Найтблюм - Мэри Блэкуотер

Глава 2

В дверях стоял невысокий человек на вид около пятидесяти лет в строгом костюме. Круглое лицо, серые волосы с отчетливой сединой на висках, спокойный взгляд и соответствующая осанка – это был дворецкий. Возникла пауза. Найтблюм только открыл рот, как тот заговорил:

– Добрый день сэр. Мистер Хэмминг Найтблюм, если не ошибаюсь? – сдержанно осведомился дворецкий.

– Совершенно верно, – ответил гость.

– Прошу, вас уже ждут, – сказал тот и жестом пригласил войти.

Дворецкий принял его плащ и удалился за хозяином. Когда Хэмминг вошел внутрь у него перед глазами предстал просторный холл. Отполированный каменный пол, в центре которого красовался выгравированный древнегреческий шлем. Некоторые черты его были совсем не свойственны таким шлемам: зауженные прорези для глаз, вытянутая нижняя часть, а так же невесть откуда взявшиеся рога. Больше всего они походили на обломанные рога антилопы Гну. «Причуды последнего владельца», – отметил Найтблюм.

Дальняя стена была разделена на два яруса. К верхнему вели две заворачивающие к центру лестницы по сторонам, которые словно выливали ступени к ногам. Практически вся стена второго яруса была завешана картинами разных сортов. По центру холла, практически у потолка висела огромная факельная люстра – старая рухлядь. К счастью она висела довольно высоко, чтобы не портить общий вид холла. Спокойные бежевые и зеленые тона в помещении, несмотря на минимальное количество золота в его декоре придавали, однако, довольно изысканный вид.

Расхаживая по холлу в ожидании, Найтблюм заприметил одну картину, спрятавшуюся в укромном месте в стене справа. На ней был изображен ночной пир людей со странностями. У кого-то был рыбий хвост; у кого-то тело лошади; кто-то синюшный летал по небу. У автора был довольно забавный почерк: у всех лиц, неважно в каком они были положении, оба глаза располагались всегда на одной стороне лица. Некоторые люди танцевали на клетчатом «танцполе», кто в пиджаках, а кто нагой. Все это перерастало в вакханалию, попойки, сношения, азартные игры. За всем этим, чуть поодаль, находился человек в оранжевых одеждах, больше напоминавших пижаму. Он сидел на небольшом холмике, на золотом троне. Вальяжно расположившись в нем и опираясь на подлокотник, подпирал кулаком подбородок. Повернув голову, он, очевидно, слушает подлетевшего к нему слугу, но его бесстрастные глаза со спокойным умиротворением смотрят на творящуюся грязную оргию. Несмотря на сцену картины, она очень понравилась Найтблюму. Подпись под полотном гласила «Бал сатаны. Игорь Чужиков».

Переведя взгляд на стоящую рядом с картиной греческую вазу, Найтблюм наткнулся на еще одну довольно маленькую картину за углом. На ней был изображен пухлый ребенок, одетый в одежду моряка. В одной руке он держал воздушный шар, а другую в кармане, насупившееся выражение его лица было в один и тот же момент и строгим, и глупым. Хэмминг присмотрелся и его передернуло. Колени его были кривые, широкий таз, угловатая мясистая челюсть, кулак руки сильно обвит жилами и венами, тяжелые веки, усталые глаза, одно плечо выше другого. Это был не ребенок – это был карлик. Кто-то боится пауков, кто-то змей, кто-то мышей, Найтблюма же пугали «низкорослые» люди. Карлики вызывали в нем паническую настороженность, как у некоторых людей пауки, только от паука можно быстро избавиться, а от карлика нет. За это и в тюрьму можно загреметь.

Вскоре центральная дверь холла распахнулась, и появился сам Ричард Гринхэлм. Это был высокий жилистый человек лет пятидесяти, с темно-серыми зачесанными наверх волосами, седыми висками и небольшими усами щеткой. Овальное загорелое лицо, темные ровные брови, синие прищуренные глаза и прямой римский нос выдавали в нем волевого уверенного в себе человека.

– Рад видеть вас Хэм, – громким голосом поприветствовал его Гринхэлм и взглянул на свои старомодные часы. – А вы как всегда вовремя.

– Рад встрече мистер Гринхэлм, – с выражением произнес Найтблюм и обменялся с ним рукопожатиями.

– Вижу, вам пришлась по нраву картина, – отметил Ричард, указав на картину с вакханалией.

– Довольно своеобразная.

– Из числа моих особо любимых, – сказал Ричард и, подойдя к картине, стал разглядывать ее. – Вы обратили внимание на главу праздника. Сидит себе, дает всем волю делать, что они хотят, а сам смотрит на то, что происходит после, я почти вижу улыбку на его лице. Его это забавляет.

– Каждый сходит сума по-своему, – отметил Найтблюм, взглянув на толстяка с раздувшимся брюхом, сидящим возле деревянных бочек с вином.

Гринхэлм на мгновение сделался серьезным и посмотрел на него, а потом рассмеялся.

– Хорошо подмечено.

Он еще какое-то время рассматривал картину.

– Как ваша поездка, надеюсь, вы добрались сюда без особых сложностей? – осведомился Ричард.

– За исключением того, что мой велосипед стоит у входа, никаких, – отметил Хэмминг.

