Осень (сборник) - Елена Федорова

– Ах, какая ты красавица! – воскликнул Дед Мороз, подхватив Диану на руки. – Что пожелаешь нам в Новом году?

– Я желаю всем любви! – проговорила Диана. – Пусть любовь никогда не кончается!

– Пусть! – дружно подхватили гости.

Луиза села к роялю, заиграла. Диана запела:

Старый год от нас уходит,Мы с тобой его проводимВ добрый путь.В добрый путь!

Распахнем для счастья двери,Сердце настежь распахнем,Новый год с надеждой встретим,Песни новые споем.

Мы желанья загадаем,Будем верить и мечтать,С новым годом, с новым чудомВсех мы будем поздравлять.

– И подарки дорогие будем всем гостям вручать, – сказал Дед Мороз, когда Диана закончила свою песню.

– Ты все опять перепутал, дедушка, – пожурила она его. – Надо было сказать так: «Вальс особый, новогодний, будем вместе танцевать!»

Грянула музыка, пары закружились в вальсе. Тут-то Дед Мороз и увидел Аграфену. Она стояла возле стеклянной двери, через которую вошла Снегурочка – Диана, и с улыбкой смотрела на свою воспитанницу, легко скользящую по паркету. Диану пригласил на танец молодой человек, одетый в костюм гусара.

Дед Мороз решил пригласить на вальс Аграфену. Она смутилась, но отказать ему не посмела.

– Загадайте желание, и я его исполню, – сказал Алмазов голосом Деда Мороза.

– Мое желание уже исполнилось, – она улыбнулась. – Я мечтала станцевать вальс с вами, Дедушка Мороз.

– Это слишком простое желание, загадайте другое, – предложил он.

– Наши желания и должны быть простыми, чтобы им было легче осуществиться, – сказала она.

– Я понял, вы любите все простое, – сказал он. – Букетик васильков, приколотый к вашему платью – символ этой простоты. Но, где вы его взяли? Васильки – летние цветы, я ни разу не видел их зимой.

– Я сделала эти цветы из ткани, – ответила она.

– Вы сделали их сами? – он не поверил. – Разве это не живые цветы?

– Нет. Потрогайте, – предложила она.

Он снял рукавицу, дотронулся до лепестков, воскликнул:

– Это волшебство! Создать такой шедевр может только настоящая Фея!

– Здесь нет никакого волшебства, – проговорила она, глядя в его глаза. – Мне захотелось сохранить ваши цветы, господин Алмазов, и вот…

– Как вы меня узнали? – спросил он.

– По рукам, – ответила она. – У вас красивые руки, как у музыканта.

– Хотите, чтобы я сыграл для вас? – спросил он. – Хотите, чтобы я стал пианистом?

– Хочу, – ответила она. – Выполните мое простое желание, Дедушка Мороз.

– Выполню, если вы поможете мне, – он взял ее за руку, повел к роялю.

– Что вы делаете? – она испугалась, попыталась вырваться. – Я дала слово. Я…

– Сегодня все запреты отменяются, – громко сказал Алмазов. – Сегодня – время чудес и удивительных превращений!

Музыка смолкла, и все гости повернулись к нему.

– Господа, вы когда-нибудь видели играющего на рояле Деда Мороза?

– Нет, – раздался дружный хор голосов.

– А вы слышали когда-нибудь, как поет Фея?

– Нет! – громче всех выкрикнула Диана. – Я хочу услышать ее пение сию же минуту!

– Милая, а вдруг она не умеет петь, – обняв дочь за плечи, сказала Луиза. – Не нужно ставить человека в неловкое положение.

– Я не ставлю ее в неловкое положение, мама, – заупрямилась Диана. – Я даю ей возможность показать свои способности.

– А вдруг у нее этих способностей нет? – не унималась Луиза.

– Они есть, мама, и ты в этом сейчас убедишься, – сказала Диана достаточно громко. – Взгляни на туфельки Феи, и поймешь, что я говорю правду.

– При чем здесь туфельки, Диана, – Луиза начала сердиться. – Мне кажется, ты…

– Моя милая Снегурочка права, – вмешался в спор Дед Мороз. – Волшебные туфельки помогут Фее исполнить романс «Грезы».

Он сел к роялю, заиграл.

– Вы с ума сошли, господин Алмазов, – прошептала Луиза. – Этот романс кроме мадам Алонсе никто не поет. Откуда нашей гувернантке знать его. Вы…

– Я аккомпанирую исполнительнице, Луиза.

Он с силой ударил по клавишам. Луиза насупилась, отвернулась, но услышав голос Аграфены, повернула голову. Ей почудилось, что сама примадонна явилась в их дом. Этот голос нельзя было перепутать ни с чьим голосом. Каково же было удивление Луизы, когда она увидела у рояля свою некрасивую гувернантку, а не прославленную мадам Алонсе. Аграфена пела сложнейший романс, к которому Луиза даже боялась подступиться.

