Рыцарь Шестопер - Федор Соколовский

Об этом и подумал баннерет, оглашая свое мнение о произошедшем:

— Другого знахаря, конечно, отыщут, и несомненно порядочного, но вот скандал получится громкий. Но с другой стороны… другим неповадно будет плохо лечить, да еще и подношения за это требовать.

— Это кто тут требует подношения?! — раздался от двери зычный бас, и все непроизвольно вздрогнули.

Когда рыцари расступились, взгляду Василия открылся согбенный мужичонка среднего роста, с незапоминающимися чертами лица. Можно сказать, старик, но седина почти не просматривалась в его коротких курчавых волосах. А вот массивный, высотой за два метра посох у него в руках впечатлял не меньше, чем оперный бас мужичонки.

Да и обращение к нему развеяло все сомнения в крутости вновь прибывшего на шум персонажа.

— Речь идет о нашем штатном лекаре, уважаемый Гонта! — стал объяснять угрюмо насупившийся Молнар. — Он осмелился потребовать с рыцаря деньги, даже не приступив еще к лечению. Это сразу два тяжких проступка, тянущих на наказание смертным боем.

— Деньги, говоришь? — пробасил светлый волхв, приближаясь короткими шажками к кровати. — И есть этому свидетели?

— Достаточно отыщется. Да и рыцарского слова вполне хватит.

— Что, прямо вот так взял, пришел сюда и потребовал деньги? — откровенно юродствовал местный чудотворец, косясь на лежащего под стеной ученика и ставленника.

Из чего Райкалину стало понятно: волхв такая же сволочь, как и его ученик. И скорей всего приложит все свои силы, умения и авторитет, чтобы замять скандал. А то и наоборот, обратить его острие на молодого Шестопера.

Поэтому решил идти дальше напропалую:

— Если гнида приходит к больному, садится рядом на стул и равнодушно пялится на страждущего долгое время — это уже преступление. И я готов дать слово, что недоразумение, называемое знахарем, своим поведением вымогало у меня взятку. Мало того, я своими ушами слышал, что за посредничество в вызове светлого волхва он берет с больного шесть золотых. Один золотой этот ублюдок оставлял себе, а пять, по его объяснениям, отдавал все тому же вышестоящему начальству.

Старикашка — его возраст по причине многочисленных морщин стал понятен Василию при близком рассмотрении — сделал еще шаг и замер возле кровати.

— А ты кто такой смелый и наглый? — Еще и на посох свой оперся двумя руками, но так, словно собирался пустить тяжеленный кусок древесины в ход.

Встречный вопрос был задан тем же тоном:

— А ты кто такой, что посмел войти к рыцарю в комнату без его разрешения и не представившись?

Волхв перестал дышать. Остальные замерли. Даже стоны и бульканье под стеной стихли. Повисла тишина, которая бывает только перед грозой или страшной бурей. С минуту казалось, что сейчас светлый волхв либо испепелит лежащего на кровати человека взглядом, либо начнет убивать его своей несуразной деревянной оглоблей.

Тем удивительнее было услышать извиняющийся тон Гонты:

— Мне казалось, что все меня хорошо знают и уважают… Хм! Но с тобой мы и в самом деле незнакомы…

— Если кажется, надо почаще молиться Велесу или Перуну, — огрызнулся Грин Шестопер. — В их власти подправить зрение и избавить от галлюцинаций. Тогда как в обитель воина, да еще и обладателя рыцарского титула…

— Да знаю я, знаю! — оборвал его капризным тоном старикашка и пожурил: — Все-таки ты еще слишком молод, чтобы мне нотации читать и учить правилам хорошего тона. Тем более что я сюда не казнить тебя прибежал, а от смерти спасать. Этот знахарь мог на тебя и колдовство напустить, а то и вообще в вурдалака превратить. С него сталось бы!

— Вздумай он на меня колдовать, я бы ему сразу голову свернул, — пробурчал рыцарь. — И все равно за вымогательство денег это чучело надо казнить.

— Ладно, разберемся с ним…

— Неужели? И с теми разберетесь, кому он львиную часть взяток заносил? — как можно более невинным тоном спросил Василий. И тут же словно спохватился: — Ах да! С этой жалобой я напрямую к князю отправлюсь, как только поправлюсь.

— Конечно, отправляйся! — Тон волхва был полон ехидства и сарказма. — Когда поправишься…

— Но в любом случае, — продолжил Грин, подкладывая себе подушку под спину, пользуясь тем, что его давно никто не держит, — своих функций этот боров, как специалист, не выполнил, а самочувствие у меня очень паршивое, так что давайте решать, кто меня лечить будет. Может, вы сами, уважаемый, свое мастерство покажете?

Все и так стояли почти не дыша. Кое-кто с отвисшей челюстью. Кое-кто с выпученными, как у краба, глазами. Но сейчас вновь напряглись, ожидая ответов от великого, как его называли, светлого волхва. В сознании не укладывалось, как можно доверить свое здоровье только что нажитому врагу? И очередную паузу нарушали только постанывания избитого знахаря.

Оказался в недоумении и Гонта:

— А ты не боишься, что я тоже лечить не умею? Вдруг такое случится, что ты уже через полчаса умрешь? Да и в любом случае, вдруг твои дни сочтены и ты проживешь не более часа? Как я ни старайся, а ты взял и умер! Еще кто-то потом заподозрит, что я виноват…

— Почему кто-то? — возмутился больной. — И почему заподозрит? Все будут уверены, что моя смерть ваших рук дело. Даже если вы сейчас развернетесь и демонстративно уйдете. И уж какая-нибудь добрая, честная душа за меня отомстит. А отмщенному мученику десятикратно приятней потом идти на последующее перерождение.

Старец хмыкнул и кивнул.

— Хорошо. Рискну! — И обратился к присутствующим: — Все подите прочь. Этого, — он брезгливо глянул на избитого, — тоже унесите! Да сразу в холодную его!

— Помрет ведь, — заметил нейтральным тоном баннерет Молнар.

— Туда ему и дорога, если сам себя не подлечит! — Волхв в последний момент удержался, чтобы от злости не сплюнуть на пол. — Это ж надо, какую я гниду на груди пригрел! — Пока рыцари, подхватив тело, без всякой осторожности протискивались с ним в двери, главный целитель княжества продолжал распинаться, апеллируя к баннерету: — Нет, ты слышал, Айзек?! Этот пес поганый для меня брал пять золотых!.. А?! Ну не наглость при этом мне отдавать только два?! За такое раньше в кипящей смоле варили!

Рыцари замерли в дверях, оглянувшись на старика, который вдруг радостно заржал. Словно он только что здорово всех разыграл и оставил в дураках. Что удивительно и странно, не удержался от смеха и Молнар. Правда, он тут же постарался вновь сделать морду кирпичом и даже рявкнул, чтобы быстрей все выметались из помещения да не мешали доктору спасать пациента. Сам вышел последним, незаметно подмигнув Грину и плотно закрыв за собой дверь.