– Вы ехали в такую даль на велосипеде? – удивленно спросил Ричард.

– Не от самого Бирмингема, но ощущения схожие.

Гринхэлм рассмеялся.

Спустя полчаса Хэмминг уже сидел за одним большим столом с семьей Гринхэлмов в просторном зале, на праздновании пятидесяти первого дня рождения главы семейства. Зал ничем не выделялся, за исключением нескольких пар грациозных тонких колонн, восходящих к высокому потолку и переходящих в блестящий веерный свод, который характерен для ранней готики. Точь в точь как в часовне Кэмбриджского Королевского колледжа. Стены имели тот же приятный бежевый цвет. А над столом висела большая хрустальная люстра. В дальнем конце зала находились две пары тройных окон с двойной широкой сводчатой дверью посередине. Все это было оформлено орехом махагон и прекрасно сочеталось с мягкой палитрой зала, создавая довольно уютную, и одновременно изысканную атмосферу. За окнами был настоящий сад с большим и малым фонтанами посередине. По центру зала стоял большой тяжелый стол. Заставленный диковинными яствами, тот сверкал серебряными колпаками накрытых блюд. Расставленные на столе изящные позолоченные подсвечники согревали изысканную атмосферу огнем высоких свечей. Когда все собрались, Ричард встал и обратился ко всем присутствующим:

– Прошу всех внимания. Перед тем как начать, хотел бы сообщить, у нас сегодня два гостя. Хочу вам представить их. Это мистер Джэймс Декстер, мой новый адвокат, – сказал он и указал на лощеного человека сидящего справа.

Тот в свою очередь встал из-за стола и сдержано поклонился. Человек средних лет с овальным лицом, раздвоенным подбородком, тонким носом, он явно щепетильно относился к своей внешности – аккуратная стрижка, чисто выбрит, с прекрасным загаром. Могло даже показаться, что он выщипывает себе брови.

– А так же, – продолжил Ричард, указав на Найтблюма, – мистер Хэмминг Найтблюм, эксперт по старинным особнякам.

Хэмминг встал и проделал то же. На секунду ему показалось, как кто-то скривил лицо. После того, как он и Джеймс поклонились и сели, Гринхэлм взял бокал шампанского и продолжил:

– Моя дорогая семья, я очень рад, что вы все, в который уже раз собрались здесь, чтобы поздравить старика, – сказал он, и дети за столом засмеялись. – Очень рад, что мой сын, Альберт, наконец, решил жениться на его без преувеличения достойной подруге, Диана, да я о тебе дорогая, – обратился он к молодой особе, – Вильгельму уже семь, давно пора.

– Уж извини пап, так вышло, – сказал веселый, рыжеволосый молодой человек, приобняв сидящую рядом женщину с короткими черными волосами.

– В любом случае уж лучше поздно, чем никогда, – отметил Ричард и обратился к сидящей паре рядом с Хэммингом. – Искренне рад, что мой старший сын Чарльз, наконец, одержал еще одну победу на своем поприще. Это начало сынок, еще большие победы впереди. Успехов вам всем, – придав последней фразе особое значение, он поднял бокал и отпил. Остальные последовали его примеру.

Как только Ричард сел, Чарльз неспешно встал.

– Отец, сегодня твой день и это мы должны поздравлять тебя, – сказал он гордым голосом и поднял свой бокал. – Могу сказать без преувеличения, что благодаря исключительно своим силам и своей настырности отец, несмотря ни на что, все-таки добился того, к чему стремился. Посмотрите вокруг, взгляните на нас, на этот прекрасный стол, на окружающие нас блистательные своды. Это все благодаря моему отцу, – сказал он и обратился к Ричарду. – Отец, от всей души, поздравляю тебя!

– Уж слишком по-христиански, – сказал Ричард, скривив улыбку.

Волна смеха прокатилась среди присутствующих.

– Спасибо, сынок!

После этого последовали громкие овации и праздник продолжился. Закончив рассматривать потолок зала, Найтблюм завел неспешный разговор с Чарльзом – старшим сыном виновника торжества. Молодой человек создавал впечатление серьезного и очень смышленого человека, но как выяснилось из диалога с ним, он был попросту надменным идиотом, о чем Хэмминг ему напоминать не стал. Тактично отклонившись от дальнейшего общения, он обратил внимание на молодую девушку с удивительного темно-рыжего цвета волосами до плеч. Сидела она следующей от адвоката. Очевидно, это была старшая дочь главы семейства – Виктория. Ее удивительно синие глаза были мрачны, отчетливо чувствовалось, что ей не по себе. Едва он задумался о причинах, как те дали о себе знать. Сидящий по ее правую руку темноволосый, спортивного сложения человек с мерзкой улыбочкой стал ей что-то шептать на ухо. Она отпрянула, отстранив его локтем, не желая слушать. Однако он медленно сжал своей лапой ее запястье и попытался подтянуть к себе. Это заметил Джеймс, бросив свой пренебрежительный взгляд на неандертальца в костюме. Виктория со злостью вырвала свою руку из его лапы и опрокинула бокал на пол. Звон разбившегося хрусталя перебил шум празднества. Голоса стихли, сидящие за столом обратили внимание в сторону Виктории и неотесанного человека. Здоровяк успокоился, а Виктория приняла безразличный вид. Через мгновение все снова оживилось.