Призрак - Роберт Харрис

Открыв конверт и вытащив фотокопии, членскую карточку Лэнга и статьи о лондонских выборах, я разложил их на низком столике, стоявшем перед Рут. Она скрестила ноги, склонилась вперед к документам, и я вдруг поймал себя на том, что нагло уставился на удивительно глубокую и затемненную лощину между ее аппетитных грудей.

— Да, с этим не поспоришь, — сказала она, отложив членскую карточку в сторону. — Я узнаю его подпись.

Она похлопала ладонью по снимку с групповым портретом агитаторов на выборах 1977 года.

— Некоторые лица мне знакомы. Наверное, я отсутствовала на собрании тем вечером или находилась в другой группе. Иначе на этой фотографии я стояла бы рядом с ним.

Она приподняла голову.

— Что вы еще тут нашли?

Мне показалось, что не было большого смысла скрывать от нее остальное. Поэтому я передал ей весь пакет. Она прочитала фамилию и адрес отправителя, затем рассмотрела почтовый штемпель и взглянула на меня.

— Значит, именно этот пакет прислали Майку из архива?

Она раскрыла горловину конверта и, удерживая ее в таком положении большим и указательным пальцами, с опаской заглянула внутрь, словно там могла находиться какая-то кусачая тварь. Рут опрокинула пакет и высыпала его содержимое на стол. Я наблюдал за ней, пока она сортировала фотографии и рекламные брошюры с анонсами спектаклей. Разглядывая ее бледное и умное лицо, я выискивал какой-нибудь намек, который раскрыл бы мне, почему Макэра считал эти документы настолько важными. К моему удивлению, твердые линии ее лица смягчились. Она подняла фотографию, на которой Лэнг щеголял в полосатом костюме на речном берегу.

— Взгляните на него, — сказала она. — Не правда ли, он был симпатичным?

Она прижала снимок к щеке.

— Действительно, — ответил я. — Неотразим.

Она поднесла фотографию ближе к глазам.

— Господи, посмотрите на этих людей. Какие у них были волосы! Они жили в другом мире, верно? Я прошу вас вспомнить, что происходило на планете в то время. Вьетнам. «Холодная война». Первые стачки британских рабочих, которых не было начиная с 1926 года. Военный путч в Чили. А что делали эти ребята? Они пили шампанское и катались на лодках!

— Готов поднять за них бокал.

Она взяла в руки другую фотографию, на обороте которой были напечатаны стихи.

— Послушайте это, — сказала она и начала читать.

Девушки, наверное, по-прежнему скучают о нас.Вот поезд отходит,И они посылают нам воздушные поцелуи с криками:«Возвращайтесь когда-нибудь в Кембридж!»Мы бросаем им небрежно розы,Поворачиваемся и вздыхаем на прощание,Потому что знаем, как ничтожно мал их шанс.Это шанс снежка, залетевшего в ад.Живи и здравствуй, Кембридж!Мы не забудем твои ужины, ухабы и маевки,Триннер и Феннер, крикет и теннис,Студенческую рампу и пьесы.Мы будем вспоминать последнюю прогулку на славный КПИ финальную поездку в Грантчестер за чаем к старому Кэму.

Она улыбнулась и покачала головой:

— Я даже половины из этого не понимаю. Тут какой-то кембриджский сленг.

— Ухабами назывались соревнования по гребле среди колледжей, — пояснил я ей. — У вас в Оксфорде тоже такие были, но вы, наверное, тогда больше интересовались стачками рабочих и не замечали их. Маевки — это майские балы. Они проходили в начале июня.

— Понятно.

— Триннер — это колледж Святой Троицы. Феннер — крикетная площадка университета.

— А КП?

— Королевский парад.

— Они написали это как посвящение альма-матер, — сказала Рут. — Но теперь их стихи звучат ностальгически.

— И сатирически для вас.

— Вы не знаете, чей это телефонный номер?

Я должен был догадаться, что от нее ничто не скроется. Она показала мне фотографию, на обратной стороне которой были написаны цифры. Я не решался дать ответ. Мое лицо начинало краснеть. Конечно, я должен был сказать о нем раньше. У меня возникло чувство вины.

— Ну? — настаивала она.

— Это номер Ричарда Райкарта, — тихо ответил я.

Взглянув на нее, я понял, что данное мгновение стоило всех прежних неприятностей. Она как будто проглотила шершня. Рут положила руку на горло и спросила меня придушенным голосом:

— Вы звонили Ричарду Райкарту?

— Я не звонил. Но, вероятно, это делал Макэра.

— Не может быть!

— А кто еще мог записать телефон?

Я протянул ей свой мобильный.

— Попробуйте сами.

