Кризис - Александр Хинштейн

Как воровалось всё

Впрочем, недостаточно было лишь перекачать золотой запас из государственных карманов в частные. Требовалось еще и легализовать свалившееся с неба богатство.

И здесь на помощь зарождающейся олигархии вновь пришли власти. Вряд ли Горбачев находился с теневиками в доле, однако внешне выглядело все именно так. Это, кстати, еще большой вопрос, что лучше — циничный, но деловой жулик или откровенный лопух-простофиля при власти.

Все экономические реформы, которые под лозунгом «социализма с человеческим лицом» проводили последние советские правители, лишь усугубляли кризис. Жизнь для большинства становилась все хуже и хуже; цены росли, зарплаты падали, дефицит крепчал, повсеместно зарождалась преступность. (Примета времени: если раньше советские дети мечтали быть космонавтами и артистами, то теперь им на смену пришли кумиры нового поколения — кооператоры, брокеры, рэкетиры.)

Зато для меньшинства все происходящее было настоящим раздольем. Никаких внятных правил игры, госрегулирования, налогов. Вчера был никем, сегодня, глянь, уже миллионер.

Рынок в СССР строили точно Магнитку или Днепрогэс — волевым порядком, решениями партсъездов и Политбюро. Правда, Магнитку возводили по конкретным проектам, с техническими расчетами и чертежами. Рынок же создавали наобум Лазаря, никто толком ничего не мог понять.

Горбачев не просто резал курицу, несущую золотые яйца, он гнал ее прочь, всучивая безо всякой для казны выгоды новоявленным коммерсантам. И чем богаче они становились, тем больше беднела страна. Хотя внешне — ничего не скажешь — цели декларировались самые что ни на есть благие.

Например, создание кооперативного движения. Считалось, что кооператоры сформируют рынок услуг, помогут одолеть дефицит, цивилизуют ненавязчивый сервис. На деле же превратилось это в обычную перекачку денег.

4/5 всех кооперативов были учреждены при государственных предприятиях и пробавлялись банальной перепродажей дефицита, иначе говоря, спекуляцией. Раньше за подобные кунштюки тащили в холодную, теперь превозносили на все голоса за инициативу и предприимчивость. Почему государство само не могло торговать своей же продукцией по кооперативным ценам, никто отчего-то не задумывался.

Не менее оригинальными являлись и экспортно-импортные сделки. С падением железного занавеса госмонополия на внешнюю экономику стала сходить на нет. Тороватые кооператоры покупали отныне ходовую продукцию (ту же нефть, лес, металлы) по внутренним ценам и на рубли, а за рубеж гнали уже по западным расценкам и в валюте. Выручка направлялась на закупку дефицитного импорта — бытовой техники, например, или компьютеров. Скажем, обычный видеомагнитофон стоил там несколько сот долларов, в Союзе же его без труда можно было обменять на «Жигули». Таким макаром достигалась баснословная прибыль — тысячи процентов с каждой сделки.

Вышеупомянутый знаменитый Артем Тарасов на подобных операциях и сколотил состояние. Он покупал мазут по 36 долларов за тонну, продавал уже по 80 и ничего постыдного в том не видел.

В самом деле, если государство само загоняет себя в долговую яму, кто должен отвечать за его мазохизм?

Тот же Тарасов очень красочно описывает историю взлета своего приятеля Ильи Медкова.

«Илюша брал чемодан с редкоземельным металлом, садился в свой самолет и вылетал во Франкфурт. Российская таможня на такую мелочь, как чемодан с небольшим количеством металлического порошка, практически не реагировала. Все оформлялось как образцы для анализа.

Там он шел в таможню и говорил:

— У меня в чемодане несколько килограммов редкоземельных металлов, дайте мне декларацию, я хочу ее заполнить…

И таможня все подписывала — никто не интересовался, по какому контракту он везет иридий, галлий, осмий, цезий, откуда он все это взял… Средняя сделка заключалась на пятнадцать — двадцать миллионов долларов, и рентабельность была огромной».

Впоследствии предприимчивый контрабандист Медков станет учредителем одного из первых российских банков «ДИАМ». В начале 1990-х его застрелят. Но за неполные 30 лет жизни Медков успеет оттянуться на всю катушку: многомиллионное состояние, яхта на Средиземноморье, семикомнатная квартира в Париже, красный «Феррари». («Если девушка ему нравилась, — вспоминает Тарасов, — он дарил ей за одну ночь машину и квартиру».)

