Остров в море наслаждений - Дарья Калинина

Ей Оля всегда казалась замкнутой и стеснительной девочкой, доброй и милой, но без особых извилин. Возможно, это впечатление складывалось отчасти еще и потому, что сама тетя Валя была женщиной простой, дядя Сережа тоже интеллектом не блистал, работал в последние предпенсионные годы дальнобойщиком и, кроме как о машинах и рейсах, поговорить с ним было особо и не о чем.

К тому же в присутствии отца с матерью Оля всегда скромно помалкивала, да ей было и не перекричать властную и говорливую тетю Валю. И еще тетя Валя всегда одевала дочь строго на свой вкус. Поэтому Оля до последнего класса школы носила платья зимой из мягкой фланельки, а летом – из ситца. И на ногах у нее неизменно красовались самые простые коричневые или желтые колготки и простенькие туфельки. Наверное, потому что вид у Оли был как у дурочки, все так к ней и относились.

– Я думаю, что тебе не стоит стесняться самой себя, – помолчав, сказала Леся. – Ты такая, какая есть. И я буду любить тебя, невзирая на все то, что ты называешь странностями.

– Спасибо!

Оля широко улыбнулась, но в этот момент девушки были вынуждены прервать разговор. В комнату ворвалась тетя Валя, которая тащила в руках тарелку с домашними варениками, которые попыталась впихнуть в дочь, «пока не простыли». Оле явно не хотелось есть, но не желая обидеть мать, она принялась вяло тыкать вилкой в вареники.

– Кушай, кушай, – подбадривала дочь тетя Валя, явно силясь придумать, чем бы еще ее развлечь.

Так как уже говорилось, что тетя Валя была женщина простая и без затей, то и развлечение она выбрала соответствующее своему характеру.

– Кушай и ложись спать, – сказала она дочери, которая с трудом одолела пару вареников и с сомнением рассматривала оставшиеся. – А завтра с утра мы с вами займемся уборкой дома.

– Что? – невольно удивилась Оля. – Зачем?

А Леся прибавила:

– Мы ведь убирались, когда приехали. И каждый день моем пол и прибираемся. Везде чисто.

– Это в жилых помещениях. А в доме есть еще подвал, пристройки и чердак, наконец! Вот там все пылью просто заросло. Нет, я твердо решила: завтра же мы с вами начнем уборку.

Сделав это заявление, тетя Валя спустилась вниз, ворча себе под нос, что кому бы ни достался этот дом, никто не посмеет сказать, будто бы она пользовалась им и ничего не сделала на его благо. Поняв, что тетя Валя все равно не успокоится, пока дом не засияет чистотой от дверной ручки и до самой последней половицы, Леся попрощалась с Олей и пошла к себе.

Завтра им всем предстоял трудный день. Впервые за сегодня Леся позавидовала Наташе: ей-то хорошо, сидит себе в прохладном полицейском отделении и в ус не дует. Небось в полиции никто не посмеет заставить Наташу взять в руки ведро и тряпки и вкалывать до потери пульса. Леся как-то имела счастье наблюдать за тем, как тетя Валя моет окна у себя дома, и понимала: угнаться за такой работницей будет очень непросто. Тетя Валя и сама умела работать, что называется, засучив рукава, и окружающих умела на это сподвигнуть.

За последнее время Леся стала очевидицей многих волнительных ситуаций, ей даже довелось пережить два убийства со всеми вытекающими из этого «прелестями» – допросами и протоколами. Но все они не заставляли ее затосковать, напротив, прибавляли к жизни интерес. А сейчас, после предупреждения тети Вали о ждущей их завтра генеральной уборке, Лесе впервые подумалось о том, что зря они приехали сюда. Да еще в компании с тетей Валей и дядей Сережей, которые хоть ей и родственники и вообще люди очень хорошие, но умеют так взять за горло своей заботой, что поневоле взвоешь.

Глава 12

За ночь тетя Валя не передумала, не забыла и не отвлеклась на что-то еще, как про себя надеялась Леся. Напротив, следующим утром тетя Валя была как никогда бодра и полна сил. После плотного завтрака, состоящего из творожной запеканки с муссом из свежих ягод, щедро сдобренной сливками пшенной каши и запеченных булочек с начинкой из сосисок с сыром, тетя Валя запрягла всех и каждого в работу.

Лисица попытался ворчать, что он не нанимался разбирать чужой хлам, но тетя Валя и бровью не повела. Она сделала вид, что просто не слышит его возражений.

– Идешь на чердак!

Вот было все, чего сумел добиться Лисица.

Справедливости ради надо сказать, что Лисица был единственным, кто хоть как-то протестовал. Остальные даже не пытались. Даже Дима вышел на работу. Он встал рядом с тетей Валей, покорно ожидая распоряжений. Так как они задерживались, он направился следом за Лисицей, к которому испытывал большую симпатию.

