Бой под Талуканом - Николай Прокудин

– Ник, ты чего так хреново себя ведешь? – насмешливо спросил Сбитнев. – Такой опытный воин – и издох! Не ожидал, не ожидал. Падаешь в моих глазах!

Я тут воюю почти в одиночестве, а взводные у ручья прохлаждаются.

– Зато с тобой вон какой джигит с Кавказа! Правильно, Сашка? – отмахнулся я от упрека и похлопал по плечу взводного.

Мандресов криво усмехнулся в ответ и продолжал нервно курить мятую-перемятую сигарету. Руки его сильно дрожали, в первый раз попал в горы – и сразу бой с «духами».

– Понимаешь, Володя, как обухом по башке дало, и словно через центрифугу пропустили. Ломит все кости, перекрутило мне мышцы, думал, помру. Это же надо, сволочи, послали роту без воды в такую адскую жару. У меня лишь на донышке в одной фляжке было граммов сто, и все. Хорошо, никто не умер.

– Как там Уразбаев и Таджибабаев? – поинтересовался командир роты.

– Уразбаев был совсем плох, на КП, когда понесли, был прямо серый, лицо почти землистое. А Таджибабаева в чувство привели, думаю, минут через двадцать подойдет, ему Алимов помогает пулемет нести, – ответил я.

– Только начали операцию, а рота уже редеет, – вздохнул Володя.

– Ну а как ты тут, какие результаты дневной перестрелки? – спросил я ротного.

– Да вон, у того дувала, ближайшего к дороге, лежит три или четыре тела. Это из своих ПК Мурзаилов с Зибоевым достали. Молодцы братья-мусульмане! Пора сержантами делать, – улыбнулся Володя и продолжил рассказ – Арамов и Шерстнев со своими взводами зажали в ущелье каких-то наемников, негров-арабов, человек десять завалили. Утром разведка спустится, разберется, кто такие и сколько их валяется. Сейчас начнется артобстрел долины, и целую ночь в небе будут «факелы» вешать, чтоб «духи» отомстить в темноте к нам не полезли.

– Я думаю, они теперь далеко драпанут, пока мы не уйдем, не вернутся. Они же не ожидали, что их обложит армия со всех сторон. Тут – край непуганых дураков! Наверное, они оттого в открытый бой вступили с сидящими сверху «шурави», что воевать не привыкли, а только грабить обучены. Обычно опытные «духи» стараются наоборот сидеть выше нас.

– А в этот раз не получилось! Мы их топтали и с грязью смешивали, – криво ухмыльнулся Володя. – Что, ожил или не совсем? Воды принес командиру?

– Принес, правда, не тебе, а исключительно для себя, но, учитывая твои сегодняшние заслуги, выделю вам с Мандресовым полфляжки на двоих, – ответил я.

– Почему так мало? – возмутился ротный.

– А ты как хотел, чтоб я себе половину оставил, а вам полную? Не жирно? – размышлял я вслух. – Ну ладно, пользуйтесь моей добротой, пейте на здоровье.

Солнце быстро опустилось за горный хребет, и воздух из огненной смеси стал вполне «употребим». Голова еще болела, но тело теперь достаточно хорошо подчинялось командам моего мозга. Я достал три банки с паштетом и стограммовую с яблочным соком. Отпразднуем окончание этого тяжелого дня.

– Что, как ты, Ники? Жить будешь? Очень тяжело? – участливо спросил Володя.

– Сейчас уже почти чувствую себя человеком, а часа три назад ощущал, что становлюсь шашлыком, суп-набором и бульоном одновременно. Мозги почти закипели в кровяном соусе. Веришь, мочи в организме совсем нет, отсутствует, а ведь я недавно две литровые фляжки выпил! В глазах помутилось, ни черта не соображал, думал, скончаюсь. Но оклемался. Сероиван сказал, это был тепловой удар, но не в самой тяжелой форме. А вот некоторым очень сильно досталось, особенно Уразбаеву. Жалко, хороший узбечонок пришел с пополнением. А что же день завтрашний нам принесет?

– Завтра будет отдых. По плану – лежим и балдеем, а разведка пойдет вниз, прочешет руины. Давай, угощу тебя соком, а то вид у тебя никудышный, болезненный, витамины, может, оживят, – хмыкнул Сбитнев и крикнул – Саня, иди к нам, третьим будешь.

Рядом с нами молча присел поужинать Мандресов. Взводный был растерян и задумчив. Он автоматически ковырялся ложкой в банке, проглатывал еду, жевал, но в мыслях был где-то далеко.

– Ну что, Сашок, как тебе первый бой? Как война? – спросил Володя. – Давай закурим вдвоем хабарик, а то замполит – парень не компанейский, старовер какой-то, не курит, почти не пьет и баб не…

– Зря ты так обо мне. Все тобою перечисленное, кроме курения, хорошее занятие, но в меру. А никотин ни уму, ни сердцу, я – что паровоз, чтобы дымить? – огрызнулся я.

