Мир жизни и смерти - Павел Михайлович Пуничев

ощущалось, а вот мелкие, останавливались начиная интенсивно дымиться, и не выказывали никакого желания двигаться дальше. Остальных это нисколько не волновало, и они продолжили мчаться вперед, наступая на тела своих увязших товарищей, перебираясь с них на стены и продолжая бежать по ним дальше.

Странник неожиданно завопил, изображая вопль простуженного Тарзана, так громко, что я от неожиданности вздрогнул, однако на пауков этот вопль произвел странное впечатление, они на секунду замерли, а затем повернули все головы к нему, и ринулись на зов по кратчайшей дороге, уже не разбирая, пузырится ли перед ними лава или нет. Танк рыкнул, до хруста вдавливая щитом ковер пауков в стену и одновременно, опуская молот на голову самому большому пауку. На того это произвело настолько неизгладимое впечатление, что он даже решил поделиться с нами частичкой внутреннего мира, обильно брызнувшего во все стороны из-под проломленного панциря. Я добавил по нему лучом, и он совсем забыл, куда бежал, закружился на месте, злобно кусая жвалами воздух и подвернувшихся сородичей. Я швырнул в самую гущу мелочи файербол и отпрянул в сторону, когда Резак применил рывок, в один миг оказавшись на той стороне лужи и сходу всадил кинжалы в спину пауку покрупнее, не на мгновение не задерживаясь, отшвырнул подранка в дальний угол комнаты, тут же повторил это со следующим, наступил на мелкого, резанул по среднему и вторым рывком опять оказался у меня за спиной, уходя на кулдаун умений.

Ещё луч, еще файербол. На ногу мне бросился паук, впиваясь в ляжку. Толстая кожа доспехов смягчила укус и я, ударом топора снес его на пол, пинком отправляя подальше, к противоположной стене комнаты. Над ухом свистнула стрела с багровым от жара наконечником, снося с плеча танка небольшого паука, я превратил второго в горсть пепла лучом, обновил лужу, пинком зашвырнул в нее подранка, лишившегося половины ног, топором ударил по ноге Странника. Ползущий по ней паук лишился головы и отвалился, судорожно суча лапками. Опять взвился воздух, и рога на той стороне лужи пошёл добивать мелочь и подранков. Танк с трудом поднялся на ноги, отодрал щит от стены, из-под которого на пол посыпались раздавленные пауки, впечатал щит в копошащуюся на полу недобитую массу пауков, а затем залез на него и пару раз с силой подпрыгнул, превращая еще копошащееся месиво в ровный слой давленного хитина и кишков. Я швырнул последний файербол и остановился, прислушиваясь.

— Вроде все?

— Все.

Глава 13

Я дождался, когда лужа лавы перестанет кипеть, и, хрустя хитином, вышел в комнату, освещая помещение мигающим светом факела.

— Странник, ты как?

— Могло быть и хуже, броня их укусы хорошо держит, да и большая часть из них одного с нами уровня была, только крупняк повыше. Если бы их не такая толпа была, вообще бы их в ноль раскатали. Тем более с твоим лучом: что-то уж больно жесткий у него урон.

— Он на нежить заточен, и на нечисть всякую, по ней урон полуторный идет, зато против большинства живых бесполезен.

Я прошел вдоль стены и поднес свой факел к факелу, торчавшему на стене комнаты. Тот затрещал, задымил, а затем нехотя занялся, помогая осветить помещение: все тот же серый камень, местами укрытый покрывалами не сгоревшей пыльной паутины. На стенах еще факелы, под потолком кованная люстра, вместо мебели одни обломки, будто здесь Мамай прошел.

— Лут кто будет собирать?

Я махнул рукой: все равно, я поставил автоматическое распределение, а если что-то особенное попадется, будем смотреть индивидуально. Я поджег, еще один факел и с громким воплем отпрыгнул в сторону. То, что я сначала принял за стену, оказалось плотной паутинной завесой, которую сейчас стремительно раздирали огромные паучьи лапы. Потом обладателю этих лап надоело это занятие, и он одним рывком выбросил себя из дверного проема прямо в центр комнаты, схватив глухо щелкнувшими жвалами воздух. Правильно Странник про Резака говорил, что тот прирожденный рога. Миг назад он был в этом самом месте, беспечно разглядывая висевший на одном гвозде пыльный гобелен, и вот он уже метрах в трех за моей спиной, шустро передислоцируется под защиту танка. А вот я никуда не передислоцируюсь, застыл столбом, глядя, как покрытая с ног до головы обрывками паутины уродливейшая тварь, размером с упитанную овцу, скачет по комнате, что твоя блоха. Прыжок: и паук повисает на стене. Стрела рикошетит от ее спины и, оставляя огненный росчерк, улетает к потолку. Прыжок: и паук висит на люстре, до скрипа натягивая держащий ее канат. Прыжок и он летит на меня, широко расставив в стороны все восемь лап. Если бы он прыгнул на меня сразу, тут, скорее всего, мое прохождение этого данжа и закончилось. Но за время паучьих акробатических номеров у меня было время очнуться и начать действовать. Слава богам, я послушал свою интуицию и прихватил с собой тяжеленную алебарду. Теперь ее отполированное до блеска острие, насаженное на двухметровое древко из прочного темного дерева, смотрело прямо вверх. Паук не успел увернуться, закованное в хитиновую броню тело нанизалось на острие минимум на глубину в две ладони, зависло так на миг в шатком равновесии и повалилось на пол, увлекая за собой оружие, засучило ногами, отползая в сторону, гневно шипя и брызгая из открытой пасти пенящейся слюной. В ту же секунду на его спине оказался рога, вбивая в голову острия кинжалов и тут же свалился на пол, с трудом отползая в сторону.

Что с ним произошло, я так и не понял, было такое чувство, что роге в ноги вкололи парализующее вещество, заставляющее отказывать одни части тела за другими. Я скастовал луч и файербол, чтобы перетащить агро на себя, и это у меня получилось. Паук поднялся на ноги и, спотыкаясь на каждом шагу, бросился ко мне. Я встретил его острием алебарды, не давая приблизиться, однако он этого делать и не собирался. Напирая всем телом на алебарду, он отрыл пасть и плюнул мне прямо в лицо. Весь мир тут же посерел.

Внимание! На вас наложен дебаф: «Слепота» сроком на 36 секунд.

Неприятное ощущение, особенно когда в метре от тебя щелкают жвала представителя ужаса для любого арахнофоба.

— Слепит, сука! — только