Фронтир. Город в степи - Константин Калбазов

— Так а здесь уже не земли этих арачей?

— Отчего же. Их земли и есть.

— Так, а как же…

— Да как хотите. Мое какое дело.

— Но нам же говорили…

— А вы уж дошли до Донбаса? Нет? Так чего тогда возмущаешься. Десятник, наведи порядок на борту, а то сам лукавый не разберет, что тут творится. Пленника беречь как зеницу ока. Все, Болань нам пора.

Хор встретил слова Алексея с нескрываемым возмущением. Возвращаться в Донбас у него не было никакого желания. Даже дополнительное вознаграждение не могло его убедить в необходимости развернуть пароход. Уже и вторая баржа была взята на буксир, но старый упрямец ни в какую не хотел сдаваться, упрямо ведя караван к слиянию Мравы и Изеры.

Это продолжалось пока, Алексей не сообразил, что причина упрямства Хора заключается в Рваном Ухе. Одно дело помочь пострадавшим и доставить их до Паюлы, где безопасно. Это его долг и поступить иначе он не может. Но совсем другое дело терпеть его двое суток до Донбаса.

— Хор, это уже переходит все границы. Ты же его даже не видишь.

— Мне достаточно знать, что этот гад в моем караване.

— Господи, ну как дитя малое. Ладно, давай так. Согласно договора ты всю нынешнюю навигацию обязался работать с нами. Ведь твое слово все еще крепко? Вот и хорошо. Я как один из твоих компаньонов решил развернуть караван обратно, разумеется за дополнительную плату. Здесь все нормально?

— Здесь, нормально. Не нормально с этим ублюдком, — вновь набычился Хор.

— Понимаю, тебя волнует, что о тебе скажут люди. А они скажут, что Хор настоящий мужик. Который наступил себе на горло и не оставил на пинкской территории даже того кого ненавидит больше всех на свете. Учти, на подобное способны только сильные люди.

— Хм. Так‑то оно вроде по другому получается, — наконец сдался Хор, но тут же встрепенулся. — А этих зачем сюда притащил? — Указал он на четверых наемников, деловито располагавшихся на палубе.

— О твоей «Розе» пекусь. Дополнительная охрана. А то еще кто‑нибудь решит вплавь подобраться со связкой бура. Из всякой беды нужно уметь делать правильные выводы.

— Ну чего ушами хлопаешь? Разворачивай, идем на Донбас.

В ответ на это Болань, только кивнул и положил руль вправо, начиная плавный разворот. Хор же, только извлек из кармашка часы, взглянул на время и тяжко вздохнув, направился в свою каюту. Спать ему осталось всего ничего, а нужно отдохнуть, река не любит халатности и пренебрежения, с ней всегда нужно держать ухо в остро.

ГЛАВА 5

Пули пролетали над головой, ударяли в дерево или бруствер с завидным постоянством. Не глубокая траншея не давала чувства полной защищенности, а потому каждый прилет свинцовой вестницы смерти вызывал непроизвольную дрожь. Брыль лично осматривал траншею с противоположной стороны и прекрасно видел, что спрятавшегося человека оттуда не видно и попасть в него попросту не реально, если только пуля не срикошетит, но и на это шансы малы — доска из мягкой сосны, а потому для рикошета нужен совсем уж невообразимый угол.

Но все же звуки прилетающих пуль и выстрелов, не добавляли оптимизма. Кстати, десятник так и сказал — гарантий никаких нет, а потому лучше бы не расслабляться. Вот он и не расслаблялся. Ой. Щеку резко кольнуло. Расслабишься тут, как же. Брыль поднес к лицу руку и нащупав выдернул засевшую под кожу щепку. Не маленькая. Он потер пораненное место пальцем, а потом взглянул на него. Ну так и есть, кровь.

— Брыль, твою через коромысло! Чего замер!? Поднимай доску!

Легок на помине. И как только не боится бродить здесь. Оно хоть и на корточках, и не высовывается, но мало ли как оно может случиться. Пуля она ведь дура.

— Да поднимаю я, чего орешь, Михал, — сокрушенно вздохнув, ответил Брыль, прибывший в поселок едва ли неделю назад.

— Я те там Михал, — мужик в чудной одежде серо — зеленого цвета кивнул в сторону, где по идее располагался поселок, — А здесь я для тебя господин десятник. Уяснил?

— Да уяснил, уяснил.

— Не уяснил. Час строевой подготовки дополнительно. Вот, теперь вижу что уяснил, — удовлетворенно произнес Михал, наблюдая за тем как погрустнело выражение лица Брыля и тот весьма резво поднял доску с мишенью.

Стрельбище находилось сразу за поселком, в удобном распадке, который к тому же упирался в склон холма. В какую бы сторону не пальнул незадачливый стрелок, пуля всегда либо попадала в склоны, либо уходила вверх, исключая случайные жертвы. Оставался только тыл, за которым внимательно присматривали десятники. Никто не станет стрелять назад? Напрасная ирония, находились и такие умельцы, в особенности женщины и подростки, первые ввиду робости перед стреляющим железом, вторые из‑за чрезмерно бурлящей крови.

Согласно местным законам, каждый житель, в возрасте от четырнадцати лет, в неделю должен был израсходовать на стрельбище не менее двух десятков патронов. Здесь даже был свой смотритель, из старичков, который имел списки и вел строгий учет.

Патроны выдавались бесплатно из поселкового арсенала. Вернее выдавались пули, порох и капсюля. Переснаряжение патронов ложилось на самих стрелков. Это делалось по подразделениям в специальном помещении арсенала, в отведенное время. Можно было заниматься этим и самостоятельно, дома. Для этого достаточно было купить не хитрое снаряжение, и представить боекомплект на осмотр своему десятнику.

Кстати, старожилы предпочитали поступать именно так. Станок для снаряжения стоил не так чтобы и дорого. Зато в значительной мере экономилось время и пока занимаешься этим, находишься в кругу семьи. А потом и детям практика, так как мужчины предпочитали перекладывать это на их плечи, принимая только качество выполненных работ.

Стрельбище вообще отдельная тема. Мишени на нем устанавливались не жестко, а просто приставлялись к краю неглубокой траншеи. Пуля, попадая в такую мишень опрокидывала ее на противоположный скат, и после каждого попадания мишень нужно было поднимать в ручную. Вот так все и происходило, одни стреляют, другие поднимают им мишени. Потом, по команде происходит смена.

Исключение было только для женщин. Уж и не понятно от чего, толи в силу бестолковости их натуры, то ли из‑за того, что они женщины. Скорее все же второе, потому как подростки, которые разумением от баб далеко не ушли, очень даже ныряли в траншеи наравне со взрослыми. Разумеется под строгим доглядом десятников воспитателей. Брыль как‑то поинтересовался, отчего так‑то, на что Михал весело ответил, мол чтобы у баб молоко не перегорало. Вот поди и пойми его.

Были и иные занятия, такие как тактика, верховая езда, строевая подготовка. Но тут уж только одни мужики и подростки. Первые в меньшей степени, вторые в большей. А сами занятия… Брыль как и любой рустинец прошел службу в армии, а потому что такое муштра знал не понаслышке. Вот только здесь все было куда как серьезнее. Учили даже драться, вот только не так как в армии, где вся учеба сводилась к штыковому бою, но и без оружия.