Блестящая девочка - Сьюзен Филлипс

Почувствовав, что тоска, словно покрывало, начинает окутывать ее, Белинда потянулась к телефону и быстро набрала номер.

Отозвался сонный мужской голос:

— Да.

— Это я. Я тебя разбудила?

— Ага. А что?

— Хочу тебя увидеть.

Мужчина протяжно зевнул.

— Когда приедешь?

— Уже выезжаю. Буду через полчаса.

Когда она уже отводила трубку от уха, его голос остановил ее:

— Эй, Белинда.

— Да?

— Может, оставишь трусики дома?

Она улыбнулась и повесила трубку.

Целую вечность она искала такси, и только через час оказалась у его двери. Он открыл ее и впустил Белинду. Он был в одних белых трусах. Когда он повернулся, чтобы закрыть дверь на засов, Белинда увидела, что сзади трусы такие изношенные, что сквозь ткань просвечивает бледная кожа.

— Эй, детка, привет.

— Привет, дорогой. — Она кинулась к нему в объятия, провела рукой по упругой молодой мускулистой спине.

Поцелуй был несвежий, как прокисшее пиво; она почувствовала это, проникнув языком ему в рот. Он потянул ее за юбку из кусочков, а потом его рука полезла под нее. Он ткнулся меж ее бедер, как ребенок, который ныряет в мешок с мелкими игрушками, из которого на ярмарке наугад выбирают подарок. Никакой тактичности. Но она знала про это с самого начала. И ей нравилось.

— У тебя замечательное тело, Белинда, — пробормотал он.

— Для такой старой распутницы, ты хочешь сказать.

— Это ты сказала, не я.

Он терся об юбку, нетерпеливо расстегивая ее блузку.

Она слегка отодвинулась от него.

— Дай я сама, пока ты не разорвал.

Он посмотрел на нее из-под тяжелых полуопущенных век.

— Детка, ты хочешь сказать, что тебе не нравится, когда тебя раздевает кинозвезда?

— Гм… — Она медленно скользнула обратно в его объятия.

— Ну, может быть, стоит сдаться тебе, Шон.

Глава 11

Голливуд не знал, что делать с Джейком Корандой. То есть киношники знали, чего хотели бы, но хотеть и иметь — не одно и то же. Они хотели, чтобы он смотрел на уличных подонков через прицел «магнума-44». Чтобы он дрался с бандой головорезов, поигрывая «кольтами», украшенными перламутром. Чтобы он, оттолкнув полногрудую девицу, выходил из дверей салуна. Им нужен был дерзкий и нахальный Джейк Коранда. Два Иствуда гораздо лучше, чем один, кто станет спорить?

Джейк моложе Клинта Иствуда. Правда, лицо у него более простое, но типаж такой же, человека вне закона, и это, несомненно, нравится зрителям. Настоящий мужчина, а не слизняк с феном в кармане. Джейк прославился в начале семидесятых, играя бродягу по имени Калибр в низкобюджетном вестерне, который до конца года заработал тридцать миллионов долларов. Потом вышли еще две картины про Калибра, одна кровавее другой; за ними потянулась череда приключенческих лент из того же теста, разве что вместо быстроногих лошадей по экрану носились лихие автомобили. Потом Коранда заупрямился. Он заявил, что ему нужно свободное время, чтобы писать пьесы.

Магнаты постукивали ухоженными пальцами по полированным столам, мрачно поглядывали на календарь; ими владело только одно желание — выпустить на экран побольше картин с Калибром. Им уже мерещились новые офисы, новые «роллс-ройсы», в которые они перемещают свои утомленные тела, а потом, отделавшись от видений, они мрачно качали головой и спрашивали себя: что они могут сделать, если лучший актер преуспевает на сопредельном поприще?

