Три танкиста при Бородино. 1812 - Алексей Соболев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Депеша твоему командиру.
- Давай сюда! Передам.
- Велено в руки!
- Ну раз велено в руки, то иди отсюда.
- Позови немедленно!
- Еремка! Василий! - кликнул Кузьма местную дворню - Прогоните этого барчука прочь взашей...
- А это мы быстро! - ответили дворовые, прекрасно видя, что сила на стороне Кузьмы.
- А ну не сметь! Я унтер-офицер! - заверещал Прядаев и выхватил пистоль.
- Как же ты мне надоел, а... - проворчал Кузьма и, все же, вышел из ворот. Там он подошел к струхнувшему вконец Прядаеву, взял пистоль за ствол и выдернул его из руки младшего унтера. Казак ведь сразу подметил, что оружиее к бою не приведено и потому случайного выстрела никак не опасался.
- Давай письмо, чудик!
- В-в-вот...
- Ну видишь как все просто. А шумел-то, шумел. Пшел вон!
- Только мне ответ велено дождаться.
- А, ну раз велено, то вон под кустиком посиди, не мозоль глаз. Позову.
- Д-д-да, да!
Казак отнес письмо графу. Тот вскрыл его, внимательно прочитал, задумался. Приказал позвать Колосова, Ржевского, Жегола, хозяина дома и полицмейстера.
- Итак, господа! Нам предъявлен ультиматум. До шести вечера мы должны сложить оружие, открыть ворота, запустить на двор солдат генерала Юнгхера. Наличные силы у нас не слишком большие: всего лишь одна трехфунтовая пушка, правда весьма подвижная, десяток лихих гусар, десяток крайне отчаянных пеших бойцов. Очевидно, что взять ружья могут и крепостные Дмитрия Ивановича, а это четыре человека.
- Паша... - подал голос Ростов - пушек у нас с вами не одна, а три.
- У тебя есть пушки? Какие?
- Да вот они - Ростов показал рукой на две пушки, стоявшие перед главным входом в дом - Это не декорации, это боевые пушки.
- Ильюша! Все прекрасно, но просто пушки это не оружие. К ним нужны боеприпасы и пушкари.
- Один пушкарь есть. Мой дворовый Еремка. Он еще с Александром Васильевичем в походы ходил.
- Один. А остальная обслуга?
- Придется быстро рассказать другим что делать. Я тоже могу ядра подавать.
- Ильюша! Ты не совсем понимаешь ситуацию. У генерала есть пушки и он начнет обстрел усадьбы. Вот почитай - и Мерзляев протянул Ростову письмо.
- Он же разрушит дом! - трагично прошептал граф Ростов и обессиленно сел на стоящую рядом скамью.
- Разрушит - новый построишь, денег у тебя хватит. Но обстрел убьет людей и среди них твоих родных. Мы вынуждены будем сдаться!
- Разумно... - тихо сказал полицмейстер.
- Именно так! Но мы не можем сдаваться без гарантий безопасности для всех нас и справедливого разбирательства. Почитайте тоже письмо, генерал обвиняет нас в измене, дескать мы хотим передать танк врагу. Вот с это я и прошу у вас, Григорий Иванович: охранять нас, когда мы сложим оружие, и провести строжайшее расследование предъявляемого нам обвинения.
- Это можно сделать.
- Тогда я прошу вас собрать полицейскую охрану и привести ее сюда примерно в половину шестого.
- Хорошо, договорились. Отправляюсь в участок, ждите посыльного от меня о готовности принимать вас под полицейскую защиту.
- Очень на вас надеюсь!
- Не беспокойтесь, Павел Игнатьевич!
Уваровский пошел к воротам, Мерзляев сделал Кузьме знак выпустить его. Все молчали. Граф подозвал Кузьму, тот споро подбежал.
- Парламентер еще ждет?
- А куда он денется?
- Позови сюда.
Казак вернулся к воротам...
- Эй, барчук! Подь сюды, скорбный!
Прядаев вскочил, вскипел, но сдержался ответить.
- Иди, господин граф зовет! - Кузьма открыл ворота и пропустил офицерика.
- Младший унтер-офицер Пряда...
- Знаю! Не повторяйся! - махнул рукой Мерзляев тоже сознательно унижая Прядаева отношением, как к крепостному. Тот его раздражал ничуть не меньше, чем всех других в танковом отряде.
- Запоминай детально и доложи генералу! Мы сложим оружие у ворот без пяти минут шесть вечера и придем к покорности. Особо отметь, что при этом будут присутствовать полицейские для недопущения чрезмерного превышения силы против нас. Это все. Иди!
- Я требую уважительного к себе обращения!!!
- Чего? Ты еще здесь? Кузьма! Проводи унтерка!
- Сей секунд...
- Не надо! Я сам пойду!
- То-то же...
Прядаев в этот раз форс выдержал! Не споткнулся, не сделал смешащих жестов. Но в воротах остановился, повернулся к Кузьме и спросил:
- Почему он так со мной? Я же дворянин!
- Время придет - в Особой канцелярии объяснят. На, держи свой пистоль.
Прядаев взял оружие, сунул его за шарф [6] и развернувшись пошел прочь. И пошел уже не так ретиво, как показывал до того. Он уже задумался, что делает что-то не так...
