Весь Роберт Маккаммон в одном томе - Роберт Рик МакКаммон

— Вы не помните, как бежали? Не помните, была ли боль в ногах?

— Нет, — ответил Бакнер. — Не помню.

— Через какую дверь вы вошли в свой дом?

— Дверь? Сейчас вспомню… вроде бы через заднюю.

— То есть вы не помните, какая это была дверь?

— Их всего две, — фыркнул Бакнер. — Задняя и передняя. Я был за домом, так что, наверное, вошел в заднюю.

— Той ночью было холодно? — спросил Мэтью, обмакивая перо.

— Февраль был, я же сказал.

— Да, сэр. Но мой вопрос, предложенный вам, таков: было ли холодно в ту ночь?

— Было, конечно. Не могло не быть — в феврале-то!

— Но вы не помните точно, было холодно или нет? Вы не вспоминаете ощущение холода?

— Меня, что ли, здесь судят? — Бакнер посмотрел на магистрата в поисках поддержки. — Чего это он добивается?

— В твоих вопросах есть какая-то цель, Мэтью?

— Да, сэр. Вы мне позволите их задать?

— Ладно. — Вудворд кивнул. — Только помни, пожалуйста, что мистер Бакнер — свидетель, а не обвиняемый.

— Мистер Бакнер, когда вы встали, чтобы выйти на улицу в эту холодную февральскую ночь, вы не задержались надеть верхнюю одежду?

— Верхнюю одежду? При чем она здесь?

— Куртку, — сказал Мэтью. — Плащ. Шляпу. Перчатки. Конечно, вы не могли не задержаться, чтобы надеть башмаки.

Бакнер наморщил лоб.

— Ну… да… конечно, я надел башмаки!

— А куртку?

— Ну да, помню, что и куртку надел! Вы меня за дурака держите?

— Никоим образом, сэр. Но эти детали вы сообщаете не очень уверенно. Скажите мне тогда вот что: когда вы услышали крик петуха, вы лежали в постели в башмаках и в куртке?

— Чего?

— Вы показали, что лежали в постели, весь в поту и дрожа. Вы в какой-то момент остановились снять башмаки и пальто перед тем, как лечь в постель?

— Ну да. — Это было сказано убежденно. — Не мог не снять.

— А трость? — спросил Мэтью. — Вы ее взяли с собой, когда выходили?

— Взял. Без нее я вряд ли туда дошел бы.

— И куда вы поставили вашу трость, вернувшись из сада?

— Я… я ее поставил… — Бакнер прижал пальцы ко рту. — Я ее поставил… в угол, рядом с кроватью, так понимаю. Где она всегда стоит.

— И там она и оказалась утром?

— Да. Прямо в углу.

— А куда вы положили куртку и башмаки?

— Я… куртку я снял и положил, а башмаки… в ногах кровати, наверное.

— И там вы их и нашли в следующий раз, когда они вам понадобились?

— Постойте-ка, — сказал Бакнер, усердно морща лоб. — Нет. Куртку я, значит, повесил на крюке у передней двери. Там она и была.

— У передней двери? Но вошли вы через заднюю? В доме горел фонарь или было темно?

— Темно. Света я не помню.

— Вы были — как вы говорили — испуганы до полусмерти, стали свидетелем демонских мерзостей, и при этом вы смогли пройти через весь дом в темноте, чтобы повесить куртку на соответствующий крюк? — Мэтью поднял палец, пока Бакнер еще не успел ответить. — Ага! Вы это сделали, чтобы жена не узнала, что вы выходили! Я прав?

— Ну, наверное. — Бакнер энергично закивал. — В этом, должно быть, дело.

— Сэр, если вы так поступили, почему же вы думали, что сняли ее и положили в ногах кровати? Вы настолько неясно помните, где оставили куртку?

— Я был заворожен! Не мог не быть. Я же сказал, после того, что я видел, у меня уже в голове не все в порядке.

— Мистер Бакнер? — Мэтью пристально всмотрелся в глаза старика. — Вы рассказали нам всю историю в потрясающих подробностях, причем видели вы их без какого-либо освещения. Почему же тогда вы так плохо помните подробности того, что было до и после инцидента в саду?

Бакнер сжал зубы:

— Вы считаете, что я лгу?

— Мистер Бакнер, — вмешался Вудворд, — никто такого не говорил.

— А и говорить не надо! Я по этим проклятым вопросам вижу, которые он задает! Все это насчет там курток и башмаков и где там была у меня трость и где не было! Я честный человек, хоть кого спросите!

— Сэр, прошу вас. Нет оснований для подобных вспышек.

— Я не врун! — Это Бакнер уже просто выкрикнул. Он с трудом поднялся на ноги и показал на Рэйчел Ховарт. — Вот ведьма, которую я видел с тремя демонами из Ада! Я их с ней видел, тут никакой ошибки! Она — зло, до самого своего черного сердца, а если вы думаете, что я вру, значит, она и на вас уже порчу навела!

— Сэр, — ровным голосом начал Вудворд, стараясь успокоить старика. — Прошу вас. Присядьте, пожалуйста, и…

— Не сяду я! Не станет меня никто называть лжецом, будь он даже магистрат! Видит Бог, я говорю правду, а лишь Его суд важен!

— В Небесах — да, — сказал Вудворд, несколько уязвленный последним замечанием. — Но в судах земных правосудием