полном достатке... Но Никита только посмотрел на нее – и она тут же улетела.

Правда, губенки поджала обиженно – видимо, тоже имела какие-то виды на хозяйскую ласку. Ничего, потерпит. Подождет своей очереди.

Сам Никита вместе с Таей углубился в изучение накладных, фактур и прочих так необходимых в работе документов. Сидел рядом с девушкой, плотно прижимаясь мясистой ляжкой к горячему тугому бедру, сопел, потел. И смотрел не столько в папочку с документами, сколько косился в сторону глубокого выреза на легкой летней кофточке.

Но переходить к активным действиям пока что не решался. В его жизни было не так уж и много столь вызывающе красивых женщин. А если говорить откровенно, то таких не было вообще. Только проститутки, отобранные у сутенеров разок-другой "на косяк", то есть даром.

На постоянную подругу все время чего-то не хватало. То денег, то времени, то еще чего-то. Может, интеллекта? Впрочем, последнее слово Рокки тоже было неизвестно.

Как бы то ни было, но только сейчас "реальный пацан" просто не знал, как себя вести. А время, отпущенное шустрой и обиженной невниманием к собственной персоне Лере, убывало катастрофически.

Наконец Никита отважился – осторожно положил потную ладонь на девичье бедро чуть выше колена. И замер в испуге – а ну как по морде?!

Никакой реакции, ни положительной, ни отрицательной, со стороны служащей не последовало. А когда Рокки поднял красную физиономию, то первое, что он увидел, так это поощряющую улыбку Таи.

И надо же было такому случиться, что именно в этот критический, можно сказать, моменту двери в подсобку возник какой-то ханыга!

– Девушка!

Не ожидавший услышать этот хрипловатый голос из-за спины Никита аж подпрыгнул на месте. Убрав руку, он соскочил с места и, резко развернувшись, заорал:

– Тебе чего здесь, блин, надо?!

Но ханыга шибко-то не испугался, хотя на лице его появилась просительная полуулыбка:

– Извини, брателла, нам бы стаканчики...

– Какие, нах, стаканчики?! – возмутился Никита, быстро приближаясь к "обломавшему" его мужичку в потертом китайском "адидасе".

– Да мы это... – Колька стушевался – понял, что попал на "крутика" из бандитов, которые сейчас и правили бал в городе. – Выпьем по-тихому, и все. А то менты на улице...

– А ну пошел отсюда! – Никита сильно толкнул нахального ханыгу в грудь. – Пошел, кому говорю, блин?!

Мужик перестал улыбаться и даже сверкнул было глазами, но тут же стушевался, потух:

– Все-все! Ухожу, брателла, уже ухожу!

Но ни его испуг, ни его успокаивающий тон не могли остановить Никиту – того уже просто несло неведомо куда на волнах злости:

– Да какой я тебе брателла, чмо ты позорное?! Вали отсюда на хер, пока при памяти, ур-род!

Вслед за пятящимся мужиком, униженно терпящим все эти оскорбления, Рокки вышел в зальчик кафе. И чуть не задохнулся от злости – за угловым столиком сидели еще три личности такого же ханыжного вида. Две бабы... Да какие бабы – шмары подзаборные, старые и страшные, как смертный грех! А с ними еще один кекс – маленький, как сидящая собака. Но только больше чем-то похожий на нахохлившегося воробья.

На столике перед ними стояла бутылка какого-то дешевого пойла. Это разозлило Рокки больше всего – мало того что весь кайф ему поломали, так еще и на деньги – его, Малеева, деньги, норовят обжать!

– Так! – громко, с угрожающими интонациями в голосе заявил он, выходя на середину маленького зала. – Быстро встали и съеб...сь отсюда! Считаю до трех!

Женщины послушно встали, а тот, первый ханыга, что просил стаканы, был уже у дверей. Но только тот, что походил на воробья, нахохлился еще больше и, положив на стол руки с покрытыми узорами татуировок кистями, заявил: