Царство медное - Елена Ершова

– У тебя кровь идет, – сказал Виктор и осведомился. – Почему ты не отвечал на звонки? Где мой телефон?

– Потерял…

Не шевелясь, он продолжал стоять посреди комнаты, и Виктору вдруг стало жутко.

«Да он живой вообще?» – промелькнула сумасшедшая мысль.

Он постарался взять себя в руки.

– Только что, – сказал ученый, – я слышал новость о двойном убийстве. Это произошло буквально несколько часов назад, в Дорожном переулке. Ты имеешь к этому отношение?

Ян покачнулся с пятки на носок, приподнял голову и наконец-то поглядел на Виктора. Ученого будто облили ушатом ледяной воды – у Яна был взгляд хищника.

«Выпущенный из клетки тигр».

– Да, – прозвучал спокойный ответ васпы.

Он наконец-то двинулся с места. Медленно, чуть прихрамывая, прошел к шкафу, достал сахарницу. Виктору же, напротив, захотелось сесть: так вдруг ослабли его колени.

– Я же сказал тебе: не ввязываться без надобности! – устало произнес ученый.

– Сказал. Но они напали на меня, – пояснил Ян, зачерпывая полную ложку сахарного песка. – Были назойливы, – он облизал ложку и улыбнулся. – Ты сказал: не привлекать внимания. И я не привлекал. Пока один не попытался ранить меня. Я защищался.

Ян только теперь опустил голову и осмотрел рану.

– Пустяки, – повторил он. – Задели шов. Немного разошелся. Заживет.

– Какого черта ты вообще забыл в этой части города? – с горечью спросил Виктор, а про себя подумал:

«Какого черта я его вообще притащил в Дербенд?..»

Но сделанного не воротишь.

– Изучал местность, – ответил на поставленный вопрос Ян.

Опустошив половину сахарницы, он, кажется, пришел в хорошее настроение и разговорился.

– Я проголодался, – сказал он, – Женщина из архива была любезна. Проводила в кафе. Это правильно. Я оценил.

Виктор мысленно расхохотался, настолько абсурдной казалась ему эта ситуация. Значит, Ян пошел поесть, а заодно и поглядеть на город, и на него напали уличные грабители. Несчастные идиоты!

– И ты один справился с двумя? – спросил он.

– Было просто, – ответил Ян. – Люди не умеют сражаться. Я забрал нож. Выпустил обоим кишки.

Виктор сразу перестал усмехаться. Память снова услужливо подсунула ему картины прошлого.

– Да, драться ты умеешь, – хрипло проговорил он. – Сломал бы руку, в конце концов. Зачем нужно было убивать?

Брови Яна приподнялись, словно ученый сморозил величайшую чушь.

– Зачем? – повторил он. – Да потому, что я могу.

Ледяной сгусток, снова заворочавшийся у Виктора в желудке, начал подниматься к горлу.

Так все просто. Хищники не всегда убивают ради пропитания или защиты. Они убивают потому, что могут убить.

– Это неправильно, – сказал Виктор. – Нельзя отнимать жизни безнаказанно, даже если эти люди преступники. Тебя будут искать.

– Неважно, – перебил Ян. – Важно завершить ритуал.

– Посмотрим, как ты завершишь в тюрьме, – едко заметил ученый.

Ян поставил сахарницу на стол, и, казалось, задумался.

– Возможно, ты прав, – согласился он. – Мне показалось, кроме тех двоих был кто-то еще…

Ледяные мурашки страха прошили тело Виктора от макушки до пяток.

«Кто-то в переулке? Ну конечно, Лиза!»

Ян тем временем нахмурился и покачал головой.

– Запах крови сбивает, – признался он. – Я не помню… Жаль. Свидетелей оставлять нельзя. А ты… ты меня не сдашь.

Теперь это был не просто страх. Это был панический ужас – за жизнь и здоровье Лизы. Что, если хищник доберется до нее? Если учует?

Виктор внутренне застонал от отчаяния. Что ж, пока в его силах – он постарается сделать все, чтобы пути Яна и Лизы никогда не пересеклись.

– Конечно, я тебя не сдам, – вместо этого сказал ученый таким ровным и спокойным тоном, что сам себе удивился. – Ты нашел сегодня, что искал?

– Нет, – ответил Ян. – Это оказалось труднее, чем я думал. Но ты поможешь.

– Помогу, – согласился Виктор. – Если ты скажешь, что искать.

Ян задумался снова. Он молчал некоторое время, словно взвешивая все «за» и «против». Наконец, решился.

– Хорошо, – сказал он. – Слушай.

17. Ретроспектива

…Им запрещают разговаривать друг с другом.

Внутри вертолета темно и почему-то пахнет больницей. Пол чистый, почти стерильный. Наверное, поэтому всем мальчишкам перед посадкой велели разуться и снять одежду. Так они и сидят на деревянных скамейках вдоль бортов: голые, съежившиеся, одинаково испуганные. А на выходе вальяжно развалилось чудовище в ржавом мундире. Он улыбается, ощупывает каждого колючим взглядом. Стылые глаза поблескивают, как у хищника в предвкушении добычи. Мальчику даже кажется, что на пол капает густая слюна. Как живая, подползает к его ногам, облизывает, липнет к худому голому телу. Мальчик дрожит и проводит ладонями по животу, коленям, груди, стряхивая невидимую гадость. Но она уже впиталась в кожу, ходит по обнаженным мышцам густыми волнами. Мальчик видит, что остальные ребята тоже дрожат от омерзения, но все видится, будто в тумане. Вместо позвоночника – раскаленный прут. Он сильно повредил спину. А, может, и ребра сломаны? внутри все горит.

Монстр не отводит гипнотических глаз. Это невыносимо.

Мальчик откидывается на сиденье и крепко зажмуриваеся

И открывает только тогда, когда вертолет снижается на широкой бетонной площадке.

– На выход!

Ребята жмутся, неуклюже спрыгивают на землю. Мальчик прыгает тоже, но боль молнией прошивает тело, и он валится навзничь, хватает воздух широко открытым ртом.

Где-то в темной вышине слышится незнакомый голос:

– Хлипковат набор, Харт. А этот до первой тренировки загнется.

– Посмотрим, – шелестят в ответ. – Шустрый щенок. Видишь, как мне руку исполосовал? Сдается мне, он еще покажет свои способности.

Надвигается темнота. Она обволакивает тело, туго стягивает в узел. В ноздри бьет резкий запах грозы и карамели. А потом из непроглядного мрака всплывают жаркие золотые глаза.

В их глубине дрожит и переливается сгусток жидкого пламени. Оно кажется живым, будто распускающийся бутон невиданного цветка. Сердцевина пульсирует, и на лепестках потрескивают белые электрические сполохи.

И тогда мальчика настигает еще один, на этот раз смертельный удар.

Боль разрывается в голове вспышкой, превращающейся в сверхновую. Золотой жар поглощает без остатка.