Трудный переход - Мулдаш Уналбаевич Ерназаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Правильно! — поддержала дочь Катыра.
Керейбай вновь спросил у Дариги:
— Ты уверена, что нас не расстреляют?
— Я узнала, что до вас еще кое-кто явился с повинной. Их не расстреляли. Они пошли на фронт, — ответила Дарига.
— Хорошо, мы согласны. Веди нас ты сама, куда нам надо явиться, — сказал ей Керейбай.
— Я вас повезу в Кзыл-Орду, к начальнику НКВД.
— Не знаю, сон это или явь, но сейчас я снова вижу своих сыновей, — сказала старая Катыра, — вы подарили мне право смотреть открыто людям в глаза.
Она вытянула полусогнутые руки ладонями вверх и произнесла: «О, аллах! Прости за грехи и ошибки. Дай счастливый путь моим детям! Аминь!» — заключила она и ладонями провела по лицу.
Стемнело. В квартире Молдабая стояла обычная тишина. Зинаида Галеевна занималась домашними делами, готовила ужин. Бабушка возилась с детьми. Молдабай в этот день уехал в командировку.
Вдруг раздался звонок. Зинаида Галеевна без всяких расспросов открыла дверь.
У двери стояла незнакомая симпатичная девушка.
— Пожалуйста, заходите, айналайын, — пригласила Зинаида Галеевна.
Незнакомка поздоровалась и вошла в квартиру. Зинаида Галеевна провела ее в столовую, усадила на диван. Села напротив.
— Мы из Кармакчи, к Молдабаю.
— Мужа сейчас нет. Он в командировке, но вы не волнуйтесь, можете говорить мне обо всем.
— Апай, хоть вы и в курсе дела, но мне очень неприятно начинать знакомство с вами по такому поводу. Наш великий Абай говорил, что стыд бывает двух видов. Стыд за других, и стыд за себя. Мысль Абая точна и верна. Мне стыдно за своих братьев, за их поступки и деяния, порочащие наш народ и общество.
Девушка, сбиваясь и не поднимая головы, продолжала:
— Мои два брата находились в банде. По поручению Молдабая-ага я поговорила с ними… Мама тоже на моей стороне. Братья здесь, со мной, что же нам делать?
Зинаида Галеевна вместе с мужем перенесла много трудностей. Нередко помогала ему в делах. К приходу людей, решивших порвать с бандой, она была готова. И все же дрогнула, когда подумала, что сейчас в ее дом войдут бандиты, может быть, убийцы. А в квартире, кроме детей и старухи, никого нет… Но она взяла себя в руки и, не меняя выражения лица, вежливо сказала:
— Пусть не боятся, заходят в дом, Молдекена нет. Но он оставил людей, которые ждут прибытия твоих братьев.
Дарига пошла за братьями. Зинаида Галеевна вышла на кухню, поговорила с матерью, та принялась готовить чай, но руки ее дрожали. Разжигая огонь, старуха шептала:
— Бандитов принимать дома! Готовить им чай и бесбармак! Я с ума не сошла! Возьму детей и уйду на улицу.
Бросив все, она начала собирать детей. Зинаида Галеевна пыталась удержать ее, но старая женщина, гневно посмотрев на нее, ушла, взяв на руки детишек.
Зинаиде Галеевне ничего не оставалось, как посмеяться над поступком своей матери. Она только сказала ей вслед:
— Ты не говори никому об этом. Держи язык за зубами.
Лишившись помощницы на кухне, она сама поставила чай и положила мясо в кастрюлю.
Керейбай и Рустем пристально наблюдали за квартирой Молдабая, боясь появления вооруженных людей. Но все было тихо, спокойно. И все же Керейбай еще раз решил проверить все. Он предложил Рустему и Дариге идти на квартиру Молдабая, а сам остался на месте, решив понаблюдать.
Зинаида Галеевна встретила их, провела в столовую, усадила на диван, после обычных приветствий стала накрывать стол. Это удивило Рустема. Когда они сели за стол, Зинаида Галеевна спросила у Дариги:
— А где же твой второй брат? Почему он не идет?
Девушка смущенно посмотрела на Зинаиду Галеевну.
Рустем обратился к сестре:
— Приведи его. Чего он там дурака валяет? Теперь уже не к чему вести наблюдение.
Дарига ушла и вернулась с Керейбаем. Зинаида Галеевна и его приняла очень вежливо, усадила за стол. Керейбай был вначале очень напряжен, потом мирная, домашняя обстановка успокоила его.
— Наверное, за нами должен прийти работник НКВД, — сказал Керейбай, — но давайте посидим немного просто так, как все люди. Давно я не чувствовал себя свободным. И хотя я знаю, что нас ждет, но сейчас у меня как будто груз свалился с плеч.
Они снова вспомнили с Рустемом о своих похождениях в песках, говорили о своей судьбе, вспоминали мать. Дарига плакала.
— Не плачь, сестра, — сказал Рустем, — я добьюсь: люди меня будут встречать по-прежнему, как велит наш гостеприимный обычай. Никто не закроет передо мной дверь, не отведет от меня глаз…
Зинаида Галеевна успокоила Даригу, пристально посмотрела на братьев:
— Вы стали на правильный путь. Не сбивайтесь больше. Помните, что неверно выбранная жизненная дорога всегда связана со страданиями.
Керейбай и Рустем под впечатлением теплого приема сидели в хорошем расположении духа. Нравоучения Зинаиды Галеевны они выслушали, одобрительно кивая головами.
Керейбай обратился к хозяйке:
— Женгей, вы правы. Нас заблуждение действительно затащило в трясину. Мы это поняли, пришли сами и готовы смыть наш позор, лишь бы нас не расстреляли.
— Насколько я знаю, вас никто не собирается расстреливать.
— Тогда мы согласны на все. Пойдем куда угодно хоть сейчас.
— Нет, не торопитесь, мы еще поужинаем. Скоро будет готов бесбармак. Но, если хотите, я приглашу домой людей, которые занимаются вашим делом.
Зинаида Галеевна вышла из столовой и позвонила в управление НКВД. Через полчаса в столовую вошли оперативные работники.
Керейбай пристально посмотрел на Даригу и сказал:
— Сестра! Мы послушались тебя и мать. Думаю, что не ошиблись. Но в нашем положении можно ожидать всякого. Прощай! Передай привет матери.
Затем он обратился к Зинаиде Галеевне:
— Спасибо вам, женгей. Хоть и недолго, но мы у вас чувствовали себя, как дома. Мы никогда не забудем ваше доброе отношение к нам. До свидания!
Дарига, вся в слезах, молча подошла к брату, обняла и крепко поцеловала. Затем она обняла Рустема, Когда уже братья подошли к двери, она сказала:
— До свидания, братья! Удачного вам пути!
VIII
Каражан со своей группой расположился в местности Кулжумур. К установленному сроку ждали возвращения Керейбая и Рустема. Их отсутствие беспокоило и расстраивало его. Он нервничал, ежедневно поднимался на небольшую сопку, прохаживаясь там взад и вперед, подолгу осматривал окрестности, надеясь увидеть братьев.
Иногда он разговаривал сам с собой:
— Они же мои верные друзья, помощники. Что ж с ними случилось? Неужели и они изменили мне?
