Фантазмы - Василий Головачёв

— Сын эвменарха, — хладнокровно ответил Максим. — Кстати, начальник «восьмерки». Что ты хотел?

— Сын самого Юхаммы? — пробормотал шокированный Стас. — Я не знал…

— Ничего страшного.

— Он со всеми так себя ведет?

— Почти.

— Я чувствую, что он нехороший человек.

— Я это знаю. Ну?

— Мне надо попасть к Зидану.

— Зачем?

Стас упрямо сжал губы.

— Я хочу изменить милиссу…

— Дарьи? — поднял бровь Максим, догадываясь, чью мировую линию хочет изменить Панов.

— Да.

— Он не разрешит.

— Тогда я сделаю это сам, без вашей поддержки.

Максим ощупал отвердевшее лицо Стаса проницательными серыми глазами, задумчиво почесал горбинку носа, покачал головой.

— Мне тоже не нравится эта идея.

— Но почему? — воскликнул Стас; на них стали оглядываться входящие в бар сотрудники базы, и он понизил голос. — Разве я требую глобальных изменений реальности? Речь идет всего лишь о судьбе обыкновенной девушки, которую я люблю!

— Это невозможно. Вариант реальности, в котором она дожила до двадцати семи, стал виртуальным. Восстановить его нельзя. По крайней мере, не затронув глобальных планов бытия.

— Какое она имеет отношение к вашим глобальным проблемам?

— Не она. Твоя Дарья попала под корректирующий тренд случайно, изменить хотели вовсе не ее милиссу, а совсем другое. После чего изменился весь Регулюм… и ее судьба вместе с ним.

— Что произошло? Что вы хотели подкорректировать? В каком году?

— В тысяча девятьсот девяностом. «Волчицы» решили изменить реальность таким образом, чтобы в девяностых годах прошлого века появилось психотронное оружие третьего поколения, работающее на любых расстояниях. Это дестабилизировало бы не только социум, но весь Регулюм. Мы ответили…

— Каким образом это коснулось судьбы Дарьи? Почему она погибла в шестилетнем возрасте?

— Макс, — позвал контрразведчика небрежно куривший Теодор, — кончай трепаться.

— Сейчас, — отозвался Максим, разглядывая мрачно-решительное лицо Стаса. — Потом поговорим, это долгий разговор. Но к Эсэсу я тебе ходить не советую.

Стас поморщился. Эсэсом сотрудники «шестерки» называли Саида Саркисовича Зидана.

— Я все равно добьюсь встречи, даже если ты не поможешь.

— Хорошо, зайди ко мне через час, обсудим.

Максим вернулся к столику, за которым его ждал сын эвменарха, и Стас услышал реплику Теодора:

— Что ты возишься с этим болваном? Невелика цаца…

Направившийся было к выходу из бара Станислав споткнулся, подумал и вернулся. Сказал тихо, но чеканя каждое слово, глядя в глаза с шальной мутью на дне:

— Может быть, повторишь погромче, что сказал?

— Пошел ты!.. — небрежно отмахнулся собеседник Максима.

— Сам пошел!

— Что?! — Юхамма-младший вскочил, ноздри его побелели. — Что ты сказал?!

— Что слышал.

— Да я тебя землю грызть заставлю!

— Руки коротки.

Стас повернулся к нему спиной и вдруг совершенно инстинктивно сделал сложное и по-змеиному гибкое движение: наклонился вперед, влево, повернулся, разогнулся, выбросил назад локоть и — попал! Теодор, наносивший ему сзади рубящий удар по шее, промахнулся и получил отличный «смэш» локтем в челюсть снизу вверх, отлетел назад, сбил со стола посуду и упал сам.

В баре стало тихо. Сотрудники базы и телохранители Панова молча смотрели на эту сцену, не зная, как на нее реагировать. Еще никто на их памяти не давал отпор Теодору. И лишь Максим повел себя в высшей степени странно: он спокойно допил тоник, нагнулся к ворочавшемуся на полу Теодору, пошлепал его пониже спины и сказал:

— Если не видишь перед собой тигра, надень очки, малыш.

Сын эвменарха с трудом встал, белый от ярости и унижения, повернулся к Стасу, и рука его метнулась под мышку, выдернула длиннер.

— Я т-тебя с-сейчас навек ус-спокою! — прошипел он. — Чтобы знал, на кого хвост поднимаешь!

Стас приготовился обезоружить ошалевшего противника, обнаруживая знание приемов боя, о которых прежде не имел понятия, однако демонстрировать свои эзотерические навыки не пришлось. Максим положил руку на ствол длиннера, пригибая его к полу, что-то шепнул на ухо Теодору, потом повернулся к Стасу:

— Иди к себе, я сейчас приду.