– Господи, помоги мне не лопнуть от злости, – прошептала Луиза, усевшись в кресло. Ей было невыносимо смотреть на Аграфену, поэтому она закрыла глаза.

Зато Диана смотрела на свою Фею с восторгом. Она стояла напротив и шевелила губами, стараясь подражать Аграфене. Диана была счастлива от того, что ее гувернантка настоящая Фея и настоящая красавица.

– У нее доброе сердце, поэтому она должна стать самой-самой счастливой в этом году, – решила малышка.

Когда музыка смолкла, Диана прижалась к Аграфене и долго не выпускала ее из своих объятий.

– Я люблю тебя, люблю. Ты – самая лучшая Фея, – шептала она.

Чтобы отвлечь внимание гостей от Аграфены, Луиза приказала зажечь огни на елке. Слуги погасили общий свет, принесли шампанское, поставили в центре зала мешок с подарками. Дед Мороз и Снегурочка раздали их и заторопились в свой сказочный терем. Распахнулись стеклянные двери, к ним подъехала тройка белых коней. Дед Мороз и Снегурочка уселись в расписные санки и уехали.

Воспользовавшись моментом, Аграфена убежала к себе. Достала чемодан, побросала в него свои вещи. Подошла к двери, прислушалась. Кто-то шел по коридору торопливой походкой. Через миг раздался стук в ее дверь, а потом послышался голос Алмазова.

– Я знаю, что вы в комнате, Аграфена. Откройте мне, пожалуйста. Нам нужно поговорить. Я не уйду отсюда. Если вы мне не откроете, я проведу под вашей дверью всю ночь.

Аграфена спрятала чемодан, открыла. Он вошел, прислонился к двери спиной, сказал:

– Простите, если обидел вас.

– Вам не в чем извиняться, – сказала она. – Вы выполнили еще одно мое простое желание. Я очень хотела спеть «Грезы», – улыбнулась. – Теперь я понимаю, что нужно быть осмотрительнее в мечтах, они неожиданно сбываются.

– Неожиданно, – повторил он, глядя ей в глаза. – Вы собирались удрать, ни с кем не попрощавшись, да?

– Да, я решила не ждать, пока госпожа Луиза выставит меня, – ответила она с вызовом.

– А как же Диана? Вы о ней подумали? – спросил он.

– Мы с ней уже простились, – голос Аграфены дрогнул. – Простились у рояля. Она прижалась ко мне и сказала, что знает о быстротечности времени. О том, что время моего пребывания в их доме подошло к концу. И как бы она ни старалась удержать меня, я все равно исчезну. Диана пообещала не плакать, когда это произойдет. Она станет еще усиленней заниматься, чтобы однажды превратится в такую же Фею, как я.

Аграфена отошла к окну, чтобы Алмазов не видел ее слез, текущих по щекам.

– Как это ни печально, но Новогодняя сказка все же завершается, – сказала она, глядя на медленно падающий снег за окном. – Утром все будет иным. Все изменится до неузнаваемости, – повернулась. – Не удерживайте меня, пожалуйста. Позвольте мне уйти сейчас, пока все так прекрасно. Пусть в моей памяти останутся яркие воспоминания и вера в чудо.

– Мне кажется, у вас есть другое желание, – сказал он, скрестив на груди руки.

– Наверно, есть, – она пожала плечами. – Но сейчас важнее то, о чем я сказала вам.

– А мне кажется, то, о чем вы промолчали, важнее, – он улыбнулся. – Вы ведь ждали меня, верно?

Она вздохнула, села на край стула, опустила голову, тихо ответила:

– Да.

Он подошел, присел на корточки, заглянул ей в глаза, спросил:

– Хотите, сбежим вместе? Я с кучером договорился, чтобы он не распрягал лошадей. Одевайтесь. Где ваша шубка? Ну, что вы сидите, – рассмеялся. – Я похищаю вас, Фея.

– Нет, Дедушка Мороз, вы не похищаете меня, а выполняете еще одно мое простое желание, – сказала она, глаза засияли. – Я с детства мечтала стать Снегурочкой и прокатиться в расписных санках.

– Так едемте же скорей!

Снег скрипел под полозьями саней и искрился в лунном свете. Кучер звонко кричал:

– И – эх, залетные!

Алмазов прижимал Аграфену к груди и повторял:

– Чудо, чудо. Вы – чудо, Аграфена. Жизнь заново начинается. Наша с вами счастливая, долгая жизнь…

Она сидела на веранде и смотрела вдаль. Он положил ей руку на плечо, спросил:

– Ты снова вспоминаешь зиму?

– Откуда ты узнал? – спросила она, прикоснувшись щекой к его руке.

– Ты кутаешься в плед, а на улице плюс сорок, – ответил он, сел рядом.

– Ты прав, – она улыбнулась. – Я скучаю по снегу и морозу. Странно устроен человек, в жару думает о снеге, а в мороз – о жарком лете. Нам трудно угодить.

– Трудно, – подтвердил он.

– Знаешь, какую еще странность я заметила?