Лестница в Эдем - Дмитрий Емец

– Я же сказала: за площадкой! Это разве не ясно? – повторила она не без досады.

– Ясно. Но что на этой площадке меня должно волновать? Чтобы дачники скамейки не утащили?

Фулона молчала довольно долго. Заметно было, что она колеблется.

– Просто наблюдай, и все, – сказала она наконец.

– Секрет?

– Не то чтобы секрет. Просто тут все сложно. Если тебе дано увидеть – ты увидишь. Возможно, сразу. Возможно, не сразу. Если нет – значит, само знание об этом пока преждевременно. Понятно?

Ирка подтвердила, что понятнее не бывает.

– Когда надо ехать? Завтра? Послезавтра? – спросила она.

– Не угадала. Сегодня.

Ирка с сомнением посмотрела на часы. Стрелка подползала к восьми.

– А я еще успеваю?

– Замечательно успеваешь. Большинство поездов идет в Питер после двадцати трех ноль-ноль. У тебя достаточно времени, чтобы собраться. Телепортации я запрещаю. Это не тот случай, когда нужно привлекать внимание. Еще вопросы?

– Деньги на билеты, – сказала Ирка.

– Билет тебе уже куплен. А командировочные вот.

Фулона открыла крайний кухонный шкафчик, оказавшийся сейфом, и вручила ей зеленую керамическую кошку-копилку. Ирка встряхнула ее. Копилка была полной примерно на треть. М-да, не густо. Автомобиля не купишь, на Багамы не съездишь.

– Распишись вот тут… Умница, хоть почерк аккуратный! Копилка вручается тебе на ответственное хранение. Все истраченные монеты возвращаются обратно не позже чем через сутки. Ни в чем себе не отказывай! Хочешь хлеба – купи хлеба. Хочешь минеральной воды – купи минеральной воды, – с ободряющей улыбкой сказала Фулона.

Провожая Ирку, валькирия золотого копья вышла на площадку, шуганув двух слонявшихся без дела оруженосцев.

– В комнату не заходи, а то застрянешь и не успеешь на вокзал, – напутствовала она Ирку.

– А попрощаться?

– Я сама за тебя попрощаюсь. Стой! Ты кое-что забыла!

Ирка обернулась и взяла футляр. Фулона разжала пальцы не сразу. Несколько секунд они держали копье вместе.

– Помни: что у тебя! И всегда внутренне спрашивай себя: достойна ли ты его, – негромко сказала Фулона и выпустила древко.

В бильярдном футляре, раздобытом не так давно Антигоном, копье казалось Ирке тяжелым и неудобным. Оно застревало в тесной каменной глотке подъезда и царапало штукатурку. В другой руке сиротски громыхала копилка. У Ирки, разумеется, не было даже пакета, а в карман она не пролезала. Очередное проявление неприспособленности. Быт кусал ее как голодный пес.

Ирка была уже у почтовых ящиков, когда ее догнал голос Фулоны:

– Погоди! Не напомнишь мне четвертый пункт кодекса валькирий?

Ирка обернулась. Фулона уже вошла в квартиру и собиралась закрыть за собой дверь.

– Валькирия должна любить всех одинаково, никого не выделяя, и не может быть счастлива в любви, – процитировала Ирка.

– Слово в слово! Как тут не позавидуешь молодой памяти? – одобрительно сказала Фулона.

Дверь хлопнула, а Ирка все продолжала смотреть на нее, раз за разом проигрывая вопрос Фулоны и свой ответ.

Может, копье оттого и не желало исчезать, что у нее была слишком хорошая, слишком цепкая память и ей никак не удавалось обмануть ее?

Ирка шла и размышляла, зачем валькирии послали ее в Питер следить за площадкой с турниками. Нечего сказать: ответственная работенка! Чего, интересно, они опасаются? Что стражи мрака поспиливают в городе все турники и молодое поколение питерцев вымрет от ожирения и дистрофии?

Подробнее о задании она пока не задумывалась. Вначале надо до места добраться, а там видно будет. В данный момент Ирку больше волновало, что происходит с ее копьем. Почему оно упорно отказывается исчезать?

– Валькирия должна любить всех одинаково, никого не выделяя, и не может быть счастлива в любви, – вслух повторила Ирка.

Это не совет даже, не пожелание, а обязанность, долг. Люби сама, верно, спокойно, без метаний, люби всех без исключения, но при этом не требуй, чтобы любили тебя, – чего уж может быть яснее и проще? Следует ли она сама этому правилу? Нет. А если нет, то почему удивляется, что копье периодически перестает слушаться и теперь, точно вечное напоминание о долге, постоянно пребывает у нее в руках? Потому и в руках, чтобы помнила и не забывалась.

Другой проблемой Ирки, как она сама осознавала, было то, что Ирка путала любовь к людям как таковую (какая и требовалась) с любовью конфетно-страстной, вычитанной из романов, которые она потребляла некогда, как наркоман одноразовые шприцы.

В настоящий момент Ирка не склонна была выбирать между двумя МБ, один из которых, Багров, постепенно становился все ближе, а другой, Буслаев, держал дистанцию и оттого сохранял ореол недосягаемости. Как кукла, которую девочка видит в витрине и пускает слюни. Но купи ей эту куклу, и через пятнадцать минут она отшвырнет ее, обезглавленную и с оторванными ногами, в сторону, досадуя, что у нее отняли мечту.

«Есть такая интересная штуковина – психологическая вовлеченность. Уронил на улице пятьдесят копеек и все ищешь-ищешь. Просто интересно, куда монетка закатилась. А что у тебя в этот момент сто рублей из заднего кармана джинсов свистнут, не суть важно. Тут-то психологической вовлеченности нету», – подумала Ирка мельком, решив додумать эту мысль позднее, когда у нее будет соответствующее настроение.

В каждый момент жизни человек должен жить внатяг, с ощущением сюрприза. С эдакой сокрытой от мира шоколадкой во внутреннем кармане, с ожиданием праздника в душе. Дышать мечтой и жаждой перемен. Зажравшийся человек – человек перечеркнутый.

Ирка и не заметила, как оказалась у метро. Мелкий дождь устал уже моросить, и вся сырость перешла в воздух. В плоских лужах плавали фонари. Торговцы хлопушками, пакетами и бельевыми прищепками дули на замерзшие пальцы. Небо было усеяно кучками щемяще-грустных звезд, между которыми рогами кверху плавала узкая ладья луны. Ирка, долго сидевшая сегодня перед компьютером, близоруко перепутала луну с провисшей рекламной гирляндой.

Внезапно Ирка вспомнила об Антигоне, которого забыла у Фулоны. Спохватившись, она обернулась, готовая вернуться, и увидела, что кикимор вперевалку бежит к ней. Его грушевидный нос был свернут набок, бакенбарды примяты, зато физиономия так и лучилась довольством. Оказалось, что валькирии для скорости просунули Антигона через решетку, причем просовывать доверили Таамаг, которая и проделала это со всей богатырской ответственностью.

– А-а, подождали меня! Чтоб вам в люк без крышки не провалиться и шейку не свернуть, милая хозяечка! – завопил кикимор.

– Говори что хочешь! Все равно не пну! – сказала Ирка.