Вода и пламень - Гарун Тазиев

Самое поразительное было то, что шины держались. Буквально нафаршированные сотнями «гвоздей», они надежно прикрывали камеры!

– Старина, – сказал я Ришару, – а что мы станем делать, когда колесо лопнет?

Тот с улыбкой добавил соли на рану:

– Неужели вы собираетесь здесь ремонтировать колеса? Безнадежно…

Но шины выдержали! Толстая тропическая резина сопротивлялась шипам, и те обламывались, оставляя в ее толще лишь кончики. (А когда шипы все же добрались до камер и начались проколы, мы уже катили по ровному асфальту Франции…)

Дорога стала совсем плохой. Приходилось не только ехать на обеих ведущих передачах, но и на первой скорости буквально шагом. Мотор натужно выл. Дорожные ощущения нам были отпущены полной мерой: вездеход подминал стволы по двадцать сантиметров в обхвате, полз по жуткой крутизне склонов, проскакивал глубокие ямы, карабкался на отвесные стены… Водителю приходилось сливаться с машиной: бесконечные переключения скоростей, резкие повороты вправо-влево, работа педалью акселератора. Нет, то была уже не машина, а танк!

Наконец джунгли немного расступились, песок сменился гравием – мы добрались до подножия холма и остановились в слабой тени двух акаций. На нас с удивлением глядели несколько женщин-самбуру и стайка голых ребятишек, правда тут же исчезнувших. Женщины остались стоять, разглядывая вновь прибывших.

Связь была налажена благодаря старому проводнику, который шел за нами, опираясь на две длинные палки, похожие на копья. Он что-то сказал, и женщины заулыбались (должно быть, реплика относилась к нам и была довольно ехидной).

Самбуру, равно как и масаи, с презрением отвергают одежду и изделия европейского обихода. Они живут согласно обычаям предков, и пятидесятилетнее соседство с белыми не нарушило их быта. Англичане быстро поняли бесполезность вмешательства в выверенный веками образ жизни кочевых племен. В Найроби среди современных небоскребов часто можно увидеть стройную фигуру с копьем, завернутую в небрежно наброшенный плащ. Кочевник шагает по бетонному тротуару мягкой походкой жителя саванны; он смотрит любопытно-пренебрежительным взором на новый мир, не испытывая ни малейшего желания остаться в нем. Если масаи, несмотря на довольно частые контакты, не переняли ничего из нашей цивилизации, то о самбуру, живущих в глубине полупустыни, и говорить нечего.

Маньятта состояла из трех хижин. Из одной вышел совсем седой согбенный старик. Обменялись приветствиями: мы – на кисуахили, он – на самбуру; потом проводник и аскари присели с ним на корточки и начали переговоры. Да, у них есть ослы, но их погнали «кушать воду». Куда, в Саут-Хорр? Нет, в горы, тут недалеко. Недалеко – это сколько дней пути? Недалеко, это недалеко… А все же? В Лонджерин, полдня всего…

За ослами отправили мальчонку, наказав ему дать ослам как следует «покушать воды», а мы тем временем стали в который раз обсуждать маршрут. Сколько продлится сафари? Начиная с Найроби вопрос не давал нам покоя. Телеки шестьдесят лет назад выступил во главе мощной экспедиции, включавшей 500 носильщиков (из которых лишь двести вернулись живыми в Момбасу); его не заботили ни сроки, ни приближающиеся дожди. Маршрут проходил вдоль линии Рифта. Сорок лет спустя А. М. Чемпион с третьей попытки достиг вулкана со стороны Лодвара, лежавшего примерно в ста милях от нас. Оба пути мы отвергли. Но до Барагоя не удалось получить достоверных сведений; нельзя было положиться и на карту, еще более сомнительную.

Что делать? Можно продолжать ехать по дороге до Кулала (там она проходит сравнительно недалеко от восточного берега озера) и потом спускаться вдоль берега к югу. Но это было «адское место», о котором нам говорили в Маралале. Клерк кикуйю в Барагое тоже настоятельно советовал отказаться от этого варианта. Второй возможностью было обогнуть массив Ньиру с юга или севера. По совету проводника мы остановились на втором варианте.

– Прибыли…

Вот именно. А что дальше? Невооруженным глазом просматривалась только часть пути до гористой гряды, отделявшей нас от Рифта. Не будь проводника, мы бы уже давно обогнули эту гряду (она кончалась всего через несколько лье) или двинулись бы прямиком через препятствие. Но жители дружно уверяли, что пройти гряду невозможно: тропы нет… У африканских проводников, правда, есть собственные симпатии и антипатии, порой они просто избегают «дурного места». В данном случае, однако, приходилось довериться им, ибо других указаний не существовало. Кстати, на карте вулкан лежал от нас на северо-запад… Сколько времени займет поход туда и обратно? Этого выяснить не удалось. На карте по прямой было двадцать – тридцать километров. Увеличив на всякий случай дистанцию вдвое, получаем шестьдесят километров туда и столько же обратно, в общей сложности четыре дня.

Старик и проводник (с его ногами, конечно, не могло быть и речи о том, чтобы вести нас, он оставался «стеречь» машину) называли другие цифры. Старик считал, что хватит и двух дней, если мы правильно поняли… Наш «толмач» мог неверно толковать его слова. Тем паче что как истый африканец он из вежливости со всем соглашался! Даже когда мы говорили несуразицы. Может ли сафари занять две недели? «Да, бвана». Потом очень дипломатично он давал понять, что ослы, возможно, не выдержат двух недель в безводном краю, да и люди тоже… так что будет лучше, если мы пойдем чуточку быстрее… Короче, было решено взять продуктов и необходимого снаряжения на три дня.

Но что считать необходимым? Для настоящего кочевника строгий минимум – это его копье и амулеты на шее. Нам, видимо, этого будет маловато. Тем не менее отбор придется вести самым драконовским образом, ибо у нас будет всего четыре вьючных осла, способных нести по 30–40 килограммов. Главная ценность – вода: пять литров на человеко-день – жесткая норма при ходьбе по пустыне. Трое европейцев, трое африканцев, итого тридцать литров в день. Три дня – сто литров воды. Из ста сорока килограммов общего груза…

– Счастье еще, что ослы не ходят на бензине, – заметил Луи, вспоминая, на какие жертвы пришлось пойти, чтобы обеспечить тысячекилометровый пробег лендровера.

Необходимостью были фото– и кинокамеры, пленка и мешочки для образцов (туда они ничего не весили, зато обратно…). Необходимостью были лекарства и проклятые ружья, без них опасно отправляться в неисследованный край и еще более опасно оставить без присмотра в лагере. Решили также взять походные койки, чтобы не страдать ночью на острых камнях. И легчайшую палатку, чтобы укрыться от зноя. Вследствие этого продовольствие свели к голодному рациону: сухие овсяные галеты, сыр грюйер, сушеные фрукты, сахар, соль, несколько банок сгущенного молока и апельсинового сока.