– А ты куда? – прикрикнула на Диму зоркая тетя Валя. – У тебя жена на нарах. Иди к ней!

– Но вы же сказали, что все должны…

– Мало ли что я сказала! К тебе сказанное мной отношения не имеет.

И Дима все так же покорно повернулся и потопал со двора.

– Ох, горе луковое, – покачала головой ему вслед тетя Валя. – И досталось же кому-то такое счастье!

– Почему вы так считаете? – удивилась Кира. – По-моему, Дима – просто идеальный супруг. Да вы и сами также говорили.

– Что я говорила?

– Дима никогда не возражает своей жене, всегда и во всем покорен ее воле. Наташа крутит им как ей заблагорассудится.

– И что хорошего? Посмотри на него: нет Наташи – он и растерялся совсем. Ходит словно в воду опущенный. Такой недотепа жене из беды выбраться не может помочь.

Тете Вале явно хотелось думать, что Наташа оказалась в камере всерьез и надолго. Как уже говорилось, интересы семьи для тети Вали были на первом месте. Сойдет Наташа с дистанции – первый к финишу в гонке наследников опять ее зять – Саша!

Поэтому тетя Валя старательно умаляла значимость Димы.

– Ничтожное существо. Не знает, к кому теперь ему прибиться. Нет, ты как хочешь, а он просто жалок! Мне такой мужик точно был бы не по вкусу.

– А вот Наташе он нравится, раз они живут вместе.

– Да ведь и у самой Наташки-то характер не сахар. И из себя она далеко не красавица. Она мне тут проговорилась, что до Димы у нее и не было никого. Один он на танцах с ней познакомился, ухаживать начал, а через месяц предложение сделал.

– Вот видите… Значит, любит он ее. И они будут счастливы вместе. И уж одно могу вам сказать совершенно точно: Дима на свою жену никогда и голоса не повысит.

Почувствовав в последних словах намек на семью любимой дочери, тетя Валя нахмурилась.

– Чувствую, что разболтались мы с тобой слишком, – прикрикнула она на Киру. – Иди-ка ты, голубушка, куда следует. А я тоже своими делами займусь. Дом-то какой большой, всем работы хватит!

Самое главное, она была совершенно права. Работы был непочатый край. И ускользнуть от намеченного мероприятия у друзей не было никакой возможности. Кира предложила Лесе удрать, но подруга и слышать об этом не хотела.

– Ты иди, а я останусь.

– Тогда и я с тобой.

Леся хорошо знала острый язык тети Вали, которая не погнушалась бы опозорить Лесю или любого из ее друзей, пустив среди родни слух об их лености, никчемности и прочих неприятных качествах, не постеснявшись еще чего-нибудь прибавить лично от себя.

– Так что чердак – это еще не самое худшее, – сказала она в утешение. – По крайней мере, тут светло и тепло.

– Я бы сказала, слишком тепло, – вздохнула в ответ Кира. – Даже жарко. А что будет днем? Нет, днем я бы лично предпочла подвал, по крайней мере, там будет прохладно.

– Днем мы сможем сменить поле деятельности. Тетя Валя ведь не изверг какой-нибудь.

– Да? Ты в этом так уверена?

В голосах своих друзей Леся заметила ехидство. Поэтому, чтобы не ввязываться в спор и не осуждать свою тетку вслух, она углубилась в работу. Предстояло переделать массу дел: вытащить ящики и коробки, которыми был буквально забит чердак, по одному на относительно ровное место, рассортировать хранящийся там хлам на нужное и ненужное, а потом совсем уж никчемное старье еще предстояло оттащить на помойку.

– И как понять, что тут нужное, а что нет? Вот эти старые газеты – они кому-нибудь нужны?

Кира показала на стопку пожелтевшей бумаги. Она была уверена, что все ее друзья дружно воскликнут: «Вон отсюда этот старый хлам!» Но не учла того, что среди них был один человек, буквально обожавший всякого рода старье и тащивший его к себе отовсюду, откуда только можно. Этим человеком был Эдик, который и впрямь неплохо разбирался в старых вещах.

– Это же «Правда», – кинулся Эдик к стопке отложенных Кирой на выброс газет. – Не смейте это выбрасывать! Это же наша история! Тут и речь Громыко на съезде партии полностью напечатана!

– Считаешь, это может кого-то заинтересовать?

– Конечно!

Эдик был известным любителем блошиных рынков и барахолок, и он не скрывал своего энтузиазма.

– Да тут все, по большому счету, можно продать за неплохие деньги, – заявил он, окинув взглядом помещение чердака.

– И даже это?

И Кира указала на старый чемодан, в котором хранилась старая одежда.