Только твоя... - Юлия Флёри

 — Да, извини, забыл поздравить. Удачи тебе и… чего там обычно желают.

 Стас странно прищурился, устало потёр глаза, но Насте почему-то показалось, что это были слёзы.

 — Что с тобой?

 Рискнула приблизиться, хотя и немного опасалась. Присела рядом с креслом и попыталась взять Стаса за руку и взглянуть ему в глаза. В глаза он посмотрел, правда потом как-то зло усмехнулся, а после и вовсе стал пристально всматриваться, при этом его лицо совсем не казалось добрым и Насте стало по-настоящему страшно, грешным делом подумала, что он так ведёт себя из-за её отъезда.

 — Не смотри на меня такими глазами. – Проговорил он сквозь зубы, со злом. Подскочил, отбросив руку Насти в сторону.

 — Я не понимаю что случилось. Объясни мне.

 Это уже была просьба. Стас стоял спиной и напряжённо повёл плечами, затем залпом допил то, что оставалось в бокале, громко поставил его на стол. Резко повернулся и подошёл к Насте вплотную. Крепко обхватил рукой шею, и в глазах у него потемнело от злости.

 — И почему у тебя такие до отвращения честные глаза?! – Прокричал он и Настя дрогнула, правда ни вырываться, ни сопротивляться не стала. Руку он резко отпустил, так, что горлу стало больно. – Я ненавижу твой взгляд! – Сказал он чуть тише, но с явным презрением.

 Настя не шевелилась. Она замерла от страха и непонимания происходящего.

 — Слово ты дала… Кому? Кому оно нужно было… это твоё слово? Хочешь для всех честной остаться, всем угодить?! А всем не получится!

 Стас метался по комнате, резко останавливался, а потом так же резко уходил, казалось, он не может найти себе места. То, что что-то случилось, было ясно, но Настя никак не могла понять, причём здесь она.

 — Что ты хотела доказать? – Стас пристально смотрел в глаза, но больше не дотрагивался. – Сама не живёшь и другим не даёшь жить…

 Он, наконец, успокоился, подошёл к окну, резким движением одёрнул занавеску, открыл створку, и поток холодного вечернего воздуха наполнил комнату. По телу пробежала лёгкая дрожь, но отчего она появилась, однозначно Настя сказать не могла.

 — Ты же знаешь, я не из этого города. – Начал Стас, когда почувствовал, что Настя подошла слишком близко. – Я из глухой деревни, наверно из такой же глухой, как и ты. Была у меня до армии девочка…всё для неё делал. Как проклятый с четырнадцати лет на районном рынке пахал, чтобы у неё всё было. Она любила меня. Ей ничего этого не было нужно, любила просто так, потому что я – это я, а я хотел, чтобы у неё было всё самое лучшее. Потом армия… Она не была похожа на тебя. Не то лицо, не то тело, не те волосы. Только такие же честные глаза, до тошноты честные! – Стас глубоко дышал, было видно, что справлялся с эмоциями, от него исходил жар, ему было тяжело говорить. – Когда я увидел тебя в первый раз, понравилась ты мне… очень. Потом в клубе. Просто захотел тебя. Захотел, как мужик красивую бабу. Мне не нужны были отношения, телефонные звонки, встречи. Мне нужен был только секс… В глаза тебе заглянул и как ледяной водой окатило. Этот взгляд я ни с чем не спутаю… Она была такая же, как и ты, честная, непреступная. Как-то маме своей пошла помочь, та в химической отрасли работала: реагенты, кислоты всякие. Что-то пошло не так, просто несчастный случай… в общем, отрава эта, на неё пролилась. Я из армии пришёл, не поверил. Понёсся в больницу, а там моя маленькая девочка, вся в бинтах, а глаза всё те же, не изменились… Я понял только то, что ей тогда было очень, очень больно. – Он сжал кулаки и упёрся в подоконник, мышцы стали каменными. Резко выдохнул, опустил голову, прижался ей к стене и снова расслабился. – Мне ведь всё это не нужно – бизнес этот, деньги, удовольствие. Всё для неё, чтобы ей не было так больно. – Голос Стаса дрогнул. Наверно он заплакал. – Было много операций, больницы, реабилитация, не знаю, как она всё это переносила. Она не хотела меня видеть, не хотела, чтобы я приходил. Сегодня мне позвонила её мать, сказала, что Алёнка умерла. Я знал, что это случится, случится скоро, но я не мог себе представить… что будет так больно. Веришь – нет, а я смысл жизни потерял. – Горько усмехнулся на выдохе. – Не знаю, для чего теперь всё это. Я хотел, чтобы ты всегда была рядом, чтобы с тобой ничего не случилось. Потом понял, что делаю только хуже. – Стас неожиданно повернулся и нежно взял за подбородок, заставляя смотреть в глаза. – Просто я хочу, чтобы ты знала: я тебя очень люблю. Мне тебя никто и никогда не заменит. Всё сделаю для тебя.

 — И я тебя очень люблю.

 Настя обняла его настолько крепко, насколько могла. Эти его слова многое прояснили. Но всё равно было больно за родного человека, которому сейчас так плохо.

 — Я тебя люблю. И всегда буду с тобой. – Он, наконец, улыбнулся, глаза пьяные и грустные. – Ну, всё. Давай ложиться. Во сколько самолёт?

 — В пять.

 Настя осталась ночевать у Стаса, так ей казалось правильно, да и вещи у неё были с собой, и документы. Проснулись вовремя, Стас настоял на том, что подвезёт, да это и к лучшему, лишний раз можно убедиться, что он пережил всё ещё вчера. Неожиданно позвонил Егор.

 — Тебя подвезти?

 — Нет, спасибо я доберусь сама.

 — Жду.

 Очень странно, но Егор даже не настаивал на своём, это было просто удивительно, но Настя и предположить не могла, что уже сейчас он стоит у её подъезда и знает, что дома не ночевала. Что подумал в тот момент известно ему одному, но что ничего хорошего, так это точно. Стас, как и обещал, до аэропорта подвёз, правда сумку поднести не предлагал, ссылаясь на то, что Егор, якобы, заревнует, поэтому прощаться было решено у машины.

 — Ну, что, как приедешь – наберёшь.

 — Посмотрим. – Пора было идти, и долгие прощания были ни к чему.

 — Подожди. Я хотел тебя предупредить. – Стас, в миг, стал серьёзен и внимательно смотрел в глаза, надеясь, что его слова дойдут до места назначения. – Я видел, как ты смотришь на Егора.

 — Перестань…

 — Я видел, — повторил он уже более настойчиво, — поэтому и говорю. Он не самый безопасный человек, но очень надёжный. Просто посоветую тебе с ним не играть – он ревнив, как бешеный буйвол. Не без причины, конечно, но не всегда может быть адекватен.

 — Да? И девушку он может ударить? – Настя смеялась, уже успела пообщаться с Моховым, и все сплетни теперь в голове не укладывались.

— Малыш, он не просто ударит, он размажет по стенке. Во всех смыслах этого слова.

От его слов мурашки побежали. Стас на прощание крепко обнял и поцеловал, не совсем по-дружески, но и не в засос. За умиляющей сценой из окна аэропорта наблюдал Егор и не находил себе места.

 — Привет, думала не найду тебя здесь.

 — Пошли.