Прохоровка. Неизвестное сражение Великой войны - Валерий Замулин

Наиболее ожесточенные бои шли в полосе 67 гв. сд полковников А.И. Баксова и 52 гв. сд полковника И.М. Некрасова. Между 15.00 и 17.00 боевые группы мд «Великая Германия» и 11 тд сумели смять рубежи этих соединений и овладеть четырьмя хорошо укрепленными селами: Ново-Черкасское, Триречное, Дмитриевка и Ольховка. В первые сутки оборонительной операции войска генерала И.М. Чистякова использовали широкий спектр противотанковых средств борьбы, в том числе довольно необычные: собаки – истребители танков. В составе армии находился 27-й батальон, в котором имелось 76 таких четвероногих «бойцов».

«…Боевое использование собак – истребителей танков на Воронежском фронте впервые было осуществлено в операции 4–18 июля 1943 г. Опыт показывает, что это средство для борьбы с танками противника является весьма и весьма действенным. В первые дни боев рота собак – истребителей танков действовала на переднем крае обороны, занимая позиции повзводно в 375 сд, 52 гв. сд и 67 гв. сд. Из трех взводов, находившихся на боевых позициях, два взвода (при 375 и 52 гв. сд) использовать собак не смогли, так как действий танков на их участке не было. Взводом лейтенанта Лисицина, действовавшим на участке 169 гв. сп 67 гв. ел (Березов), было подорвано собаками 12 танков, на что было израсходовано 16 собак (4 собаки были убиты до подхода их к танкам противника).

Взвод лейтенанта Лисицина, подорвав танки противника, стойко оборонял занимаемую позицию, отбил неоднократные атаки немцев и отошел только после получения приказа. Вдобавок к 12 танкам, подорванным собаками, взвод лейтенанта Лисицина уничтожил три танка противника огнем ПТР, также личным оружием – 150 солдат и офицеров противника. После 11.07.43 г. рота собак – истребителей танков выполняла задачу подвижного противотанкового резерва командующего 6 гв. А»[100].

После оставления Дмитриевки и Ольховки командование 6 гв. А. было вынуждено отвести понесшие большие потери 67 гв. и 52 гв. сд за вторую линию. Но полностью выполнить это решение не удалось. Корпуса Кнобельсдорфа и Хауссера частями смежных флангов сумели отсечь в поймах рек Ворсклы и Ворсклицы значительные силы этих соединений. В окружение попали артиллерийский и два стрелковых полка полковника А.И. Баксова, а также стрелковый полк и часть артполка полковника И.М. Некрасова. И хотя уже на рассвете 7 июля более половины личного состава этих частей вышло из не плотного кольца, потери гвардейцев оказались существенными.

Попытка неприятеля продолжить вытеснение советских войск из сел Завидовка, Луханино, Сырцево, расположенных в пойме р. Пены, была сорвана упорным сопротивлением частей 90 гв. сд 6 гв. А, а также 6 тк и 3 мк.

Первыми из соединений 1ТА генерала М.Е. Катукова вступили в бой танкисты 6 тк генерал-майора А.Л. Гетмана. Корпус, усиленный 270 мп РГК, и 79-й отдельный гвардейский минометный полк (огмп) в течение всего дня на участке Подимовка, Алексеевка отразили четыре танковые атаки, но не допустили прорыва противника, а в селе Завидовка нанесли значительный урон танковой группе 3 тд, заставил ее оставить село и отойти.

Атака частей 1-й танковой армии. Обоянское направление. Июль 1943 г. (РГАКФД)

В центре обороны 1ТА на участке Луханино, Дуброво, Яковлево, оседлав две дороги: Бутово – Дуброва и Белгород – Курск, занял рубеж 3 мк генерал-майора С.М. Кривошеина. Существует мнение, что такая расстановка сил была ошибочной. Выгоднее было развернуть более мобильный танковый корпус. Однако такой боевой порядок был продиктован несвойственными танковой армии задачами, которые ставились командованием фронта. 1ТА, подобно общевойсковой, получила свой участок обороны, а ее соединения, в том числе и 3 мк, должны были действовать как стрелковые корпуса. По боевому составу для этого наиболее подходил именно мехкорпус. Боевые машины противника имели качественное превосходство в вооружении и бронировании. Они применялись массово на узких участках фронта. Поэтому советским танкистам предстояло стать бронированным обручем, который скрепит оборону на направлении главного удара врага. Этот «обруч» составляли противотанковые опорные пункты – несколько танков и орудий, закопанных в землю, которые прикрывала мотопехота. К началу операции 31 тк генерал-майора Д.Х. Черниенко не имел иптап и мотострелковой бригады, а 536 иптап 6 тк с армейскими 1008 иптап и 316 огмп был подчинен командующему 6 гв. А. Соединение Кривошеина превосходило танковые корпуса армии по количеству артиллерии, боевых машин и – значительно – мотопехоты. Этот фактор и сыграл главную роль в решении командующего армией Катукова. Он считал, что рациональнее использовать подчиненную ему мотопехоту для прикрытия в обороне танков и орудий, чем надеяться на помощь соседей 6 гв А. Тем более что основной удар принимали именно они – первый эшелон. Противостоял 3 мк сразу двум соединениям противника: 48 тк в полном составе и частью сил корпуса СС.

