Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941-1944 - Александр Гогун

Кроме того, даже на функционирующих предприятиях действовала партизанская агентура. Как свидетельствовал весной 1943 г. секретарь Сумского подпольного обкома П. Куманек, «хорошо заслать на конюшню старшим конюхом нашего человека и через него давать задания по отравлению скота…[Но] гораздо лучше подрабатывать тех людей, которые работали на том или ином месте раньше. Немало случаев, когда из таких людей, нами обработанных, получались очень хорошие работники. Эти люди приводили в негодность скот, калечили лошадей, недокармливали скот и т. д.»[484]

Вплоть до начала 1943 г. разрушение хозяйственных объектов, применение тактики выжженной земли, было основным видом диверсионной деятельности советских коммандос. Но даже когда приоритетом стала борьба на коммуникациях, экономический террор партизан продолжал оставаться крайне значимым элементом быта оккупации. Дело в том, что железные дороги, военные склады и штабы немцы усиленно охраняли. Обеспечить же хотя бы полицейское наблюдение за десятками тысяч хозяйственных объектов в любых условиях физически невозможно. Поэтому экономические диверсии — сравнительно легкий вид партизанской борьбы. Например, отряд подрывников, даже целенаправленно посланный на уничтожение поезда, не выполнив задание, имел возможность несколько «сгладить вину» перед руководством — возвращаясь с неудачной операции, сжечь стоги сена и амбары с зерном, расстрелять из леса стадо свиней и конский табун, кинуть гранату в трактор, косилку или мельницу.

За июль 1943 г. в тыловой зоне группы армий «Юг», по немецким данным, было совершено 19 диверсий на железных дорогах, 5 — на линиях связи, и 35 «прочих»[485]. Возможно, что эта статистика неполная, но в данном случае важно соотношение количества операций на коммуникациях и иных диверсий.

В другом регионе, в Правобережной Украине, один из отрядов Житомирского партизанского соединения им. Щорса целенаправленно уничтожал строения: «18.7.43. В Дзержинском участке Город-ницкого района сожжено 18 жилых и нежилых помещений, в которых размещались и могли размещаться немцы. В с. Б. Анастасовка Городницкого района сожжены школа и общежитие. (…) 26.7.43 В с. Радулино Барановского района сожжена школа, в которой могли размещаться немцы»[486]. Этот случай крайне характерен, т. к. партизаны в селах, не находящихся под их контролем, стремились уничтожить все крупные здания, чтобы не позволить полиции или немцам использовать их для размещения сколько-нибудь частей и подразделений.

Для полноты картины можно процитировать выдержки из дневника учета боевых действий оперировавшего на территории Западной Украины партизанского отряда им. Калинина (Черниговско-Волынское соединение): «9.8.43. Группа партизан в количестве 30 чел… в р-не Острова сожгла немецкое имение “Б[ольшая] Же-стовка”. Сгорело: 7 скирд хлеба, 50 свиней, 30 коров. 10.8.43. Группа партизан в количестве 8 чел. разбила почту в селе Воля Головская. Уничтожены: телефонно-телеграфные аппараты и ценные бумаги… За период с 5.[8.43] по 10.8.43 г. группа партизан в количестве 35 ч[еловек]… в р-не Вишицы, Романов, Словатичи, Ополье, Крило-вербы, Сосновицы, Вырики, Дубовые колоды в целях срыва уборки хлебов и сдачи налогов сожгла и уничтожила: 1) 300 конных молотилок 2) 7 паровых молотилок 3) 2 трактора. Убили: 350 немецких лошадей. На всех немецких имениях сожжено было: 500 га хлеба на корню. (…) 3.9.43. Группа партизан в количестве 43 ч[еловек]… разбила молочарню. Продукты частью вывезены, а [слово неразб.] остальное уничтожено. 4.9.43. Группа партизан в количестве 43 ч[еловек]… в Уваленском р-не разбила почту. Телефонно-телеграфные аппараты уничтожены, ценные бумаги сожжены, деньги взяты. На обратном пути напали на помещика, забрали 17 000 злот[ых?]. 5.9.43 группа партизан в колич[естве] 18 ч[еловек]… сожгла Лесопильный завод со всем лесоматериалом. (…) 18.9.43 группа партизан в количестве 50 чел. под командованием Федора сделала нападение на город Остров. Разбили почту, телеграф, магистрат, аптеку. Взято 10 000 денег (так в тексте. — А. Г.) (…) 10.10.43 группа партизан в количестве 28 ч[еловек]… совершила налет на Гуловеное имение. Уничтожено 50 тонн ржи и 60 голов скота»[487].

