Дом на берегу - Дафна дю Морье

— Сейчас же все это снять и надеть фланелевые костюмы! Быстро! — приказала она. — Вы что, забыли, что сегодня воскресенье? Мы идем в церковь.

— Нет, мам!.. Нет!

Должен признаться, я сочувствовал им. Светит солнце, небо голубое, за полем внизу — море. У них сейчас, наверно, одно желание — как можно быстрее оказаться на берегу и бултыхнуться в воду.

— Не спорить! — сказала она, вставая с постели. — Идите и делайте, что я вам велела.

Она повернулась ко мне.

— Насколько мне известно, здесь где-то поблизости есть церковь. Ты в состоянии хотя бы довезти нас туда?

— Здесь даже не одна церковь, а целых две, выбирай любую, — ответил я. — Есть церковь в Фауи, и есть в Тайуордрете. Проще, конечно, отвезти вас в Тайуордрет.

Произнося это название, я улыбнулся, поскольку оно само по себе имело для меня особое значение — но только для меня одного, — и затем небрежно продолжал:

— Кстати, она очень интересна с точки зрения истории. На том месте, где сейчас кладбище, когда-то находился монастырь.

— Слышишь, Тедди? — сказала Вита. — На месте той церкви, куда мы с вами поедем, раньше стоял монастырь. Ты ведь постоянно твердишь, что тебя интересует история. Поторопитесь, пожалуйста.

Я никогда не видел более понурых фигур: опущенные плечи, поникшие головы.

— Потом я отвезу вас на море купаться! — крикнул я вдогонку, когда они выходили из комнаты.

Лично меня очень даже устраивало отвезти их всех в Тайуордрет. Утренняя служба продлится не менее часа, так что я, высадив их у церкви, смогу затем оставить машину недалеко от Тризмилла и оттуда пешком через поле дойти до Граттена. Я не знал, представится ли мне возможность еще раз посетить это место, а карьер и заросшие травой бугры обладали для меня невероятной притягательной силой.

Когда я вез Виту и несчастных детей, одетых в выходные костюмы, вниз по склону Полмиарского холма, я посмотрел направо, на Полпи. Интересно, что бы произошло, если бы меня, когда я прятался там в кустах, обнаружил не почтальон, а нынешние владельцы этого дома, или — еще хуже — если бы Джулиан Полпи пригласил Роджера и его гостей зайти в дом. Могло ведь случиться, что меня застали бы при попытке проникнуть в чужое жилище? Эта мысль показалась мне забавной, и я громко рассмеялся.

— Что смешного, не понимаю? — спросила Вита.

— Да вся моя жизнь, — ответил я. — Сегодня везу вас всех в церковь, вчера ни свет ни заря гулял под дождем. Видишь то болото внизу? Это там я вчера так вымок.

— Неудивительно, — сказала она. — Весьма оригинальное место для прогулки! И что же ты там искал?

— Искал? — повторил я. — Не знаю. Быть может, прекрасную даму, которая ждет своего избавителя. Никогда не знаешь, где найдешь свое счастье.

Весь путь до Тайуордрета у меня было приподнятое настроение. Один тот факт, что она не знает моей тайны, наполнял меня каким-то ребяческим восторгом — как в детстве, когда мне удавалось перехитрить мать. Я уверен, что это врожденный инстинкт, присущий всем мужчинам без исключения. У мальчиков он тоже присутствовал, и именно поэтому я покрывал их мелкие проказы, которые Вита не одобряла: например, когда они совали что-то в рот перед едой, болтали в постели, когда уже потушен свет.

Я высадил их у церковных ворот. Мальчики все еще куксились.

— Ну, а сам ты что собираешься делать, пока мы все будем в церкви? — спросила Вита.

— Просто прогуляюсь вокруг, — ответил я.

Она пожала плечами и, повернувшись, пошла через церковные ворота.

Я знал, что означает это пожимание плечами: в то утро она не разделяла моего приподнятого настроения.

Оставалось надеяться, что служба принесет ей утешение.

Я поехал в Тризмилл, оставил там машину и отправился полем к Граттену. Утро было просто великолепное: долина вся залита солнцем, в вышине звенел жаворонок. Как бы мне хотелось, захватив с собой бутерброды, провести здесь целый день, а не один жалкий, украденный тайком час.

Я не стал спускаться в карьер, заросший плющом и заваленный старыми консервными банками, а растянувшись на травке в небольшой ложбинке, попытался представить, как здесь все выглядит ночью, когда небо в звездах, а точнее, как это место выглядело тогда, в те дни, когда долина внизу была залита водой. На память пришли строки из сцены свидания Лоренцо с Джессикой.

    В такую ночь,Когда лобзал деревья нежный ветер,Не шелестя травой, в такую ночьТроил всходил на стены Трои, верно,Летя душой в стан греков, где КрессидаПокоилась в ту ночь…    В такую ночьДидона, с веткой ивы грустно стояНа берегу морском, манила другаВернуться в Карфаген…    В такую ночьМедея, верно, собирала травыВолшебные, чтоб молодость вернутьЭзону старому.[9]

Насчет волшебных трав — это в самую точку. Дело в том, что, когда Вита и мальчики собирались в церковь, я спустился в лабораторию и отлил во фляжку четыре, дозы препарата. И сейчас фляжка находилась у меня в кармане. Бог знает, когда еще у меня снова будет возможность…

Все произошло очень спокойно. Но была не ночь, а день, притом летний день и, судя по небу на западе, которое я видел через створчатое окошко в зале, он клонился уже к вечеру. Я стоял у скамьи в дальнем конце зала, и мне был хорошо виден двор перед входом в дом и окружавшие его стены. Я сразу его узнал. Это был дом покойного Генри Шампернуна. Во дворе играли дети, две девочки, приблизительно восьми и десяти лет — определить точнее было трудно из-за покроя их платьев: плотно облегающий лиф и длинная, до лодыжек, юбка. Золотистые волосы, рассыпавшиеся по плечам, и одинаково тонкие и изящные черты, не оставляли сомнений в том, что девочки — две миниатюрные копии их матери. Никто кроме Изольды не мог сотворить очаровательных сестричек, и я вспомнил, как Роджер говорил своему приятелю Джулиану Полпи на приеме у епископа, что у нее взрослые пасынки, сыновья мужа от первого брака, а собственных только две дочери.

Они играли на каменных плитах, на специально расчерченном для них квадрате, в какую-то игру вроде шахмат, кругом валялись фигуры, выглядевшие как наши кегли. После каждого хода разгорался страшный спор, чья очередь делать следующей ход. Та, которая была помладше, вдруг схватила деревянную фигурку и спрятала ее в своей юбке, что, конечно, тут же повлекло за собой крики, шлепки и таскание друг друга за волосы. Внезапно во двор вышел Роджер, который все это время наблюдал за ними из зала. Разняв девочек, он присел на корточки и взял их обеих за руки.