Советско-Вьетнамский роман - Андрей Игоревич Фальков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Само первомайское утро тоже выдалось напряженным. Офицерские жены в своих домиках пекли и жарили, готовили праздничный обед. Их мужья, затянутые в парадную форму, повели солдат в баню, чтобы те чистыми предстали на торжественный смотр. Сияние солнца на золотых погонах, шуршание веников, скрип хромовых сапог смешивались с запахом свежих пирогов и бравурным маршем из репродукторов. И вдруг репродуктор щелкнул и замолк. Сначала негромко, а затем все сильнее, повышая голос до крещендо, взвыла сирена. Ее вой дрожал и рвал уши.
Из домиков и казарм выскочили офицеры и, на ходу поправляя фуражки, бросились по узкой дорожке на позицию.
Тревоги сегодня никто не ожидал – не в правилах начальства было устраивать учения в праздники. Но никто и не думал медлить. Тревога – всегда тревога.
Из казармы пулей вылетел взвод солдат во главе с сержантом. Заряжающие ринулись на полигон, обгоняя офицеров, и тут же принялись расчехлять установки. Не прошло и полминуты – а уже раздался рев дизель-генераторов автономного питания. Ворота гаража распахнулись, из них выполз первый тягач. В дивизионе воцарился боевой, слегка упорядоченный хаос. И как апофеоз боевой тревоги, из бани выскочили солдаты в нижнем белье и голые, на ходу натягивая штаны, бросились к батарее. Последним из бани выбежал старшина. Одним локтем он прижимал стопку банных шаек, другим – связку веников. Бормоча что-то под нос, он ловко метнул обе стопки в дверь каптерки и неторопливой начальственной рысью затрусил к блиндажу, где хранились запасные ракеты.
Ровно через минуту веселый, готовящийся к празднику военный городок стих и превратился в отлаженную военную машину. Уже все знали, что тревога не учебная, а боевая, и что в их сторону снова направляется неопознанный нарушитель. Подполковник Рузаев, как и шестнадцать лет назад, занял свое место в окопе.
– Дистанция?
– Вне зоны поражения.
Подполковник Рузаев глянул на планшет. Отметка сверхвысотного нарушителя стояла далеко, вне зоны действия дивизиона. Они пока еще ничего не могли сделать.
Инженер Иванов, сидевший на высоком железном табурете посередине кабины управления, лихорадочно терзал листочки блокнота. Как разработчик, он неоднократно наблюдал за испытательными стрельбами, но настоящий бой видел первый раз. Он прекрасно знал возможности комплекса и понимал, что даже если бы нарушитель летел в два раза выше, он все равно был бы в зоне досягаемости. И высокая скорость не была бы им помехой. Но курс нарушителя лежал далеко в стороне.
Новейший ракетно-зенитный комплекс «Двина», которым командовал подполковник Рузаев, не доставал до цели. Ракета не долетала.
Заведующий лабораторией КБ «Факел», Виктор Иванов лихорадочно теребил свой несчастный блокнотик. Он знал, на что способно его детище. И знал, что офицеры пока что бессильны. Нарушитель старательно обходил защищаемую ими зону.
А такого оружия не было пока что ни у кого в мире. Американцы обложили весь мир военными базами, им послать на Союз бомбардировщики очень даже просто. У Союза баз не было, зато имелись гениальные ученые. И ракеты, потомки легендарных «Катюш». Такие ракеты, делать которые американцы так никогда и не научились. Техника, на десятки лет опередившая американскую, о чем Америка пока не догадывалась.
Иванов разрабатывал первые в мире радиоуправляемые ракеты, способные поднять стокилограммовый заряд на высоту более тридцати километров. Офицер наведения, находясь на земле в передвижной кабине управления, мог управлять полетом ракеты и наводить ее на цель, ясно видимую на локаторе. Всего в распоряжении командира зенитно-ракетного дивизиона имелись Офицерские жены: один локатор с системой наведения и шесть ракет на шести установках, которыми он мог стрелять, как из револьвера. Все системы работали в норме. Установки были заряжены и ждали одного-единственного нажатия кнопки. Но нарушитель, словно издеваясь, огибал зону поражения комплекса.
На экране локатора появилось еще две отметки.
– Планшетист, отметки! – через плечо кинул Рузаев.
– Пара перехватчиков. Идут на сближение с целью.
– Достанут? – Иванов перегнулся через плечо капитана Семенова, работавшего офицером наведения.
– Нет. – Семенов покачал головой, – не смогут. Но если сумеют вывести на нас, то мы его достанем.
Иванов отложил блокнот. По экрану навстречу отметке от нарушителя медленно ползли две отметки от советских МИГов. Вот перехватчики, казалось бы, сблизились с целью. Вот они прошли ниже. На экране станции наведения зафиксировался разворот. Нарушитель, не обращая внимания, шел своим курсом.
– В хвост заходят? – с надеждой вновь спросил Иванов.
– Нет. Нарушитель выше. И вне зоны нашего поражения.
***
У летчиков Айвазяна и Сафонова сбить нарушителя шансов не было. Их пара «Мигов» не дотягивала по высоте.
– 650! – вновь раздалось в наушниках. – Я – «Сокол». Как цель?
– Цель вижу. Цель над нами. – Айвазян ещё раз поднял голову. Высоко, в фиолетовом небе, чертил серебристый инверсионный след недосягаемый «Локхид-U2».
– Я – «Сокол». Разворачивайтесь и попробуйте ещё раз.
Айвазян потянул на себя ручку и заложил вираж. Самолет хрустнул, в глазах потемнело от перегрузки. Ведомый чётко повторил манёвр. Скорость перехватчика была почти в 2 раза выше «Локхида», а вот высота не давала ничего сделать. Айвазян закусил губу. Американец был как на ладони и нагло топал на Свердловск. Увидев сверху разворот советских истребителей, Гарри Пауэрс усмехнулся и помахал им рукой. Полетают, постреляют и отстанут. А он спокойно сядет в Норвегии. Так было в прошлый раз. Так будет всегда. Так и должно быть.
– Я – «Сокол», – снова раздалось в наушниках, – Приказ «Дракона»: сбросить баки, облегчить самолёт. Сделайте хоть что-то. Готовы ли идти на таран?
– Готов, – Айвазян был спокоен, – но мы его всё равно не достанем.
– Приказ «Дракона», – отчеканил «Сокол».
– Попробуем «с горки», на максимальном ускорении. Разгонимся, потом ручку на себя, и вверх. Может, достанем.
– Добро. – «Сокол» помолчал, затем добавил, – Действуйте.
– 502-й, – Айвазян переключился на ведомого, – слышал приказ?
– 650, – приказ слышал.
– Повторяй манёвр за мной. Разгоняемся на форсаже, и вверх. Открывать огонь сразу. И постарайся не потерять сознание от перегрузки.
– Понял. Повторяю манёвр.
Сафонов пристроился к ведущему снизу и положил руку на сектор газа.
***
То, что русские – сумасшедшие, лейтенант Пауэрс знал давно. Но то, что они сумасшедшие до такой степени, он понял только сейчас, когда далеко справа сверкнули пулеметные трассы. Два истребителя, разогнавшись, на сумасшедшей скорости рванулись вверх. Страшная перегрузка вдавила пилотов в кресла, погасила их сознание, и теперь обессилившие машины, поливая огнем, валились на хвосты. Они все еще не могли достать U-2 прицельным огнем, но шальной снаряд мог доставить неприятности.
– Сумасшедшие!
Пауэрс пожал плечами, представив, каково им там. Пришлось чуть-чуть отклониться в сторону от курса, предписанного лично