В донесении польского подпольщика НСЗ с территории Львовщины описывается любопытное происшествие: «20 августа утром в деревню Завадов за Бруховичами (Львов — Рава-Русская) заявился отдел диверсантов численностью 30 человек, хорошо вооруженных, в военной форме. Диверсанты говорили по-польски очень хорошо. Спрашивали поляков, как украинцы к ним относятся. То же [спрашивали], у управляющего лигеншафта (государственного сельхоз-имения. — А. Г.), польского фольксдойче, у старосты и лесничего. Управляющему фольксдойче в качестве наказания отмерено в присутствии фольварковой службы и рабочих 30 палок… (Из текста следует, что экзекуция проведена в отместку за понижение зарплаты рабочим. — А. Г.). В конце диверсанты подпалили в поле 6 скирд хлеба, в пожарный насос влили нефть и приказали пожарным поливать скирды. 20.08 сожгли еще четыре скирды хлеба в Прусах подо Львовом»[488].

Согласно сведениям оперативного отдела Украинского штаба партизанского движения, пусть и преувеличенным, но дающим возможность оценить размах экономических диверсий, украинские партизаны ликвидировали 402 промышленных предприятия, 59 электростанций, 42 водокачки, 1117 сепараторных пунктов, 915 складов[489]. Кроме этого, под «дубину народной войны», по данным УШПД, попало 1444 тракторов, 2231 иных сельхозмашин, 5422 повозок, 153 двигателя, 5280 лошадей[490]. В эту сводку не вошло бесчисленное множество школ, конюшен и свинарников, мельниц, сельских клубов и отдельных жилых строений, зданий почты, комендатур, свиней, овец, коров, птицы, стогов сена и скирд хлеба и т. д. и т. п., уничтожение и порча которых в изобилии фиксируется в документах оккупационной администрации. Например, согласно отчету РКУ, за март-апрель 1943 г. только в генеральных округах «Киев» и «Житомир» потери продуктового сектора в виде забранного или уничтоженного партизанами составили: 3848 голов крупного рогатого скота, 1834 свиньи, 2030 овец, 6685 тонн зерна, 3354 тонны сена[491]. Те же самые «ликвидированные» объекты фиксируются в сообщениях командиров партизанских отрядов руководству партизанских соединений. Деятельность советских спецподразделений по дезорганизации немецкого тыла была масштабной — возможно, превышая совокупный эффект сугубо боевых операций и нападений на железные и шоссейные дороги.

3.2. Боевые действия и диверсии на коммуникациях

Первоначально советское руководство рассматривало партизан не как диверсионные, а как боевые части Красной армии в тылу Вермахта. В перечне задач, поставленных Сталиным и его подчиненными перед партизанами в первые дни войны, не были обозначены приоритеты. Иными словами, партизанам приказывалось вредить оккупантам всеми способами и в любом месте, в том числе нападать на войсковые части, штабы, колонны Вермахта и т. д. По оценке диверсанта Ильи Старинова, «Сталин так до конца и не понял значения и возможностей партизанской войны в тылу врага… В годы гражданской войны партизаны решали свои задачи по борьбе с врагом внезапными налетами и засадами, обладая большей маневренностью, чем их противник. Перед налетом на вражеские гарнизоны партизаны, обрывая проводную связь, как бы изолировали их от внешнего мира, и подвергшиеся нападению не могли получить поддержки»[492]. В годы же советско-германской войны, благодаря насыщенности войск средствами передвижения, развития и распространенности радиосвязи условия изменились: «При открытых (особенно, затяжных боях) потери партизан были больше потерь противника. Для партизан открытый бой — самый невыгодный вид деятельности»[493].

Первоначальные установки Центра на бои партизан с немецкими войсками стали одной из многих причин разгрома советских формирований в первый год войны.

Оставшиеся же партизаны быстро столкнулись с новым врагом — формированиями из граждан СССР на немецкой службе, в том числе вспомогательной полицией. На борьбе полиции с партизанами целесообразно остановиться более подробно, т. к. до настоящего времени эта страница истории изучалась слабо.

Специалисты УШПД, используя специфическую ведомственную лексику, все же трезво оценивали побудительные мотивы советских людей, получивших оружие из рук немцев, подтверждая тот банальный факт, что идейно мотивированных бойцов едва ли не в любой массовой военной организации наблюдается меньшинство: «Всех предателей, находившихся на службе у немцев, можно разделить на две категории. Первая, самая незначительная, но исключительно вредная категория — это предатели, которые пошли на службу к немцам вполне добровольно из-за ненависти к советскому строю. Вторая категория, представляющая особо огромное большинство — это люди, служившие у немцев из-за трусости, потери веры в победу Красной армии, из-за желания спастись от посылки в Германию»[494].