Взять того же Клинта Иствуда. Его пьесы уже попали в хрестоматии, по которым учатся в колледжах. А ведь актеры должны быть глупыми. По стопам Иствуда черт понес и Коранду. Стоял бы себе перед камерой, где ему и положено, а за него думали бы другие.

Иствуд по крайней мере хоть практичный, но Коранда… Пулитцеровская премия просто сгубила его.

Когда Коранда начал пристраивать свой первый сценарий, магнаты отвернулись от него.

— Вся эта заумь хороша для Нью-Йорк-Сити, — ворчали они. — Американская публика хочет видеть на экране сиськи и оружие.

Коранда показал им кукиш и пошел к братьям Спано; те согласились запустить в производство его сценарий «Затмение в воскресное утро» вместо высокобюджетного фильма о полицейских и ворах.

Магнаты молились, чтобы картина провалилась. Если этого не случится, им придется забыть о новых «роллсах».

В комнате висело облако дыма от толстой сигары Дика Спано и от едкой маленькой сигары, торчавшей во рту его помощника.

— Давай снова Савагар! — крикнул Спано.

Помощник нервно взглянул на ссутулившегося мужчину, Ожидая нового взрыва. Уже третий день они смотрят пробы, а Джейк Коранда стоит на своем. Джонни Гай Келли, прославленный и убеленный сединами режиссер, щелкнул крышкой баночки с апельсиновой водой и указал на экран.

— Джако, мальчик, мы не хотим тебя сильно огорчать, но я думаю, ты забыл свои гениальные мозги в постели у последней подружки.

— Она не годится на Лиззи, — сказал Коранда. — Нутром чую.

Джонни Гай отпил из банки.

— А ты как следует посмотри на эту красотку, подольше, повнимательней, и скажи мне, что ты нигде ничего не чувствуешь, кроме как в кишках. Она подходит для камеры, Джако. И достаточно хорошо читает роль.

— Но она модель, в конце концов, а не актриса! Еще одна яркая девица, которая рассчитывает сделать карьеру в Голливуде. — Он повернулся к Дику Спано:

— Ты еще раз проверил Эми Ирвинг?

Дик Спано покачал головой:

— Ирвинг не свободна, а если бы даже была, Джейк, Савагар именно то, что надо. Не найдешь журнала, на обложке которого ее нет. У нее свой стиль в одежде, свой собственный шампунь, свои духи. Продюсеры два года гоняются за ней, все ждут, какой фильм она сделает своим дебютом. Это уже часть паблисити.

Коранда вытянул ноги перед собой.

— К черту паблисити. Неужели ее самолюбие не задевает даже то, что мы мало платим?

— Это низкобюджетный, но зато очень престижный фильм, Джако. За ней стоят довольно неглупые люди. Они долго выжидали, чтобы не ошибиться в выборе картины. Кроме всего прочего, на ведущую роль им нужен достаточно высокий мужчина, чтобы играть с ней. Она рослая девочка, Джако, ты не заметил?

Коранда ничего не ответил. Дик Спано и Джонни Гай Келли обменялись долгими взглядами. Оба хорошо знали характер, доставшийся Коранде от рождения и по происхождению, но именно нелегкий характер помогал собирать такие огромные прибыли. Зрители безошибочно чувствовали сходство героя по имени Калибр с самим Джейком Корандой. Этот парень и в жизни всегда лез на рожон, отстаивая свои проекты. Он бился за их.

Самые важные моменты жизни Джейка были известны читателям таблоидов, несмотря на его фанатичное стремление не пускать прессу в личную жизнь и отказ давать интервью. Урожденный Джо Джозеф Коранда рос в самой отвратительной части Кливленда, без отца; его мать днем убирала чужие дома, а ночью офисы. Подростком он состоял на учете в полиции за мелкие кражи в магазинах и за то, что в тринадцать лет пытался угнать машину, он завел ее без ключа от замка зажигания. Джейк всегда уходил от вопроса, как это ему вдруг удалось перемениться.