Кстати, о банках. Это была еще одна величайшая афера времен перестройки. Никто и оглянуться не успел, как в эту черную дыру ухнуло все, что вчера еще принадлежало стране: здания, имущество госбанков, филиальная сеть и — самое главное — вклады клиентов.

В СССР банков, как и секса, не было. Нет, формально что-то такое существовало — то ли три медведя, то ли три богатыря: Госбанк, Стройбанк и Внешторгбанк, однако все это было очередной личиной самого же государства. Ни о каких акциях, игре на разнице курсов, обслуживании кредитов и речи идти не могло. Вся функция советских банков сводилась к выдаче зарплат и переводу казенных средств от одного ведомства к другому.

С началом перестройки решено было создавать, как на Западе, полноценные коммерческие банки. Но, по обыкновению, результат вышел прямо противоположным.

Разрешив всем желающим учреждать частные банки, власть отчего-то не сообразила установить за ними контроль. И понеслось.

На 1 января 1989 года в СССР действовало 43 (по другим данным — 41) банка, через год их стало уже 224. В начале 1991-го -1357, то есть ровно за 2 года число банков выросло в 31 раз.

В них и оседала прибыль теневиков, обналичивались «грязные» деньги, «отмывались» сомнительные доходы, исчезали бюджетные средства; словом, лучшего способа для легализации криминальных миллиардов и придумать было нельзя.

Даже Егор Гайдар — уж на что сторонник свободного рынка — вынужден признать:

«Создание на протяжении беспрецедентно короткого срока более тысячи коммерческих банков, для которых нет квалифицированных кадров, при отсутствии традиций банковского надзора, делает их инструментом обналичивания денег, вывода средств предприятий из-под контроля государства».

Когда отцы банковской реформы увидели, какого джинна выпустили из бутылки, они в ужасе схватились за головы, но было поздно.

— Никто и не подумал, что банковскую реформу нужно было начинать планомерно по разработанной и утвержденной государством концепции постепенного перехода от централизованных банков к коммерческим и акционерным, — сокрушается, к примеру, многолетний председатель правления Стройбанка СССР Михаил Зотов и один из инициаторов этой реформы. — Зачав ребенка, сделали аборт. Началось лихорадочно-стихийное создание сотен и тысяч мелких коммерческих банков. Процесс стал неуправляемым… Система коммерческих банков в основном стала комплектоваться за счет людей, которые первыми «учуяли», что, основав банк, можно быстро «набить» карманы государственными деньгами и баснословно разбогатеть. В банки хлынули люди, которые не только не работали в банковской системе, но и к экономике не имели никакого отношения.

(Как-то в Башкирии коммерческий банк возглавил… врач-гинеколог. Так сказать, из одного кресла — в другое.)

— В банковской системе царил хаос, — вторит ему бывший министр финансов СССР Борис Гостев. — В мутной воде неразберихи прокручивались государственные средства. Многие на этом создали неплохой личный капитал.

Рискнем предположить, что именно в «черной банковской дыре» и растворился золотой запас империи. А также казенные средства размером поменьше.

Повсеместно на поток была поставлена одна и та же нехитрая схема. Свежевылупившиеся банки получали от государства рублевые кредиты, конвертировали в валюту или же закупали дефицитные товары. А потом про долги попросту забывали.

Не все, конечно. Кое-кто возвращал, но исключительно в рублях. При тогдашней инфляции стоили они уже не дороже резаной бумаги.

Знаете, допустим, как зарождался «Менатеп» Ходорковского? В конце 1988 года будущий олигарх решил получить кредит для своего комсомольско-добровольского ЦНТМ. Пошел в государственный Жилсоцбанк. Там ответили, что деньги дают только банкам.

Ходорковский Михаил Борисович (р. 1963) — бывший олигарх.

В 2003–2004 гг. считался самым богатым человеком в России. Сверхдоходы принесла Ходорковскому нефть. В 1995-м на залоговом аукционе он купил за бесценок нефтяную компанию «Юкос» (в 120 раз дешевле рыночной цены).

Ходорковский видел себя будущим президентом страны, ну, или, по крайней мере, премьер-министром. Он активнее всех остальных олигархов участвовал в политике, спонсируя самые разные партии: от КПРФ до «Яблока». На выборах в Госдуму IV созыва «Юкос» планировал провести более 120 «своих» депутатов. Арест в новосибирском аэропорту «Толмачево» разрушил эти надежды