Стас молча повернулся к остывшему, бормочущему под нос угрозы Теодору и вышел из бара. Но в свой спальный модуль не пошел, нетерпение оказалось сильнее, и он, плюнув на слова Максима, направился на первый горизонт базы, где располагался расчетно-аналитический центр службы кризисных ситуаций, служба контрразведки и кабинет ее шефа Зидана. Дима со своей командой телохранителей Панова последовал за ним, не решаясь подойти ближе.

Вопреки ожиданиям Стаса личная охрана Зидана его не остановила, и он проник в кабинет шефа контрразведки беспрепятственно.

Саид Саркисович по прозвищу Эсэс, как всегда, сидел за компьютером и задумчиво гладил свой бритый лоснящийся череп.

— Проходи, — кивнул он, не глядя на посетителя, продолжая рассматривать какой-то документ на экране компьютера.

Станислав остался стоять у порога, вдруг ощутив робость и осознав незначительность своей проблемы по сравнению с теми, которые приходилось решать Саиду Саркисовичу и его службе. Захотелось бежать отсюда и не отнимать время у столь занятого человека. Однако он переборол себя и, упрямо сжав губы, не двинулся с места.

Зидан повернул к нему голову, окинул рассеянным взглядом, потом выражение лица его изменилось, в глазах протаяли понимание и насмешливое сочувствие.

— Надеюсь, ты хорошо подумал? — сказал он.

Стас растерялся.

— Я хотел… я рассчитывал…

— Мне доложили о твоих проблемах. К сожалению, милиссу этой девушки — я имею в виду Дарью Страшко — изменить весьма непросто.

— Да почему? — не выдержал Стас. — Как раз все очень просто. Пошлите меня вместе с группой поддержки в прошлое, мы последим за ней и предотвратим несчастный случай.

— Нам нельзя посылать такую группу в этот отрезок прошлого, произойдет накладка трендов, глубина плывуна увеличится, придется сбрасывать в «хрономогилу» уже откорректированный вариант реальности…

— Что вы так цепляетесь за этот вариант? Что произошло в этом проклятом девяностом году, из-за чего вам понадобилось корректировать реальность?

— Это секретная информация.

— Я ее все равно узнаю!

Зидан ощупал злое возбужденное лицо Стаса мрачноватыми черными глазами, покачал блестящей головой.

— Вы снова торопитесь, Станислав Кириллович, и переоцениваете свои силы. Если вы думаете, что волхварь дает вам абсолютную свободу в пределах Регулюма, то ошибаетесь. Инба СТАБСа, передавший вам личный информативный эйконал, имел гораздо больше возможностей, чем вы, вплоть до временных перемещений, и все равно не ушел от охотниц маршалессы.

— Объясните мне, почему нельзя спасти Дарью. Она никому не мешает, ни на что не влияет, ее спасение не отразится на реальности.

— Как знать. Хотя дело не в этом. В тысяча девятьсот девяностом году «волчицы» овладели секретом дистанционного психотронного нейролингвистического программирования людей, и нам пришлось срочно вмешаться в прошлое, чтобы этого не допустить.

— При чем здесь Дарья?

— Отец Дарьи, Валентин Григорьевич Страшко, — один из ведущих специалистов военной лаборатории психотроники…

— И вы убили его дочь, чтобы заставить не заниматься проблемой?!

— Мы не убивали его дочь, она погибла случайно. Изменить же этот с невероятным трудом стабилизированный вариант реальности очень трудно, практически невозможно.

— Значит, вы мне отказываетесь помочь?

Зидан погладил череп, покосился на экран компьютера, по которому ползли строки какого-то текста, снова оглядел Панова с ног до головы.

— Дайте мне слово, что не полезете выручать свою подругу самостоятельно.

— А если не дам?

— Вашу свободу придется ограничить.

— Я абсолютник.

— Вы не единственный абсолютник в организации. «Восьмерка» тоже имеет абсолютников. Не дай бог вам с ними встретиться.

Стас пристально посмотрел в глаза начальника контрразведки, напомнившего ему о службе ликвидации, повернулся и вышел, столкнувшись за дверью со спешащим человеком, который оказался Максимом. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, потом Экс-Макс проговорил:

— Безрезультатно?

Стас кивнул.

— Я предупреждал. Надо было дождаться меня.

Стас молча обошел Максима и зашагал прочь от кабинета Зидана. Максим проводил его задумчивым взглядом, открыл дверь, вошел.

— Вызывали?

— С Пановым встретился?

— Он весьма разочарован.

— Он становится опасен. Как бы не пришлось всаживать в него зет-программу.