Тени Архонта (СИ) - Машевская Анастасия

Она превозмогла себя. Натянув на физиономию самое безразличное выражение, какое могла, чародейка припомнила, как когда-то отвечала Редгару про новообретенный долг смотрителя Пустоты и постаралась повторить те снисходительные интонации:

— Полагаю, убивать.

Жал глубоко вдохнул и выдохнул, не сводя с неё взгляд. Потом отвернулся к столу, за которым сидел, разлил по бокалам вино, напомнив себе мысленно, что ненавидит магов. Взял оба сосуда, один молча предложил ей, так и замерев с вытянутой рукой: чтобы встала, подошла, приблизилась много ближе, чем есть сейчас. Чтобы он смог ухватить её за руки, которыми она плетет заклятия и всегда высекает из воздуха духовный меч. Без магии в тесноте рядом с ним Данан будет беспомощна, и он сможет, наконец, разобраться в её секрете. Дотронуться до него. Сможет хоть что-нибудь.

Данан не двигалась, и, оглянувшись, Жал увидел, как она качает головой. Он отставил бокал, кивнул в ответ — «Как знаешь» — и развалился, насколько позволял стул, стараясь больше на женщину не смотреть.

— Удивительно, что со своим социальным положением ты здесь. Вообще здесь, я имею в виду — в смотрителях, в борделе.

Данан тоже отвернулась, правда у неё не было вина и, не зная, чем занять пустые руки, она просто повертела пальцами в воздухе. Жал все-таки не удержался, покосился на чародейку краем глаза, хмыкнул: ему хорошо понятна эта попытка спрятаться за чем-нибудь в руках. Разве не поэтому он предложил ей вино? Но обстановка, в которой они находились сейчас, даже с водой и молоком вышла бы двусмысленной.

— Лови! — Жал кинул яблоко.

Данан поймала в последний момент, замерла, ловя взгляд эльфа. Вздрогнув, отвела взгляд, вгрызаясь во фрукт, чтобы не ляпнуть вслух чего-нибудь лишнего. Желудок, получив новую порцию пищи, заныл: сколько можно?! От обильной еды сегодня привычный к регулярным голоданиям на походном пайке, живот выводил жалобный причет.

— Впервые меня сюда привел Ллейд, и долго перед этим пилил мозги, чтобы я не проговорилась отцу или матери, — она улыбнулась, явно вспоминая. — Мне было почти шестнадцать тогда, и оказалось, что мне легко понять местных женщин: маги к чародеям Кошмара относятся так же, как все остальные люди к шлюхам и прокаженным. К рыцарю-чародею с Кошмарным клинком в руке — наверное, как к самой элитной и высокомерной потаскухе из всех. Чем больше проходило времени, тем сильнее я это чувствовала, — заключила чародейка и добавила совсем тихо, больше для себя, чем для Жала: — А теперь и вовсе тут как своя.

Жал нахмурился, глядя в стену поверх бокала: «Теперь — это после того, о чем говорила мадам Тифини, что регулярно случается в борделе, когда за девушек некому заступиться».

— Должно быть, Ллейд или Гесс взболтнули спьяну, — рассуждала Данан себе под нос. — Или от ярости. Уже без разницы.

Жал ничего не сказал, а Данан, взяв со стола письмо и положив взамен его недоеденное яблоко, пошла к кровати. Шлейф неуловимого аромата потянулся за ней, заставляя Жала повести головой вслед, когда чародейка оказалась за его спиной.

— Я все же намерена отдохнуть…

Жал тряхнул головой, согнав наваждение, и, поднимаясь, спросил просто, без ненужной игры:

— Тебе помочь?

Данан на миг растеряла все слова. Правильно поняла?

— Если тебе нужен подобный отдых, снаружи…

— Он нужен тебе. — Голос Жала прозвучал тверже, чем все, сказанное прежде. Он стоял напротив Данан, замершей возле ложа, прямо, расправив плечи, как редко делают наемники и убийцы из тени. Смотрел открыто, не предпринимая попыток дотронуться лишний раз, и чародейке казалось, что все это — еще один способ запутать её окончательно.

У Данан вырвался нервный смешок: «Вот тебе на выбор два мужика, девочка! — передразнила чародейка саму себя голосом воображаемой судьбы. — До одного, как ни плачь, не достучишься, твердолобый баран и евнух! А другой не нужен даром, да только вот на — на ладони! Хочет расслабиться между попытками выдернуть тебе сердце!».

