Перстень Калиостро - Наталья Александрова

— Прошло пять лет, — неохотно процедила женщина, — но ты не думай, что я тебя забыла. Я потом объясню тебе, почему так долго не приезжала, на то были причины…

— Пять лет… — эхом повторил он, потом на лице его появилось нечто, похожее на насмешку. — Что ж, иди и возьми свои бумаги там, куда ты их положила пять лет назад.

Она не двинулась с места, только черты ее стали жестче, а на лице Александра проступила горечь утраты.

— Долорес никогда не называла меня Сашей. Как она меня называла — это останется нашей тайной. Теперь я знаю, кто вы, я вспомнил. Вы убили Долорес. И не думайте, что это сойдет вам с рук.

— Ну что ж, — голос женщины изменился, из него исчезли мягкость и вкрадчивость, он стал суше и повелительней, — что ж, так даже лучше. Хорошо, что ты пришел в себя и все вспомнил.

В руке у нее появился пистолет.

— Все равно будет так, как хочу я. Стоять! Еще шаг, и я стреляю! — Последние слова она выкрикнула, потому что Александр с белым от бешенства лицом шагнул в ее сторону.

— Спокойнее, спокойнее, дорогая! — мягким домашним голосом проговорил ее пожилой спутник, о чьем присутствии мы как-то забыли. — Не волнуйся так, я уверен, что мы договоримся с Александром…

— О чем еще мы с вами договоримся, подонки? — крикнул Саша с холодным бешенством. — Вы убили ее, и ту аварию тоже подстроили вы. Я знаю!

— Давайте не будем кричать в коридоре, — мягко остановил его пожилой миротворец, — пройдем в комнату, поговорим спокойно, как интеллигентные люди…

— Чтобы я еще с тобой разговаривал? — крикнул Саша, губы его тряслись, и я испугалась, выдержит ли он такое нервное потрясение, как бы опять не впал в ступор. — Пошли вон из моей квартиры!

— Александр, дорогой, — снова вступила в разговор женщина, и теперь она говорила гораздо спокойнее, — не забывай, что я вооружена и не намерена шутить.

Она чуть заметно повернула ствол пистолета и нажала спуск. Послышался легкий щелчок, будто пробку вытащили из бутылки, и на тумбочке в углу прихожей разлетелся вдребезги старый глиняный кувшин, оставленный там Лидией за ненадобностью.

— Вот видите, — улыбнулся пожилой, — пистолет заряжен, и если вы не будете выполнять приказы…

Александр неохотно двинулся в глубь квартиры. Я поняла, что у него что-то на уме, и еще больше забеспокоилась.

— Ты — тоже пошла туда, — кивнула мне Лариса, — с тобой после разберемся.

— Слишком много девушка знает, — поддакнул ее пожилой спутник, — это интересно.

Вот влипла-то я. Александр страдает из-за своей неземной любви, а я за что? Я повернулась и пошла следом за ним в гостиную. У дверей Саша пропустил меня вперед, а сам шагнул резко вбок, схватил появившуюся Ларису за руку, в которой был пистолет, ногой ударил ее по лодыжке. От неожиданности она выстрелила в люстру, но Саша повис на ее руке, а я сумела только толкнуть их обоих, и они повалились на пол, причем пистолет выпал из рук Ларисы.

— Звони в милицию! — крикнул Саша, пытаясь заломить Ларисе руки за спину.

Но куда там было справиться с сильной тренированной женщиной вчерашнему инвалиду. Еще бы, пять лет на диване просидел да питался одной кашей! А эта сволочь небось на своей вилле целыми днями на тренажерах занималась!

— Какая еще милиция? — послышался вкрадчивый голос пожилого от двери. — Зачем нам с вами милиция?

Опять мы совершенно о нем забыли — было в нем что-то такое, из-за чего его не принимали в расчет. Он подошел к Саше, которого уже держала высвободившаяся Лариса, и нанес ему короткий быстрый удар по шее. Саша охнул и свалился на пол.

Я шагнула в сторону валявшегося на ковре Ларисиного пистолета, но старый супермен уже подхватил его молниеносным движением и отечески мне улыбнулся:

— Не беспокойтесь, девушка, не наклоняйтесь!

Вдвоем с Ларисой они подняли Александра, усадили его в кресло и привязали руки к подлокотникам. На меня они пока не обращали внимания, и я подумала, какими ужасными мы кажемся им со стороны — оба хилые, бледные, бедно одетые, совершенно без сил. Неудивительно, что они не принимают меня в расчет. Саша застонал и открыл глаза.

— Приветик, — ехидно сказала ему Лариса. — Ну что, больше не будешь изображать из себя супермена? Может, скажешь, где мои документы?

— Это не твои документы, — угрюмо сказал Саша, — это документы Долорес.

