Ласковый убийца - Дмитрий Сафонов

Ремизов подпер голову руками и долго смотрел на свой рисунок. Затем встал, сходил на кухню, налил еще кофе и, вернувшись в комнату, снова стал рисовать.

Вторая картинка называлась "Диспозиция 2 – возможный ответ Б."

Черноволосый кудрявый человек с большим крючковатым носом плотоядно улыбался, в руке держал еще дымящийся пистолет, а у ног его лежал блондин с кровавой раной в груди. Как вариант – взорванный черный "Мерседес" и все тот же блондин, возносящийся в небеса на белом облаке.

Обладая некоторой долей фантазии, в блондине можно было узнать Кольцова.

Естественно, Ремизова очень волновала собственная судьба. Себя он изобразил маленьким человечком на заднем плане, размером приблизительно в четверть роста крючконосого. Маленький человечек курил сигару и улыбался. Перед ним стоял пузатый мешок со знаком доллара на боку.

Вторую картинку Ремизов прилепил слева и чуть ниже первой.

Допил кофе, закурил еще одну сигарету и сразу же принялся за третью картинку. Она называлась без затей: "Диспозиция 3. Б. под ударом."

Теперь крючконосый человек стоял согнувшись, понурив кудрявую голову; блондин же, напротив выглядел очень веселым и бодрым.

Собственное изображение также присутствовало, но было каким-то неопределенным: половинка маленького Ремизова осторожно выглядывала из-за кирпичной стены. Мешка с деньгами рядом не было.

Красичков везде был одинаковым: Ремизов нарисовал его очень толстым, почти круглым, с густыми бровями в пол-лица.

Третью картинку Ремизов прилепил справа от первой.

Он встал, прошелся по комнате, бормоча что-то под нос и бросая на свою галерею быстрые взгляды. Ему очень хотелось угадать, как события будут развиваться дальше.

Ремизов подошел к книжному шкафу и достал из своего личного архива карточку с фамилией Берзона.

Как человек пунктуальный и педантичный, он заводил карточки на всех более или менее крупных персон. Здесь были и бизнесмены, и политики, и спортсмены, и артисты, – все, кто становился участником какого-нибудь скандала. Причем сведения Ремизов брал только из открытых источников – газетных статей, сообщений по телевизору и так далее, слухами он никогда не пользовался.

Всякий раз, когда известный человек оказывался в центре внимания, Ремизов добавлял в его личную карточку запись, в которой указывал число, источник информации и вкратце – причину скандала.

В карточке Берзона таких записей было восемь – не мало, но и не очень много, особенно если учесть масштаб и значение фигуры Ефима Давыдовича.

Ремизов просмотрел описание предыдущих скандалов. Были там и крупные: Берзона подозревали в причастности к криминальному миру, и даже называли одним из главарей русской мафии. Но большей частью – мелкие скандальчики, из области личной жизни. В общем, ничего конкретного.

Ремизов поморщился: "Негусто." Ничего не притянешь, не напишешь: "как неоднократно уже сообщалось в печати, и, в первую очередь, в нашей газете…".

Он посмотрел на часы: четверть пятого. С момента передачи документов прошли сутки. Если разобраться – целая вечность, ведь они прошли практически в бездействии.

И в этот момент его пейджер, лежащий на столике в прихожей, тоненько запищал. Ремизов опрометью кинулся к нему.

Илья назначал встречу: в пять часов на Цветном бульваре, в скверике через дорогу от старого цирка.

Ремизов радостно выругался, быстрыми скачками вернулся в комнату, скомкал черновики в один большой бумажный шар, повернулся к висящим на стене картинкам спиной и стал медленно отходить, отсчитывая шаги. Дойдя до противоположной стены, он резко развернулся и, почти не целясь, кинул этот шар.

Он попал в ту картинку, где высокий блондин возносился к небесам.

Ремизов рассмеялся, сжал руку в кулак и энергично согнул ее в локте.

Затем быстро оделся и побежал вниз, к машине.

Меньше, чем через час, ему станет наконец ясно, как будут дальше развиваться события.

Клыки его остры, они жаждут свежей крови и теплого мяса. Рожок протрубил, и Ремизов готов рвать свою жертву на части.

Илья, как обычно, немного опоздал. Завидев Ремизова, он еще издалека вскинул руки: мол, виноват, признаю; на что Ремизов с пониманием ответил:

– Все нормально! Ты же не мог пропустить полдник?

Илья, улыбаясь, кивнул:

– Точно. После тихого часа положено – стакан молока и булочку.

– Ну, давай выкладывай, не томи, – поторопил его Ремизов. Илья протянул свернутые в трубочку документы.

– Значит, так, – неторопливо начал Бурлаков. – Берзон прямо или косвенно, через своих людей, контролирует не одну, а несколько десятков разных фирм. Это нормальное явление, так всегда поступают, чтобы развести финансовые потоки, скрыть продвижение денег, усложнить бухгалтерию и так далее. Это элементарно. Но в тех бумажках, которые ты мне дал, помимо всего прочего сообщается, что некий Броверман, доверенное лицо и правая рука Берзона, учредил в оффшорной зоне Науру – это такой крошечный островок в Микронезии, в Тихом океане – "Пассат-банк". Ну, учредил, и Бог с ним. "Пассат-банк" имеет свой корреспондентский счет в московском представительстве калининградского банка "Антей". Улавливаешь, какая длинная цепочка?

