Рус (СИ) - Чернобровкин Александр Васильевич

Пока шли переговоры, я побродил по окрестностям, посмотрел, как живут аборигены. По большому счету за те шестьсот лет, через которые я попаду в эти края и стану подданным датского короля, ничего не изменится. Ландшафт определяет быт и характер его обитателей. Он не изменился. Разве что сейчас немного теплее, Все даны – свободные люди. То есть раб не может быть даном. Разница между ними только в достатке: у богатых всего больше, лучше, выше и даже длиннее на пять сантиметров. Живут большими патриархальными семьями на хуторах. Двор огорожен валом и/или частоколом. В центре дом метров пятнадцать-двадцать длиной из врытых вертикально в землю бревен. Длинные глухие стены обязательно смотрят на север и юг, а короткие с входами – на восток и запад. Первый вход для женщин и рабов, второй – для свободных мужчин. Двери и иногда стены покрыты резьбой. Часто стены извне пропитаны дегтем, чтобы не гнили, или – у богатых – покрашены. Крыши кроют тесом, корой или дерном. Окон нет, только отверстия под крышей для выхода дыма. Внутри по центральной линии длинный очаг. Вдоль длинных стен очень широкие лавки, чтобы можно было сложить за спиной оружие и прислонить щит. Лавка у южной считается почетной. Пол земляной, застеленный зеленой травой летом и соломой зимой. Рядом дома поменьше, полуземлянки и землянки для хозяйственных нужд. Количество и качество подсобных строений по достатку. У богатых есть отдельный дом для пиров. Именно в таком проходили переговоры.

Хозяин земельного участка и двора называется бондом. Он один имеет право голоса, причем равного голосу ярла или конунга. Если ты свободен, но не имеешь земли, то нет у тебя и права голоса. Внешне бонды ничем не отличаются от викингов, а вот внутренне… Обычно это спокойные, рассудительные люди, не склонные к авантюрам. При вторжении врага обязаны со своим оружием и доспехами влиться в ополчение, забросив хозяйство на неопределенный срок, поэтому войны не любят, стараются решить дело миром. Новый великий конунг выгнал миссионера, который смущал голодранцев и рабов, других претензий к нему у бондов не было, поэтому ввязываться в смуту не пожелали.

Рерик Священник был вынужден прислушаться к ним. Оговорил лишь свободный проход своих судов по Воловьему волоку в Балтийское море, что сильно сокращало путь, в том числе, в Гардарику, и снятие дополнительных пошлин с фризских купцов, торгующих в Хедебю и других городах Ютландии. Хорик-младший, тоже не заинтересованный в войне, согласился на эти условия.

После чего была устроена трехдневная попойка, в которой участвовали и знатные люди из Хедебю. Они и привезли пару бочек прошлогоднего вина, чуть больше медовухи и много пива. Медовуху здесь делают в основном вареную, на что уходит две-три недели. Ставленый мед, на который требуется от пяти до сорока лет, встречается очень редко, у очень богатых или терпеливых и употребляется по очень важным поводам, к которым нынешнее событие не относилось. Знать пировала в том же доме, где прошли переговоры, а остальные – во дворе и рядом с ним. Столов и скамей не хватало, поэтому многие пьянствовали, сидя на земле. Не хватало и рабов для обслуживания пирующих, так что работало что-то типа шведского стола: каждый сам брал или наливал, что хотел. Не обошлось и без разборок. За три дня погибло всего семь человек, что косвенно подтверждало низкий уровень решенных вопросов.

44

Услышав название Хаммабург, я предположил, что речь идет о Гамбурге, и не ошибся. Да и какой другой большой город может быть километрах в ста от устья реки, которую скандинавы называют Элфр (Река), а франки вслед за кельтами Эльб (Река), на правом берегу ее в месте впадения притока Алстер?! Это тот самый Гамбург, где я побываю во многих эпохах, начиная с первой, когда заходил сюда на костере под голландским флагом. Сейчас город занимает невысокий холм в месте слияния двух рек. Защищен валом с частоколом, проходящим по краю холма. Со стороны суши усилен тремя каменно-деревянными (снизу камень, сверху дерево) башнями: двумя квадратными на углах и надвратной. В тех стенах, что сморят на Элфр и Алстер тоже есть ворота, над которыми надстроены боевые площадки, которые мой язык не поворачивается назвать башнями. Горожан предупредили сигнальными огнями о нашем приближении. В Хаммабург сбежались все, кто жил неподалеку. Это саксы, перемешанные с франками и славянами-бодричами. Сейчас они стояли на стенах, смотрели на нас, иногда показывая жесты, которые так и хочется назвать сакральными.