— Хватит! — заорала Лариса. — Между мной и Долорес нет никакой разницы. Любой, взглянув на меня, подтвердит это. И паспорт у меня на имя Долорес Санчес!

— Только настоящая Долорес, кажется, была лет на десять моложе! — вступила я.

— Это точно, — вздохнул Александр, — и голос у тебя больно противный…

Она ударила его по щеке и продолжала бить, пока пожилой не отвел ее руку.

— Лариса, дорогая, ты тратишь время зря. У нас много дел и мало времени. Ребята осмотрели здесь все, если бы бумаги были в квартире, они бы их нашли. А этот.., наш друг.., долгое время был, как бы это помягче выразиться.., не в себе, поэтому он может и не знать, куда делись интересующие нас документы. Но вот девушка, — он кивнул в мою сторону, — удивительно хорошо осведомлена о наших делах… Насколько я понимаю, это — Мария Грачева, которую наняли сюда в домработницы. Она присматривала за домом и болезненным его обитателем и довольно много здесь разнюхала.

— Кстати, — оживилась Лариса, — ведь ребята сказали, что везут ее в Песочную, а она оказалась здесь. Кого же они взяли?

— С ними уже долгое время нет связи, — неохотно ответил ее собеседник, — но мы это выясним. Так вот, милая девушка, — обратился он ко мне, — мы предприняли по отношению к вам кое-какие шаги, так, на всякий случай…

— Какие еще шаги? — спросила я, внутренне холодея от страшной догадки.

— Где ваш сын, милая? — спросил старый садист елейным голосом.

Я метнулась к телефону и набрала номер свекрови. Трубку снял Модест Никитич.

— Где Лешка? — крикнула я, не здороваясь и не соблюдая никаких приличий.

— Я сам хотел бы это знать, Машенька, — прогнусавил свекор, — они с Валюшей вышли погулять и до сих пор не вернулись! Валюша прекрасно знает, что в два часа мне нужно принимать лекарство.

А сейчас уже три. Они не вернулись даже к обеду!

Я знала, что у них в доме заведен такой порядок: опоздать с каким-нибудь приемом пищи было совершенно невозможно. Скорее земля перевернется. Я бросила трубку и повернулась к старому негодяю.

— Где мой ребенок?

Мерзавец улыбнулся мне ласково.

— Алешенька в полной безопасности и прекрасно себя чувствует.

— Где он? — Я бросилась к нему. — Что вы с ним сделали? — Я уже кричала и трясла старого бандита за плечи.

Лариса еле-еле сумела меня оторвать.

— Согласитесь, Маша, если вы сейчас глупо погибнете из-за своей горячности, вашему сыну это совершенно не поможет.., он останется там, где он сейчас.., и хоть сейчас он в безопасности… — завел волынку мерзавец, потирая шею.

— К черту! — крикнула я, чтобы остановить его несносную болтовню. — Что вам нужно?

— Вы знаете, что нам нужно. Бумаги, деловые бумаги семейства Санчесов. Судя по вашей осведомленности о личности моей… коллеги, — он повернулся к Ларисе, — и также об истории Долорес, вы и об этих документах можете знать гораздо больше, чем следовало бы порядочной домашней работнице. А если вы не знаете, где эти бумаги, что ж, значит, вашему сыну не повезло…

— Старая сволочь! — выпалила я.

— Маша, послушай меня. Не отдавай им бумаги, пока они не привезут ребенка, — подал голос Александр.

— Заткнись! — выпалила я, не оглянувшись. — Все из-за тебя. Плевать мне на бумаги, пусть забирают все, только бы отдали сына!

Я уже совершенно ничего не соображала от страха, мне было совершенно не до Александра и вообще ни до кого. Я бросилась к телефону. Только бы Надежда была дома…

Она была дома.

— Надежда Николаевна, — начала я без предисловий, — я на Шпалерной. Привезите сюда бумаги Санчесов. От этого зависит жизнь моего сына.

— И без фокусов,. — сказал старый бандит, — если она приедет не одна, вы вряд ли когда-нибудь увидите своего сына.

— Никому об этом не говорите, — сказала я Надежде, — и никого с собой не приводите. Лешка у них.

После Машиного звонка Надежда растерянно заметалась по квартире. Что делать?

Звонить в милицию? Пока она будет объяснять суть дела, да пока те будут собираться… сколько времени пройдет? И потом, припрутся, как стадо слонов, злоумышленники их увидят и слиняют, и тогда ребенок может пострадать. Она вспомнила о номере телефона, что дал ей доктор Крылов и сказал, что звонить туда можно только в экстренном случае. Сейчас как раз такой случай.

Похищение ребенка — куда уж хуже?

Она набирала номер, но долгие гудки привели ее в отчаяние. Но вот щелчок, и мягкий баритон с едва уловимым не то чтобы акцентом, а каким-то старорежимным уклоном, сказал: