На день погребения моего - Томас Пинчон

Они оба услышали это «мы», надеялись, что не он один, а всё это скопище теней, ходячих мертвецов, не обменявшихся и дюжиной английских слов, приклады волочатся по грязи, гуськом идут на восток к проселочной дороге на Блэк-Хилс, пытаясь держаться вместе.

 — Мы будем там, — он кивнул на Блэк-Хилс, —  где-то нужно раскинуть мобилизационный лагерь. Джесс, береги себя..., — и мальчик подбежал обнять его с такой неожиданной горячностью, словно мог удержать это всё: подходящую к концу ночь, убежище в арройо, удержать это всё в неподвижности и неизменности, и Фрэнк чувствовал, что он пытается не плакать, а потом заставил себя разжать объятия, отойти и вернуться в это ужасное утро. Стрэй стояла прямо за его спиной.

 — Окей, Эстрелла.

Их объятия, возможно, были не столь напряженными или отчаянными, но он не смог бы вспомнить другой столь же искренний поцелуй, отягощенный такой печалью.

—  Отсюда всё время идут поезда на юг, — сказала она. — С нами всё будет в порядке.

  — Как только смогу...

  —  Не беспокойся, Фрэнк. Джесс, ты хотел нести вот это?

И они ушли, и он даже представить себе не мог, чего им стоило не оглянуться.

То лето запомнилось высокой температурой. Вся Европа изнемогала от жары. Виноград винных сортов за ночь превращался в изюм. Стога сена, скошенного и собранного еще в июне, самовозгорались. Пожары бушевали на Континенте, безнаказанно пересекали границы, перепрыгивали через горные хребты и реки. Приверженцев натуристских культов обуял страх, что светило, которому они поклонялись, их предало и теперь сознательно планирует уничтожить Землю.

«Беспокойство» получало доклады о восходящем потоке воздуха беспрецедентного размера и интенсивности над Северной Африкой. Для великого термального подъема воздушные массы спустились с Альп, Гор Луны и Балканских высот, и воздушному судну, даже размером с «Беспокойство», нужно просто приблизиться к потоку, а антигравитация Сахары довершит остальное. Нужно просто позволить событиям идти своим чередом.

Конечно, была дискуссия о финансировании. В это время мальчики обходились практически своими средствами. Национальный Офис в конце концов начал так экономить на бюджетных ассигнованиях, что экипаж «Беспокойства», после собрания, длившегося двадцать пять минут, включая время на заваривание кофе, проголосовал за выход из состава организации. И они были не одиноки в своем решении. На некоторое время фактически по всему миру организация перешла к сотрудничеству со многими независимыми операторами, общей у них была только эмблема и название «Друзья Удачи». Реакции сверху не последовало. Как если бы Центральный офис съехал, где бы ни находился прежде, и не оставил адрес для пересылки писем. Все мальчики были вольны определять свои миссии и договариваться об оплате, вся сумма которой теперь оставалась у них, больше не нужно было отдавать десятину Центральному офису.

Этот заметно выросший поток доходов, а также новейшие достижения в разработке двигателей облегченного типа большей мощности позволили значительно увеличить размеры «Беспокойства» теперь одна только столовая занимала больше места, чем вся гондола предыдущей версии судна, а кухня выросла почти до невероятных размеров. Майлз, как интендант, установил патентованные холодильники и плиты со сжиганием водорода новейшей конструкции, и нанял поваров высшего класса, в том числе —  бывшего су-шефа знаменитого парижского ресторана «Тур д’Аржент».

Этим вечером на собрании обсуждали, вести ли «Беспокойство» в огромный восходящий поток воздуха над Сахарой, если никто не заплатит за это аванс. Майлз созвал совещание ударом в китайский гонг, приобретенный годами ранее у культа убийц, действовавшего в этой стране, во время тайного, но весомого участия мальчиков в Боксерском восстании (см. «Друзья Удачи» и Гроздь желтых зубов»), и провез тележку с шампанским, заново наполнив бокал каждого напитком марки «Бальтазар» из Вэрсене 1903-го года.

 —  Не надо действовать на авось, небесные братья, — возразил Дерби, чья любовь к договорному праву достигла, вероятно, уровня нездоровой одержимости. —  Мы в этой ракете не бесплатно. Нет клиента — нет круиза.

 — Парни, вы больше не хотите приключений? — пропищала подруга Пугнакса Ксения, хотя она это пролаяла на македонском.

Незадолго до того Пугнакс встретил отчаянно красивую пастушью собаку породы шарпланинац и убедил ее подняться на борт «Беспокойства». Иногда ему казалось, что он ждал ее всю жизнь, что она всегда была там, ходила там едва заметная среди пейзажей, вертелась среди овец, терялась в деталях огражденных заборчиками полей, соломенных или крытых красной черепицей кровель, дыма человечьих костров, отвесных затененных гор, днем исполняя старинный менуэт со стадом...

Проголосовали единогласно — они отважатся войти в восходящий поток воздуха и возьмут на себя накладные расходы. Дерби, по-видимому, проголосовал вопреки своим правовым принципам.

Поскольку никто еще не определил, какие силы там могут быть задействованы, еще не один, даже самый умный, воздухоплаватель не решился изучить пустынный феномен размером в сотню миль, мальчики включили Специальный Небесный Режим, потом корпус начал дрожать, прыжки металлического веселья, почти вырвались на какую-то невообразимую свободу, словно судно находилось в плену, а теперь катиться со склона Балканского полуострова, всё быстрее и быстрее на юго-запад через Средиземное море и берег Ливии, прямо к огромному вертикальному выходу где-то впереди.

Те, кто сейчас не дежурил на вахте, стояли у окон в Большом Салоне, наблюдая за странным красным облаком цилиндрической формы, медленно восходящим на горизонте, как зловещее светило: пески постоянно поднимались, яркие и губительные, с правой скулы их борта, закрывали их в пустоте и тишине, всегда стремились в небо —  чистая подъемная сила аэродинамики, анти-рай...

Когда они вошли в поток и были им захвачены, Чик Заднелет вспомнил о своих первых днях на борту «Беспокойства» и мрачных предостережениях Рэндольфа о том, что подняться вверх —  это как отправиться на север, и свои собственные подозрения насчет того, что если забраться достаточно высоко, можно опуститься на поверхность другой планеты.

   Как тогда сказал капитан:

  — Другая «поверхность», но земная...слишком земная.

Вывод, к которому Чик шел очень долго, заключался в следующем: каждая звезда и планета, которую мы видим на Небе, является лишь отражением нашей единственной Земли в другой пространственно-временной плоскости Минковского. Следовательно, путешествие в другие миры — это просто путешествие к альтернативным версиям той же самой Земли. А если подняться вверх —  это как полететь на север, где общая переменная — холод, значит, аналогичное направление во Времени, в соответствии со Вторым Законом Термодинамики, должно вести