Мятежный остров - Сергей Зверев

– Остаешься здесь за главного! – крикнул ему начальник тюрьмы. – Чтобы ни один урод не улизнул.

– Есть, – сказал тот.

Теперь начальник охраны не вытягивался в струнку, боялся шальной пули.

Солдаты закрыли ворота с внешней стороны периметра тюрьмы и залегли за ними с автоматами на изготовку.

Во внутреннем дворе разъяренные заключенные добивали охранников. К бойне присоединились вьетнамцы, жаждущие крови. Ненависть, накопленная за годы, проведенные на этой ужасной зоне, вылилась на несчастных солдат. Их тела обезображивали ударами камней. Сбрасывали на них тяжелые железобетонные балки. Только троим удалось найти убежище в карцере. Там их и замкнули.

– Стоять! – Нукулпрадат попытался успокоить заключенных.

Он направил ствол автомата в небо… И опустил его. Понял, что расправу не остановить. И зря потратил бы ценные патроны.

Вдруг он заметил, как один солдат с длиной снайперской винтовкой поднимается на вышку. «Собака, сейчас заляжет и начнет снимать наших», – пронеслось в голове Нукулпрадата.

– У кого есть оружие! Занять позицию возле вышек. Убить всех, кто попробует на них взобраться.

Несколько филиппинцев послушались его и бросились к углам тюремного двора, где стояли уже пустые вышки.

«Белые» ворвались в административное здание, сломили слабое сопротивление не успевших покинуть его солдат. Кто подымал оружие, сразу же получал автоматную пулю. Дмитрий и Ван дер Вендель стреляли на бегу. На крики раненых, и своих и чужих, внимания не обращали.

– Вендель, занимай крышу! – скомандовал Харлампиев.

– Гуд! – кивнул голландец. Он догадался, что хотел сказать Дмитрий. Крыша – высота над тюрьмой. Кто ею владеет, владеет и всем периметром.

Харлампиев побежал по коридорам в поисках выхода к медицинской части. Открыл дверь, за ней была дежурка, ворвался в нее с автоматом наперевес.

Человек в синем халате бросился под стол.

– Кто здесь?! – крикнул Дмитрий.

– Не стреляйте… – всхлипнула медсестра-филиппинка… – Не убивайте меня.

– Где Карл? – Дмитрий за воротник вытащил ее на белый свет.

– Я покажу.

– Быстрее!

– За мной! – Она спешно зашагала по коридору. Приблизилась к палате изолятора, закрытой на ключ.

– Сейчас! – Медсестра дрожащими руками попыталась попасть в замочную скважину, но у нее это не получалось.

– Отойди. – Дмитрий плечом выломал двери.

На койке без сознания лежал Рождественский.

– Что с ним?

– Ввели препарат.

– Он живой?

– Да… Должен прийти в себя. Я читала инструкцию.

Дмитрий взвалил Рождественского на плечи.

– Бежим, – сказал он медсестре.

– Нет, я останусь здесь.

– Пошли. Если тебя найдут другие, ты сама знаешь, что они с тобой сделают. А так я скажу, что ты присматриваешь за больным.

Харлампиев потащил Виталия, за ним засеменила медсестра.

Он как можно быстрее направился к тюремным воротам.

– Смотрите, баба! – раскрыли рты зэки, видя, как за Харлампием бежит и испуганно оглядывается по сторонам медсестра.

Внезапно перед ней вырос, словно из-под земли, Полосатый Сантьяго. Зэк криво улыбнулся. Обезображенное шрамами лицо исказилось от похоти.

– Мисс доктор! Вы куда? У меня болит вот здесь, – показал он себе между ног и дико заржал.

Дмитрий очень спешил, оборачиваться с Рождественским на спине было неудобно, поэтому он ушел немного вперед.

– Помогите! – хотела крикнуть медсестра, но у нее получился сдавленный стон. Ее губы побелели от страха.

– Отойди от нее! – Полосатый Сантьяго услышал за собой грозный голос.

Он обернулся. Возле него стоял отец Гарсия.

– Ты мне будешь говорить, что мне делать? – злобно проговорил филиппинец.

– Да, буду, от имени Бога! – не обращая на угрозу никакого внимания, сказал пастырь.

Харлампиев наконец услышал, что происходило за его спиной. Остановился.

– Сантьяго! Отвали! – заорал он.

– Она моя! – сжал кулаки зэк.

– Она не моя и не твоя. Она его! – кивнул Харлампиев на Виталия.

– Что вы говорите, дети мои! – вмешался святой отец. – Живой человек не может быть вещью.

– Тише! Она присматривает за ним… – у Дмитрия не было времени для объяснений. – Быстрее к воротам!

«Черт, еще одного беспомощного не хватало, – подумал Харлампиев, увидев пастыря». Он ускорил шаг. Теперь за ним бежали худенькая медсестра, Полосатый Сантьяго, как пес, почуявший сучку, и отец Гарсия.

У ворот собралась большая толпа заключенных. От них к причалу, где стоял теплоход, была проложена асфальтированная дорога метров двести. Оставалось только вырваться из внутренней территории тюрьмы и захватить судно.

Увидев Харлампиева, десятки людей издали боевой клич и, открыв ворота, бросились вперед. И тут же передние попадали, изрешеченные автоматными очередями. Ван дер Вендель со своими стрелками попытался с крыши административного здания прикрыть наступление, однако солдаты, занявшие удобную позицию, на этот раз действовали слаженно.

– Опоздали, черт… Назад! Всем назад! – скомандовал Дмитрий, хотя в принципе мог этого не делать: заключенные беспорядочно бросились обратно в тюремный двор.

– Сантьяго! – крикнул Харлампиев. – Закрывай ворота!

Филиппинец налег на одну створку. А на вторую хотел сам Дмитрий. Для этого ему надо было положить Рождественского. И пока он искал глазами безопасное место, створку ворот начал закрывать отец Гарсия.

– Вы помогаете заключенным? – удивился Дмитрий.

– Если этого не сделать, то прольется еще больше крови. А так с вами могут вести переговоры.

Ворота закрылись. Сантьяго лязгнул засовом.

– Надо их забаррикадировать! – приказал Харлампиев.

Заключенные после бегства быстро пришли в себя – их паническое настроение своим примером сдержали Нукулпрадат, Нгуан Тхоа, старик Гильерме и китайский авторитет Линь Гоудань по кличке Вэндунь.

Перед воротами спешно, намного быстрее, чем во время бессмысленных соревнований, выросли бетонные штабеля. Солдаты предприняли попытку штурма ворот. Однако его отбили стрелки Ван дер Венделя. Ситуация складывалась патовая. У солдат не было сил атаковать, у заключенных не было возможности вырваться из периметра тюрьмы.

Заключенные на общей сходке постановили держать оборону тюрьмы и постараться сделать несколько проломов в стене. Филиппинцы, вьетнамцы и «белое братство» готовы были брать штурмом судно и все плавсредства острова. А вот китайцы решили уйти в джунгли.

– Мы будем держаться в лесу, а там посмотрим, – заявил Линь Вэндунь.

28

Российские десантники вслед за командиром китайских партизан с большим трудом протиснулись в узкий лаз. За ними в этот замаскированный тоннель пробрались остальные бойцы марксистско-ленинской армии Мао.

– Я знаю, что похожие ходы делали вьетнамцы во время американо-вьетнамской войны.

– Это японский ход. Он остался со времен Второй мировой. Если бы его сделали вьетнамцы, вы сейчас уже были бы трупами, – хмыкнул командир китайцев. – Ходы вьетнамцев слишком маленькие для белых. Это сделано специально, чтобы американцы не пролезли.

– А филиппинцы не проберутся сюда? – спросил Прошкин.

– Вряд ли заметят вход. Он хорошо закрывается. И даже если заметят и попробуют влезть, то взорвутся. Чжао Саолунь, шедший последним, поставил взрывчатку.

– Взрывчатку? – обеспокоенно повторил Ростислав.

– Есть несколько других выходов. Не надо плохо думать. На поверхность мы все равно выйдем, – спокойно поговорил китайский командир.

Вскоре бойцы марксистско-ленинской армии Мао и российские десантники вышли к объемному подземному помещению.

– Стоп, здесь передохнем, – скомандовал командир партизан.

Потолок помещения был усыпан светлячками. Поэтому под землей кое-что можно было разглядеть.

Китайцы тут же легли на бок. Кто закрыл глаза, кто достал из-за пазухи свертки, в которых были сушеные личинки. Стали тщательно их пережевывать. Сазонов с удивлением отметил про себя, что никто из этих бойцов и словом не перекинулся об убитом товарище. Погиб, значит, так получилось, что уж поделаешь.

Командир достал свой сверток с сушеными личинками.

– Есть будете? – предложил он российским десантникам. Китаец говорил по-русски.

– Нет, спасибо, – отказались россияне.

– Есть надо – это сила!

– А вы не хотите галеты? – со своей стороны предложил Ростислав.

Десантники решили тоже подкрепиться.

От галет китайцы не отказались.

– Значит, вы тоже хотите освободить своего соратника по борьбе? – спросил командир китайских партизан.

– Ну, не соратника по борьбе. А друга, – поправил Батяня.

– Друга – хоросо… Меня зовут Цай Чжицзян. Это Цао Цзинсун, Суй Чжиган и Чжао Саолунь. Ты делаес то, что и я делаю. Теперь мы други.

– Да, как у нас говорят, враг моего врага – мой друг… Так что мы друзья. Меня зовут Хольгер, это Альгердас, это Франсиско-Мануэль.