Танки «Тигр» одной из немецких дивизий движутся через захваченное село. Обянское направление. Воронежский фронт Мюль 1943 г.

Необходимо отметить, что Н.Ф. Ватутину было присуще стремление к активной обороне. Он не хотел пассивно ждать, когда противник нанесет очередной удар, пытался навязать ему свою волю. К сожалению, его решения, как показали дальнейшие события, не всегда базировались на всесторонней оценке обстановки и предвидении, не подкреплялись точными оперативно-тактическими расчетами. Вспоминает М.Е. Катуков:

«В три часа ночи противник возобновил атаки в полосе 6 гв. А. Главный удар он наносил по-прежнему из района Томаровки на двух узких участках: южнее Коровино – Черкасское и Стрелецкое – Ерик; вспомогательный – из района Белгорода на Корочу. Утром противнику удалось потеснить части 52 гв., 67 гв. и 71 гв. сд. Но гитлеровское командование не знало, что, закопанные на взгорках, спрятанные в стогах сена, на опушках перелесков, его ждут танки нашей армии…

Я уже говорил, что командующий Воронежским фронтом принял решение нанести мощные контрудары по вклинившемуся в оборону 6 гв. А противнику силами 1ТА, 2 гв. и 5 гв. тк. Нашей армии ставилась задача: 6 июля нанести контрудар и общем направлении на Томаровку. Этот пункт приказа очень волновал нас. И не потому, что пугали большие по масштабам наступательные действия. К этому времени в 1-й танковой сложилось общее мнение, что наносить танковым бригадам и корпусам контрудар при сложившейся обстановке просто нецелесообразно.

Ну, хорошо, мы двинемся на немцев, но что из этого получится? Ведь их танковые силы не только превосходят наши численное, но и по вооружению обладают значительным преимуществом! Это никак не сбросишь со счета. Вражеские «Тигры» могут бить из своих 88-мм орудий по нашим машинам на расстоянии до 2 км, находясь в зоне недосягаемости огня 76, 2-мм пушек наших «тридцатьчетверок». Словом, гитлеровцы в силах и с дальних рубежей вести с нами успешный огневой бой. Так следует ли давать им в руки такой сильный козырь? Не лучше ли в этих условиях повременить с контрударом, делать по-прежнему ставку на нашу тщательно подготовленную глубоко эшелонированную оборону?

Пусть фашисты лезут вперед в надежде, что вот-вот им удастся вырваться на оперативный простор. Пусть гитлеровцы вязнут, гибнут в нашей обороне. А мы тем временем будем перемалывать вражескую технику и живую силу. А когда мы обескровим их части, разобьем фашистский бронированный кулак, тогда и созреет выгодный момент для нанесения могучего контрудара. Но пока такой момент не наступил. Эти соображения мы доложили командующему фронтом. Ждали ответа, но не получили его и к исходу ночи. А между тем срок выполнения пункта приказа о контрударе наступил, и нам ничего не оставалось, как выдвинуть танки.

Скрепя сердце я отдал приказ о нанесении контрудара. И степь, минуту назад казавшаяся безлюдной, пустынной, наполнилась гулом сотен моторов. Из-за укрытий выползли «тридцатьчетверки» и, на ходу перестраиваясь в боевой порядок, ринулись на врага. За танками двинулись цепи пехоты. Уже первые донесения с поля боя под Яковлево показывали, что мы делаем совсем не то, что надо. Как и следовало ожидать, бригады несли серьезные потери. С болью в сердце я видел с НП, как пылают и коптят «тридцатьчетверки».

Нужно было во что бы то ни стало добиться отмены контрудара. Я поспешил на КП, надеясь срочно связаться с генералом Ватутиным и еще раз доложить ему свои соображения. Но едва переступил порог избы, как начальник связи каким-то особенно значительным тоном доложил:

– Из Ставки: товарищ Сталин. – Не без волнения взял я трубку.

– Здравствуйте, Катуков! – раздался хорошо знакомый голос. – Доложите обстановку!

Я рассказал Главнокомандующему о том, что видел на поле боя собственными глазами.