Ремизов кивнул.

– Как ты думаешь, для чего это нужно? – торжествующе спросил Илья.

– Понятно для чего – чтобы легче было спрятать концы в воду.

– Молодец! Соображаешь! – похвалил его Бурлаков. – Идем дальше. Компания "Лесэкспо" заключает крупные контракты на поставку древесины, а посредником всякий раз является одна из фирмочек Берзона. Каждый раз новая. Перед западным покупателем ставится условие: перевести деньги не "Лесэкспо", а на счет фирмы-посредника. И вот тут начинается самое интересное. В той же оффшорной зоне, в том же самом Науру регистрируется фирма с тем же названием и с той же формой собственности, что и фирма-посредник. То есть, они различаются только одним – местом регистрации. Но! В платежных документах место регистрации не указывается! Понимаешь? Фирма-двойник открывает счет в "Пассат-банке", а "Лесэкспо" просит перечислить на него деньги в счет оплаты контракта. Таким образом, эти деньги налогообложению не подлежат, поскольку крутятся в оффшорной зоне, и, кроме того, попросту утекают из страны. Из "Пассат-банка" они тут же перебрасываются в какой-нибудь крупный американский банк. В тех документах, которые тебе передали, подробно описана схема этих операций, и приведены конкретные примеры с указанием номеров счетов. Но это еще не все! Через тот же коммерческий банк "Антей", только на этот раз через его представительство в Санкт-Петербурге, "Пассат-банком" финансируется избирательная компания некоторых кандидатов в депутаты городской Думы, причем размеры этого финансирования значительно превышают суммы затрат, разрешенных "Законом о выборах." А это означает, что избирательная комиссия после получения, проверки и подтверждения таких данных должна немедленно отстранить этого кандидата от участия в выборах. И опять-таки – четко расписанные затраты: на что, когда и сколько.

– То есть, ты хочешь сказать, что все эти сведения достоверны? – с замиранием спросил Ремизов.

– Нет, – Илья удивленно посмотрел на него. – Я не говорил, что они достоверны. Правдоподобны – да, за это я готов поручиться. Тем более, что афера с перекачиванием денег за границу не является каким-то "ноу-хау", подобная схема известна уже как минимум два года. Для того, чтобы утверждать, что эти сведения достоверны, необходимо провести тщательную проверку финансовой деятельности указанных здесь фирм, а на это уйдет не один день. И даже не один месяц. Начинать проверку на пустом месте – тоже нельзя. Разработка Берзона ведется, но, насколько мне известно, как-то очень вяло. Тормозит кто-то на самом верху. В общем, поручиться за достоверность этих документов я не могу. Правда, есть надежда, что, если ты их опубликуешь, будет скандал, и тогда разработка Берзона пойдет полным ходом. Но! Это только надежда. Уверенности, опять же таки, нет никакой. Вот тебе информация к размышлению, а ты уж сам решай, что с ней делать.

– Да-а-а, – Ремизов задумался. – Ну ладно. Я еще буду прикидывать и так, и этак. Теперь расскажи мне про Кольцова. Что тебе удалось узнать?

– Ого! – Илья присвистнул. – Роскошный фруктик! Сергей Иванович Кольцов, шестьдесят третьего года рождения, уроженец города Иваново. Окончил химический факультет МГУ с отличием, поступил в аспирантуру. Женился на Красичковой Анжеле Ивановне – единственной дочери Красичкова Ивана Степановича, хорошего друга и нынешнего делового партнера господина Берзона. В это же время Красичков создает "Лесэкспо". Но семейная идиллия длится недолго: Кольцов выступает основным фигурантом в деле "студентов-химиков". Громкое было дело. Может быть, ты его помнишь: группа студентов химического факультета производила и распространяла новый, очень сильный синтетический наркотик. В общем, по всему, корячилось Сергею Ивановичу лет десять строгого режима. И вдруг… Его отпускают! За недоказанностью! То есть прямо с нар, где он провел две недели! Короче, остался полноправным членом общества. В тюрьму сели другие. Но нельзя сказать, что судьба была во всем благосклонна к Сергею Ивановичу: из семьи Красичковых его поперли! С треском! Как чужеродный и компрометирующий элемент. И стал он на долгие годы обычным люмпен-бизнесменом. Продавал какие-то стиральные порошки и зубные пасты. В конфликт с законом больше не вступал. Но вот что интересно: с некоторых пор – примерно год назад или около того – Кольцов становится председателем благотворительного фонда "Милосердие и справедливость." Фонд занимается благородным делом – разыскивает и каким-то образом возвращает заложников и пленных, находящихся на территории Чечни. Понятно, что Кольцов имеет тесные и постоянные контакты с представителями чеченской общины. В том числе и с членами чеченской преступной группировки – поэтому снова попадает в поле зрения органов. Но при этом, он, конечно же, не стремится афишировать свои знакомства. В общем, пока ничего особенно интересного у нас на него нет. Но, учитывая склонность Сергея Ивановича к совершению правонарушений, а также дурную компанию, в которую он попал, рискну предположить, что мы еще многое о нем услышим. Вот, пожалуй, и все, что я могу тебе сообщить, – подытожил Илья. Он запустил руку в карман и вытащил смятый клочок бумаги. – На, держи. Его адрес. Во всяком случае, прописан он именно здесь.