Какое-то время она пристально смотрела на меня, как будто мы играли в игру «верю — не верю». Затем Рут протянула руку, взяла мой телефон и набрала четырнадцать цифр. Она поднесла трубку к уху и вновь взглянула на меня. Через тридцать секунд ее лицо исказила гримаса тревоги. Она нажала на кнопку отключения и положила телефон на стол.

— Он ответил? — спросил я.

Рут кивнула.

— Похоже, он сейчас в ресторане.

Телефон начал звонить, подрагивая на столе, словно живое существо.

— Что мне делать? — спросил я.

— Что хотите, то и делайте. Это ваш телефон.

Я отключил его. Последовала тишина, нарушаемая лишь ревом огня в дымоходе и треском поленьев в широком камине.

— Когда вы нашли его номер? — спросила Рут.

— Примерно в середине дня. Когда я убирал вещи Макэры из комнаты.

— И затем вы поехали в бухту Ламберта, посмотреть на то место, где волны вынесли его тело на берег?

— Верно.

— Почему вы сделали это? — тихо спросила она. — Скажите мне честно.

— Даже не знаю, стоит ли…

После недолгой паузы меня буквально прорвало.

— Мне встретился там один человек. — Я был не в силах больше сдерживать себя. — Старик, который хорошо знаком с течениями в заливе Виньярд. Он сказал, что труп человека, упавшего с парома Вудс-Хол, не могло прибить к берегу в бухте Ламберта. Не в это время года. Он рассказал мне о женщине, дом которой находится среди дюн. В ночь, когда пропал Макэра, она видела на берегу огни ручных фонарей. Через несколько дней несчастная женщина упала с лестницы и разбилась. Судя по всему, она уже не выйдет из комы. То есть она уже ничего не сможет рассказать полиции.

Мне оставалось лишь развести руками в стороны.

— Это все, что я узнал.

Рут смотрела на меня с открытым ртом.

— Это все, что вы узнали? — медленно спросила она. — О господи!

Она начала ощупывать софу, похлопывая руками по кожаной обивке, затем перевела внимание на стол и лежавшие там фотографии.

— Проклятие! Дерьмо!

Она щелкнула пальцами.

— Дайте мне ваш телефон.

— Зачем? — спросил я, передавая ей трубку.

— Разве не ясно? Мне нужно позвонить Адаму.

Подержав мобильный телефон в ладони, она нажала большим пальцем на несколько цифр. Внезапно Рут остановилась и приподняла голову.

— Что? — спросил я.

— Ничего.

Какое-то время она смотрела за мое плечо и задумчиво жевала губу. Ее палец, зависший над кнопками, оставался неподвижным, пока она наконец не опустила телефон на стол.

— Вы не будете звонить ему?

— Позвоню, но попозже.

Она встала.

— Сначала немного пройдусь.

— Уже девять часов вечера, — напомнил я. — Там ливень.

— Мне нужно прояснить голову.

— Я пойду с вами.

— Нет. Спасибо. Я должна обдумать ситуацию. Оставайтесь здесь. Налейте себе еще один бокал. Судя по вашему виду, вам нужно выпить. Не ждите меня.

Кого мне было жаль, так это несчастного Барри. Он, без сомнения, сидел внизу с ногами, вытянутыми перед телевизором. Парень наслаждался тихим вечером. И тут перед ним опять возникла леди Макбет, желавшая выйти еще на одну чертову прогулку — на этот раз посреди атлантического шторма. Я стоял у окна и наблюдал, как они шли через лужайку, направляясь к безмолвно ярившейся желтой растительности. Рут, как обычно, шагала впереди, слегка склонив голову. Казалось, что она потеряла какую-то ценную безделушку и теперь возвращалась по своим следам, осматривая землю и надеясь отыскать оброненную вещь. Прожектора наделяли ее четырьмя тенями. Охранник все еще натягивал свой плащ.

Я внезапно почувствовал неодолимую усталость. Ноги одеревенели после езды на велосипеде. Тело пробирала дрожь от начинавшейся простуды. Даже виски Райнхарта потеряли свою привлекательность. Рут сказала, что мне не стоит ожидать ее, и я решил последовать этому совету. Сложив фотографии и документы обратно в пакет, я спустился вниз в мою комнату. Пара минут ушло на то, чтобы раздеться и выключить свет. Затем сон мгновенно проглотил меня — всосал через матрац в свои темные воды, словно он был сильным морским течением, а я — уставшим пловцом.

В какой-то момент я все-таки выбрался на поверхность и увидел рядом Макэру — его крупное неуклюжее тело ворочалось в воде, будто дельфин. На нем был толстый черный плащ и тяжелые ботинки на резиновой подошве. «Я не собираюсь бороться за жизнь, — сказал он мне. — Плыви без меня».