– Ни хрена ты не понимаешь в прелестях жизни. Сесть на камень, затянуться сигареткой вкусной, красота! Выдохнуть несколько колец дыма ртом, пустить красивые клубы через нос – это искусство. А как становится легко, нервы успокаиваются, тело расслабляется, – нравоучительно принялся выговаривать Сбитнев, а Мандресов кивал головой в поддержку. – Был бы хорошим человеком, получал бы сигареты на складе и нам отдавал, – уже сердито закончил Володя.

– Да пошли вы к черту, «табашники». Я посмотрю на ваш кайф через пару недель, когда эта зараза у вас закончится. Вот это будет радость для моей души, бальзам сердцу! Все хватит трепаться! Вы можете хоть до утра дымить, а мой ослабевший организм требует восстановления, сонотерапии.

Утром мы с Володей сидели у обрыва, пили чай с последними галетами и разговаривали о том о сем: что происходит в ущелье, о бестолковости планов командования, о домашних, о детях. Внизу дымился раздолбленный кишлак, а по тропе вдоль горной и бурной речушки шли разведчики. Вначале прошла разведка дивизии, затем – наша разведка и в замыкании – Пыж со своими тяжело нагруженными архаровцами. Весь его взвод – это десять человек. Солдаты медленно и осторожно двигались след в след, вплотную друг к другу.

Тропа возвышалась над бурной рекой метра на три и резко обрывалась у воды. Внезапно дорога, по которой они шли, казавшаяся надежной, обвалилась в нескольких местах, и в быстрый горный поток посыпались нагруженные солдаты. Четверых бойцов, цепляющихся за край выступа, успели подхватить за руки товарищи, а трое упали и закувыркались в ледяной воде. Пару раз то голова, то ноги появились среди брызг и совсем исчезли. Автомат, бронежилет, каска, мешок, ленты, гранатомет, все это навешано на каждого и пристегнуто, сразу не сбросишь. Моментально наглотались воды, вот и ушли ко дну. Несколько солдат бежали вдоль берега еще метров сто, но никто не вынырнул, а быстрое течение не оставило ребятам никаких шансов спастись. Оказалось, в этом месте речушка подмыла песчаный берег, дорога метра на полтора зависла над рекой и не выдержала веса идущих. Все могло обрушиться вчера, час назад, пять минут назад, через полчаса. Не под этой группой, так под другой. Но гибель выпала именно этим. Погибли один солдат из взвода Пыжа и два разведчика разведроты полка. Поиски по руслу шли до самого захода солнца, но эти усилия не дали никаких результатов.

Командование впало в прострацию, и всех оставили на своих местах на три дня без передвижений, а затем вывезли на вертолетах в Поли-Хумри.

Мы шли по тропе, а на изгибе ручья, на мелководье в камнях лежали тела мятежников. Набегающая мелкая волна шевелила их волосы и бороды, качала руки и ноги, казалось, что они прилегли отдохнуть, спасаясь от изнурительного зноя. Правда, некоторые «охлаждались» лицом вниз, целиком скрывшись в воде.

Вот так же и наших утонувших солдат где-нибудь выбросит на отмель или прибьет к валунам, и вряд ли кто похоронит по-людски.

Начала работать комиссия особого отдела армии. Показания, объяснительные, докладные записки, рапорта. Не изъявлял ли кто из утонувших желания дезертировать, перейти на сторону «духов». Тела не найдены, значит, без вести пропавшие. Закрутилась бюрократическая карусель с всякими домыслами вокруг человеческой трагедии. Появились проблемы с похоронами, оповещением родных и донесением в вышестоящие штабы.

Погибли и вроде не погибли. По крайней мере на бумаге «без вести пропавшие» – этот ярлык, отдает душком «сталинизма» и перекликается с другим пережитком той эпохи, «врагом народа»

Обзовут «без вести пропавшим» и словно грязью перепачкают твое имя!

Вновь горы, опять прочесывание кишлаков, поиски складов с боеприпасами и оружием, разминирование, минирование. Два дня работы и новая задача. Володя перенес на свою карту точки десантирования с карты Лонгинова. Затем быстро сложил ее в боковой карман мешка. Планшеты, как в кинофильмах о войне, никто не носит – неудобно, без того все висит и болтается.

Прилетела первая группа вертолетов, и в авангарде отправилась третья рота и разведвзвод. Третьей – сам бог велел идти впереди всех, как-никак горнострелковая рота, любимчики Лонгинова. Горная новенькая экипировка, полный комплект офицеров, обученных скалолазанью.

Внезапно налетевший порыв ветра быстро покатил полупустой рюкзак Сбитнева на край площадки. В нем кроме спального мешка и карты ничего не было. Паек съели, воду выпили, а запасом гранат и патронов Вовка себя отягощать не стал, все в нагруднике. Рюкзак быстро подкатился к обрыву, чуть задержался, и новая волна воздушного потока от винтов очередного вертолета швырнула его вниз, в глубокое ущелье.