Два сына для сурового папы - Кэти Свит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Взрослые разговоры не для детских ушей. Пусть уж лучше мультики смотрят.
Вика больше не появилась. Мне до невозможности тревожно за сестру, но отправиться за ней нет ни малейшей возможности.
В кастрюле варится куриный бульон, я нарезаю кубиками хлеб. Хочу успеть его засушить перед тем, как предложить Торковскому.
Я собираюсь накормить Марата нежирным бульоном и сухариками. После длительного голода самое то. А если учесть перенесенную операцию, так вообще!
Приоткрываю крышку, заглядываю в кастрюлю. Вода кипит, мясо варится. До полной готовности осталось чуть-чуть.
Пробегаю взглядом по полупустым полкам. На одной из них нахожу соль и специи. Спустя пару секунд задумчиво кручу в руках баночку с лавровым листом.
Ого… Здесь, оказывается, можно найти и специи для приготовления!
Я даже подумать о подобной роскоши не могла.
Удивительно, но в дебрях морозильной камеры я нашла замороженный окорочок. Понятия не имею откуда он здесь взялся, если честно. Ни Давид, ни Марат не похожи на мужчин, что любят готовить. Напротив, они любители сытно и вкусно поесть.
Если бы мне не потребовался лед, то никогда б не нашла залежи продуктов питания. После изучения содержимого морозилки я поняла, что вполне можно жить.
Мясо, рыба, пельмени, сосиски и вареники. Даже несколько штук разной колбасы! Не знаю, кто занимался покупкой этих продуктов, но я благодарна ему.
— Ась, не хорошо больного мужчину голодом морить, — с несчастным видом заявляет Марат.
Он тянется к стопке закрытых коробок, в которых лежит пицца, за что получает от меня строгий взгляд. Обреченно убирает руку. Вздыхает.
— Я с голоду скоро опухну, — говорит тоскливо. Я ухмыляюсь.
— Сам виноват, — бурчу помешивая куриный бульон. — Нечего было фигню заказывать! — показываю на вредную еду. — Нет бы, супчик какой попросил привезти. Или хоть что-то нормальное! Не фастфуд.
— Не хочу суп! Я его не ем с самого детства! — бурчит недовольно.
— Хочешь, не хочешь, — пристально смотрю на Марата. — Мне пофиг! Поправляться будешь или с желудком и кишечником захотел помучиться?
Не отрываю от своего мужчины внимательного взгляда. Пусть думает, что хочет, но я заставляю его поесть!
Наркоз для кишечника крайне опасен, знаю не понаслышке. Если Марат не хочет загреметь еще раз на стол к хирургу, то будет есть то, что даю ему я.
За моей спиной раздается тоскливый вздох. Делаю вид, что не слышу. Ставлю нарезанный кубиками хлеб в духовку. Мне сухарики нужны.
Меня на жалость не возьмешь. Закаленная уже.
— Суровая ты женщина, — произносит Давид.
За своими переживаниями я даже не заметила, как он вошел на кухню. Мужчина без спроса открывает коробку, берет оттуда кусок ароматной и еще не до конца остывшей пиццы, откусывает кусок.
— Ммм, — закатывает глаза от удовольствия. Дразнит нас. Зараза! — Невероятно вкусно! Пепперони, томаты, расплавленный сыр. А запах, — с шумом втягивает воздух ноздрями. Недовольно щурю на него глаза.
Сволочь он! Самая настоящая!
— Чем стоять и строить мачо, лучше бы еды заказал, — кидаю в его адрес шпильку. — На всех!
— Тебе надо, сама и заказывай, — говорит равнодушно. Не обращает ни малейшего внимания на мой выпад.
От наглости и нахальства не нахожу нужных слов.
— Дава, Ася права, — вмешивается Марат. С благодарностью перевожу на него внимание. — Дети в доме, женщины, — начинает перечислять. — Им нужно нормально питаться. А не дрянь всякую жрать.
— Так в чем проблема? — останавливается напротив стола. Поочередно открывает одну коробку за другой. — Заказывай. Парни все привезут.
Давид берет еще пару кусков пиццы и выходит из кухни. Ведет себя так, словно он все решил. Мда…
Смотрю ему в спину и качаю головой. Гад он! Самый настоящий!
— Отличный у тебя брат, — киваю в сторону уходящего мужчины. — Сочувствие его конек, — бросаю колкость. Промолчать никак не могу.
Это ж каким нужно быть засранцем, чтобы дразнить пиццей голодного в послеоперационный период? Неужели Давид настолько туп, чтобы не понимать этого?
Или настолько себя любит? И ставит превыше других…
Нет. Мне не понять! Мотивы и поступки этого мужчины так и остаются загадкой.
— Он не со зла, — произносит Марат. — Скажем так. Дава немного своеобразный, — тщательно подбирает слова.
— Ну если только совсем чуть-чуть, — усмехаюсь с горечью. — Ладно, ешь давай, — ставлю перед оголодавшим Маратом кружку с горячим куриным бульоном и тарелку с сухариками. У мужчины загораются глаза. — На них, — показываю на засушенный хлеб. — Не налегай! — произношу строго. Он только и успевает кивнуть, отпивая глоток бульона. Довольно щурится.
— Вкусно! — заявляет удивленно.
— А то! — с облегчением смеюсь. — После стольких дней голодовки! Ты сейчас будешь заново открывать вкус еды.
— Думаешь? — ухмыляется.
— Уверена, — лучезарно улыбаясь сажусь напротив. Себе тоже сделала бульон. Если уж поддерживать любимого, то во всем.
Глава 37
Глава 37
Марат
Тело ломит, мышцы болят. Голова вообще дурная. Но я ни на секунду не позволяю себе расслабляться. И так уже достаточно времени в кровати провел!
Спускаюсь в подвал. Там находится в заточении некогда мой близкий друг. Тот, кто прикрывал мою спину, а после стал врагом.
— Привет, — захожу в камеру к Маку. Он волком смотрит на меня.
— Не сдох, — выплевывает с разочарованием.
— Как видишь, — отвечаю ему. Беру стул, сажусь напротив.
Мак продолжает полулежать на кровати. Он не двигается, смотрит на меня с презрением. Если бы можно было убить взглядом, я был давно мертв.
Удивительно, что Давид разрешил принести сюда минимум для нормального существования. Кровать, стул, ведро. Даже воду в пластиковой бутылке.
Охренеть! Мой брат проявил человечность к врагу.
— Что надо? — Макар спрашивает не скрывая своей ненависти. Мне совершенно не нравится его тон, но поделать ничего не могу. Сентименты остались в прошлом.
— Поговорить, — коротко бросаю.