Она сделала движение руками безотчетно: будто перекинула в левую несуществующий посох, оттянула правую чуть в сторону — амниритовые жилы в перчатке блеснули коротко, лишь раз — сплела перед собой печать Покрывала страха. Выбросила вверх, надеясь на уже знакомый отгоняющий купол. Жал спрятал снисходительную усмешку — ему, мягко сказать, не впервой спать на полу, с него не убудет, а вот она теряет отличный шанс. В кой-то раз её бесконечная свита занята полезным делом — не путается под ногами!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Если ты думаешь, что насильника остановит страх обмочиться, то знай, — он улыбнулся обворожительно и остро, с этим своим клятым выточенным в клык зубом, от чего у Данан поджались пальцы ног, — нет. Ну так? — снова обратился в серьезном тоне. Оборотень. Меняется мгновенно, как море в ветреную погоду.

— Нет, — выдавила она кое-как, прокашлявшись.

Жал хмыкнул:

— Тебе нужно чаще общаться с мадам Тифини, — заключил убийца. — Она бы точно сказала, что в период нервного напряжения и усталости… О, кстати, как её на самом деле зовут?

Данан широко распахнула изумрудные глаза: зачем это ему? Как понял? Ах, ну да, он ведь говорил, что тысячи раз по кабакам…

— А тебя?

Маски опали с лица Жала. Только темные глаза блеснули в ответ голодом — честным, неистовым.

Эльф вцепился взглядом в лицо чародейки, сделал к ней шаг, но Данан, опомнившись, отступила, уперлась коленными впадинами в ложе, почувствовала, как затряслись ноги. Купол от зависшей под потолком печати разливался вниз мягкими, едва заметными багряными клочьями. Эльф сдержал рефлексы, чтобы не поежится от Покрывала страха, и не дать, тем самым, Данан прекратить разговор. Потому он не закончен! Губы эльфа изогнулись, словно Жал хотел сказать еще что-то очень убедительное — он знает толк в отдыхе или…

Чары Данан стремительно набирали силу, и эльф, ощущая, как тошнота подкрадывается вместе с тремором, был вынужден отступить.

Сегодня был длинный день, простите за задержку.

Глава 9

Данан лежала на боку, обхватив себя поперек талии, и пыталась уснуть. Полчаса назад это не вызвало бы трудностей. Но сейчас осознание, что после сказанного Жал сидит неподалеку и смотрит на неё, мучило, сковывало, не давая повертеться, устроиться поудобнее. Она словно ждала, что вот сейчас Жал засветится, как духовный клинок, преодолеет барьер (хотя Данан понятия не имела, способен ли он), и вытряхнет из неё душу. Вместе с потрохами.

В десятитысячный раз чародейка сказала себе, что, если бы Жал хотел, он имел уже тысячу шансов прирезать их всех, в особенности её, девчонку, которая без магии ему в жизни не окажет и подобия сопротивления.

Её сотрясло — судорогой тревог за все подряд. Легкие покинул рваный выдох. Жал, тянувший вино у одного из столов, покосился на женщину. Чутье и жизненный опыт, рядом с которым обычным людям и тягаться не стоит, на сей раз бормотали что-то невнятное, мутное. Жал пытался прислушиваться, но не мог разобрать советов внутреннего голоса. Может, потому что не знал вопросов? Впрочем, один, кажется, знал: стоит ли хотя бы пытаться объяснить им, почему он здесь?

Прислушался снова, затаив дыхание.

Тишина.

Эй, жизненный, мать твою, опыт рубаки, который убил больше, чем курица склевывает зерен за жизнь, ты можешь хоть что-то подсказать?

«А надо ли? — ответил Жал сам себе каким-то не своим голосом. — Развлекайся пока сам, хозяин».

Жал снова посмотрел на Данан. Та дрожала бесконтрольно. Нахмурился.

Почему он пошел за ними? Ох, великий Таренгар, разве это вопрос? За свой век, или вернее, целых три века, которые он помнил наверняка, он перевидал все: падение божественных храмов и возведение на их месте новых, разрушение и изнасилование городов, безвестную смерть самых стоящих королей и героев, к которой сам часто прикладывал руку, раскаяние магов, любовь чародеев и стражей Вечного, распутство жриц, целомудренность шлюх, радость в смерти, неблагодарность в жизни, скверну исчадий — в крови смотрителей; тошнотворную, плесневелую, извращенную скверну теократов — в привычках и нравах, в непоколебимой убежденности в магической вседозволенности…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})