Ты только попроси. Сейчас и навсегда - Меган Максвелл

Его выражение лица меня веселит. Какой же мой немец красивый!

Новый раскат грома возвращает нас к реальности, и Эрик ставит меня на пол. Кладет игрушку на столик возле ванной и моется. Затем вытирается, надевает трусы и, перед тем как выйти, говорит:

– Не задерживайся, малышка.

Оставшись одна, я беру игрушку и мою под струей воды. Но тут вспоминаю о Трусишке. Бедняга. На улице такой ливень, а он там один. Прошло всего несколько минут, а я уже полностью привела себя в порядок. Остается надеть пижаму и расчесаться. Поднимаю глаза и улыбаюсь собственному отражению в зеркале.

Ох, и попала же я в историю!

Но вскоре я припоминаю, что, когда сама была маленькой, точно так же, как Флин, безумно боялась грозы. Мне внушали страх раскаты грома, и этот дьявольский грохот наводил на меня мысли о страшных демонах с длинными когтями, которые разрывали небо, чтобы добраться до детей. Я много раз спала в родительской постели, пока наконец мама благодаря своему терпению и чьей-то помощи избавила меня от этого страха.

Выйдя из ванной, вижу, что Эрик на кровати болтает с Флином. Заметив меня, мальчик провожает меня взглядом; я открываю тумбочку и незаметно прячу игрушку. Потом, когда я ложусь в кровать, ворчливый коротышка спрашивает у своего дяди:

– Она должна спать с нами?

Эрик утвердительно кивает, а я, укрываясь пуховым одеялом, шепчу:

– О да! Я очень боюсь грозы, особенно когда гремит гром. Кстати, вы любите собак?

– Нет, – отвечают они в унисон.

Я только было хотела что-то добавить, как Флин замечает:

– Они грязные, кусаются, плохо пахнут, и у них блохи.

Пораженная его словами, отвечаю:

– Флин, ты ошибаешься. Обычно собаки не кусаются, они не пахнут, и у них нет блох, если за ними ухаживают.

– У нас в доме никогда не было домашних животных, – объясняет Эрик.

– Что ж, очень плохо, – говорю я и, видя, что он улыбается, продолжаю: – Когда в доме есть домашние животные, то начинаешь смотреть на жизнь иначе, особенно на детей. И, откровенно говоря, вам бы не помешал домашний любимец.

– И речи быть не может, – отказывается Эрик.

– Меня укусил пес Лео, и мне было больно, – говорит мальчик.

– Тебя укусил пес?

Мальчуган кивает, задирает рукав пижамы и показывает след на руке. Беру себе это на заметку и представляю, какой, наверное, ужас внушают ему животные. Нужно с этим покончить.

– Флин, не все собаки кусаются, – ласково замечаю я.

– Я не хочу собаку, – не унимается он.

И тогда я ложусь на бок, чтобы посмотреть Эрику в глаза. Флин лежит между нами и быстро поворачивается ко мне спиной. Этого еще не хватало! Эрик просит прощения взглядом, и я подмигиваю ему. Несколько минут спустя мой любимый гасит свет, и, хотя темно, я знаю, что он смотрит на меня и улыбается. Я это чувствую.

18

Пятого января в доме матери Эрика намечен ужин в честь праздника королей-магов. До этого я видела, что Эрик работает дома и не собирается уезжать в офис. Мне тоже хотелось бы туда поехать, но пусть он сам мне это предложит.

Флин не дает мне спуска. Его раздражает все, что я делаю, и это приводит к тому, что мы с Эриком уже не раз оказываемся на грани взрыва. Да, признаю, что Эрик сдается первым, стараясь не усложнять ситуацию. Он понимает, что парень поступает плохо, и пытается меня понять.

Мои отношения с Трусишкой налаживаются. Он уже не убегает, когда видит меня. Мы с ним подружились. Он наконец понял, что мне можно доверять, и разрешает себя погладить. У него сильный кашель, который мне очень не нравится, и я заматываю шарфом ему шею. Какой же он в нем симпатичный!

Трусишка – просто прелесть! У него добрая мордашка, и каждый раз, когда я выхожу так, чтобы Эрик ни о чем не догадался, поправляю ему будку и приношу еду, бедняжка благодарит меня, как только умеет: облизывает и машет хвостом.

Когда мы вечером приезжаем в дом Сони, нас встречает Марта с ослепительной улыбкой:

– Как здорово, что вы уже здесь!

Эрик кривит лицо. Ему не нравятся вечеринки такого типа, но он понимает, что не должен их пропускать. Он здесь ради Флина, а не ради себя. Эрик представляет меня присутствующим в гостиной людям как свою невесту. Я чувствую гордость: он обращается со мной как с королевой.

Несколько минут спустя он начинает беседовать с мужчинами о бизнесе, и я решаю найти Марту. Но когда я отхожу от него, ко мне обращается один молодой человек.

– Привет! Я Юрген. А ты Джудит, не так ли? – Киваю, и он говорит: – Я кузен Эрика. – И совсем тихо добавляет: – Тот, который занимается мотокроссом.

Мое лицо озаряется, и я с удовольствием принимаюсь с ним болтать. Он называет мне несколько местечек, где народ собирается попрактиковаться, и я обещаю ему туда наведаться. Он подбивает меня воспользоваться мотоциклом Ханны. Соня рассказала ему, что я занимаюсь мотокроссом, и он от этого в восторге. Краем глаза я вижу, что Эрик наблюдает за мной, и у него на лице написано, что он догадывается, о чем мы болтаем. Уже через пару секунд он оказывается возле меня.

– Юрген, сколько лет, сколько зим! – Эрик обращается к кузену, снова обхватывая меня за талию.

Тот улыбается.

– Может, это потому, что ты сам не часто появлялся?

Эрик отрицательно качает головой.

– Я был очень занят.

Юрген больше не говорит о мотоциклах – почти сразу они оба заводят скучный разговор о финансах. Я опять решаю разыскать Марту и вижу, что она отправилась в кухню покурить. Я подхожу к ней, и она предлагает мне сигарету. Обычно я не курю, но с ней мне нравится, поэтому беру себе одну.

Теперь мы обе, две гламурные красавицы, курим и болтаем о милых женских глупостях.

– Как дела с Флином?

– Ох, это что-то! Он объявил мне войну, – стараюсь отшутиться я.

Марта кивает и, наклонившись ко мне, шепчет:

– Если тебя это утешит, он объявил ее всем женщинам.

– Но почему?

Девушка улыбается.

– По словам психолога, из-за потери матери. Флин считает, что женщины временные, приходящие и уходящие в его жизни. Поэтому он пытается не демонстрировать привязанность к нам. Он ведет себя одинаково и со мной, и с матерью. Он никогда не проявлял к нам любви и по возможности отталкивает нас. Ну, да ладно, мы к этому уже привыкли. Единственный, кого он любит больше всех, – это Эрик. К нему он испытывает особую любовь – порой, на мой взгляд, болезненную.

Некоторое время мы молчим, и тут я не выдерживаю.

– Марта, мне хотелось бы кое-что сказать, но, возможно, тебя это обидит. Я никто, чтобы высказывать в подобной теме свое мнение, но, если я это не выскажу, меня разорвет!

– Давай, – улыбаясь, отвечает она. – Обещаю не сердиться.

Сначала затягиваюсь сигаретой и выпускаю дым.