Наследство огня - Юлия Мидатовна Аметова

– Что это за люди, Мадор?

Мадор мрачно повернулся к Геранду.

– Это не люди, а рудоделы! Предатели! Неукротимого забыли, места своего не помнят!

Ах, вот это кто! Знаменитые рудоделы, сами себя называвшие горными мастерами! Да и какие они предатели? Предать можно только своего, а для рудоделов повелители вещей, соплеменники Мадора и Геранда, всегда были противниками в войне. Но сейчас, судя по оружию, со связью у них дело плохо – одни мечи да копья. У одного, кажется, даже сказочный рампер в руках, только небольшой. Где же познания, которые привели настоящих людей на Нимелор? Где летающие аппараты, где звездные корабли? Даже обыкновенных самоходов на мыслесиле, как на Нимелоре, здесь нет. Но почему рудоделы не сохранили прежнего мастерства? Конечно, две тысячи – а по здешнему счету, тысяча семьсот – лет это немалый срок, но для знаменитого Неукротимого они строили летающие колесницы, значит, знали все, что знал народ повелителей вещей! Почему все забыто? В этом надо разобраться!

Процессия приблизилась. Горные мастера оказались кудрявыми, круглолицыми, светлокожими и темноглазыми, а в ушах у них – и у мужчин, и у женщин – блестели и качались ярко-голубые камни.

– Они носят усилители! Противно смотреть! – проговорил Мадор, брезгливо морщась.

– Наши предки их тоже носили, и ты сам носишь серьгу, только она обычная.

– Это другое дело, это память, а у них – оскорбление! У наших предков была мыслесила, чтобы усиливать ее, а у этих – ничего нет!

– Я читал, что они могут то, чего не можем мы – сращивать живое с неживым и вкладывать душу мастера в вещь.

– Сила с бесчестьем сливалась в одно,

Жизнь с неживым сроднилась,

Выстоять им все равно не дано

В битве, что там разразилась, –

прочитал Мадор. – Какая разница, что они могут, если они рабы от рождения? Наши рабы, и мы ими будем повелевать!

Весь вопрос, как это сделать, когда в руках даже мыслеизлучателя нет? Но может быть, Мадор знает? Рудоделы были уже рядом, и Геранд ясно увидел черные фартуки, свисающие сзади с поясов у всех мужчин, золотое шитье на их белых кафтанах, черные жилеты и яркие голубые камни в серьгах. На картинке в старом издании «Неукротимого» они были одеты именно так.

– Почему они в белом, Мадор?

– Белы одежды, черна темнота

В шахтах подземных у них,

Не для красы у них та чистота

Светится в недрах земных.

Дети сырых подземелий живут

В страхе пред силою гор,

В белых одеждах под землю идут,

Чтобы во тьме видел взор

Тех, кто на фартуках спустится вниз,

Как малые дети с горы.

Точно! Геранд вспомнил – фартуки нужны рудоделам, чтобы съезжать на них в шахту, а там уже можно и повернуть их вперед для работы. А что они там кричат, почему так волнуются, как бы понять? Вроде бы попадаются знакомые слова, одно даже часто, но в целом ничего не разобрать. Надо бы их успокоить. Геранд протянул вперед руки ладонями вверх – пусть видят, что он без оружия и пришел с миром.

– Ты что – разговаривать с ними собрался? Они же только силу понимают, проклятые!

Проклятые? Так вот что это за слово! Проклинать, проклятие, прокляты… А кто проклят? Это они с Мадором прокляты! Значит, вражда продолжается спустя две тысячи лет! Надо уговорить рудоделов, только как можно спокойнее.

– Мы – мирные путешественники, – медленно заговорил Геранд.

– Проклятый! – крикнул кто-то из толпы, и теперь Геранд хорошо понял слово. Коротышка-рудодел вылетел вперед и замахнулся на Геранда коротким, будто игрушечным, мечом с яркими камнями на рукояти. А это еще зачем? Геранд повернулся к нему, собрал мыслесилу на маломерное оружие, вывернул его из маленькой руки, как палку в драке с хулиганами, и отбросил в сторону. Процессия сбилась в толпу, рудоделы закричали еще громче. Палки, копья и мечи замелькали перед глазами, Геранд отталкивал их мыслью, и оружие отодвигалось от него вместе со своими обладателями.

– Что ты с ними церемонишься, Геранд? – Мадор подхватил мыслью летящий меч, перебросил в руку и замахнулся. – Пусть рабы видят, что повелители вернулись!

Геранд перехватил его руку.

– Да хватит тебе! Просто не давай им себя ударить и объясни, что мы с миром.

– Что им объяснять? У них другая природа! – он вырвал руку и снова поднял оружие. – Разве ты не видишь, это же недоразвитый народ!

Камень величиной с кулак просвистел совсем рядом, Геранд едва успел отвести его вверх мысленным усилием. Внезапно толпа умолкла, расступилась, и появился старик, держащий в руке посох высотой почти в человеческий рост. Посох звенел глубоким красивым звоном при каждом прикосновении к земле. Старый рудодел с головы до ног был одет в белое, только черные брови и глаза темнели на круглом бледном лице, да голубая серьга блестела из-под седых кудрей. Старик остановился перед Герандом и сильно ударил посохом в землю. Снова раздался звон, а за ним мягкий, слегка гнусавый, как у всех рудоделов, голос, размеренно произносивший непонятные слова.

– Мы прилетели с планеты Нимелор, – так же отчетливо ответил ему Геранд и для наглядности показал на небо.

– Ты что с ними разговариваешь, они только обнаглеют! – проговорил Мадор, поворачиваясь к рудоделам. – А ну, молчать!

Рудоделы закричали, зашумели, а из-за их спин появились рослые фигуры воинов в круглых старинных шлемах. Настоящие люди? Соплеменники? Но почему они с мечами и в кольчугах, как будто и не было никогда летающих машин и звездных кораблей? Тяжелые шаги, рычание, звон упряжи – и на луг выехали всадники на ящерах. Но что это были за ящеры! Не серые низкорослые работяги с гладкими спинами, как на Нимелоре, а огромные красавцы с блестящей зеленой чешуей и гребнями на хвостах.

– Боевые! – проговорил Мадор. – Те самые, из «Неукротимого»! Но на них же не люди, это бездарные! Смотри, у них и бороды, и усы!

Действительно, у воинов, появившихся вслед за толпой, на нижней части лица и над верхней губой росли волосы, да и ростом они были велики только рядом с мастерами-рудоделами. На самом деле самый высокий из них был на полголовы ниже Геранда. Бездарные приблизились, раздвинув толпу рудоделов.

– Грозны бездарные только числом,

Но каждого силы ничтожны.

Рази их без жалости верным мечом,

Вернуться не дай ему в ножны.

Стихи сыпались из Мадора, как из прорванного мешка.

– Ты посмотри только, что за мерзкие рожи! Внизу лохмы, а бровей нет!