После окончания переговоров было понятно, что Рерик Священник не может просто так возвратиться в Утрехт. Иначе на его следующий призыв соберется намного меньше викингов. Нужна была яркая победа, богатая добыча. Хаммабург подходил на роль такой, к тому же, находился рядом, почти по пути домой и принадлежал восточно-франкскому королю Людовику, врагу императора Лотаря, пусть сейчас между ними мир. Подозреваю, что великий конунг собирался заодно продемонстрировать своему сеньору, какую пользу сможет принести в случае возобновления войны между братьями. К нам присоединились девятнадцать драккаров, принадлежавших тем, кто вел с нами переговоры и пировал, и через день-два обещались пригрести еще несколько. Это там они были нашими потенциальные враги, а за пределами Ютландии – соратники. Убивать и грабить подлых саксов, которые служат коварным франкам – это святое для каждого дана.

На следующее утро начали сколачивать лестницы и щиты. Викинги были уверены, что с первой попытки возьмут город, поэтому я даже не подумал соваться со своими предложениями. В первых рядах пойду не я, Во время штурма у меня уже устоявшаяся роль – стрелять из лука с безопасной дистанции, так сказать, поддерживать огнем наступающие подразделения. Причем никто из викингов даже не заикается, что мне следовало бы идти на штурм вместе с ними, но при этом нет и пренебрежительного отношения ко мне, как к недостаточно смелому. Они пришли к выводу, что мой лук принесет больше пользы, чем мой меч, то есть сабля.

К вечеру прибыло подкрепление на семи драккарах. Само собой, сразу устроили попойку с обязательным мордобоем. Мне кажется, правило «Бей своих, чтобы чужие боялись» придумали викинги.

Поутру, не похмелившись и даже не позавтракав, ломанулись в атаку. Штурмовали с трех сторон. Впереди неслись с десяток берсерков, если я правильно определил. Иногда и обычные воины напяливали поверх доспехов волчью или медвежью шкуру. Издали их можно было принять за берсерков. Троих нашпиговали стрелами на подступах к валу. Видимо, я неправильно идентифицировал их, или не такими уж живучими были берсерки, даже под действием наркоты.

Я остановился у подножия вала и начал расстреливать защитников города. В первую очередь целил в лучников. Их было много и до начала ближнего боя наносили большой урон. Викинги, особенно молодые, не приучены защищаться от стрелкового оружия. Их стихия – рукопашная. Как только поднимались по лестницам, вступали в бой с защитниками города, убитых и раненых сразу становилось больше среди последних. Хотя и среди викингов хватало погибших. Много положил белокурый гигант в кольчуге, но без шлема, который орудовал длинным, под свой рост, двуручным топором. Одним ударом он раскраивал и щит, и шлем, и голову врага. Не удивлюсь, если он скандинав и сейчас бьется с соплеменниками. Я попал белокурому в левый висок. Стрела влезла по самое оперение, но гигант еще какое-то время продолжал махать топором, хотя и медленнее. Его прикончил викинг низкого для скандинавов роста, отбивший топор наклоненным щитом и всадивший длинное узкое острие копья под выбритый подбородок. Оружие, в первую очередь, конечно, стрелковое, сильно уравнивает в бою шансы людей разного телосложения.

Викинги перебрались на сторожевой ход, и дело пошло быстрее. Защитников становилось все меньше, и вскоре никто не мешал преодолевать частокол. Атакующие сперва разделились на две части и пошли в сторону башен, а потом спустились в город. Я подождал, когда откроют ворота, и зашел в Хаммабург с видом предводителя завоевателей. Типа местечковый Наполеон.