По следам Азербайджанской Демократической Республики - Вадим Михайлович Муханов

Ее участию придавалось важное значение. «Для успеха операции на Баку необходимо участие в ней всей флотилии Раскольникова. Ввиду того прошу, во что бы то ни стало выслать просимых 6 тысяч пудов угля, с таким расчетом, чтобы он был доставлен в Петровск не позднее 27 апреля»[140], — писал командующий Кавказским фронтом Сталину, курировавшему в то время все поставки на фронт.

Начало самой операции можно датировать 24 апреля 1920 года, когда все партийные организации Бакинского района АКП(б) по приказу ее Центрального комитета были переведены на военное положение и переподчинены специальному Боевому штабу, руководившему подготовкой и проведением вооруженного восстания в Баку. Все члены партии разбиты по районным ячейкам, превратившимся во временные боевые отряды. 27 апреля ЦК Коммунистической партии Азербайджана образовал Временный революционный комитет во главе с Н. Наримановым, который и предъявил ультиматум правительству республики, оказавшемуся совершенно не готовым к такому развитию событий или, возможно, уже смирившемуся со скорой потерей власти. Как отмечал очевидец тех событий А. Аскеров-Кенгерлинский, «правительство встретило известие о приближении большевиков с преступной небрежностью и легкомыслием».

Вооруженные рабочие отряды быстро взяли под контроль нефтяные промыслы, правительственные учреждения, почту, телеграф, вокзал и радиостанцию (схема была успешно апробирована еще в октябрьские дни 1917-го в Петрограде). Полиция и военные части разоружались, а оружие незамедлительно передавалось для формирования новых рабочих дружин. Полицейский полк «Ярдым алай» практически полностью перешел на сторону восставших, то же самое сделали разагитированные матросы канонерских лодок «Ардаган» и «Карс». Были блокированы все выезды из города, что позволило рабочим дружинам и турецким добровольцам захватить вагон с ценностями на сумму около 100 млн. рублей. В ночь на 28 апреля парламент согласился с ультиматумом Азревкома, и в 2 часа ночи власть перешла к нему. Азербайджан был незамедлительно провозглашен Советской Республикой.

Одновременно с выступлением рабочих 27 апреля началось наступление частей 11-й Красной армии, в авангарде которых двигалась группа из четырех бронепоездов с двумя ротами десанта. Стремительное движение этой группы вызвало полную панику в рядах азербайджанских аскеров, не имевших ни малейшего желания воевать с Советской Россией. Короткие бои произошли на железнодорожных станциях Ялама, Худат и Хачмас, однако практически не задержали движение советского отряда, который шел в хвосте отступавшего азербайджанского бронепоезда. Уже вечером броненосный авангард занял узловую станцию Баладжары, расположенную всего в 14 км от Баку. Отступление носило стихийный характер, который иногда принимал совсем неприличные формы. Как с негодованием вспоминал Аскеров-Кенгерлинский, «большевики наступали с такой быстротой и стихийностью, что согласно телеграфному донесению губернатора полосы отчуждения отступавшие азербайджанские броневики вынуждены были довести свою скорость до 60 верст в час».

В пять часов утра головной бронепоезд «Третий Интернационал» подошел к бакинскому вокзалу, где был встречен рабочими во главе с руководством АКП(б). К 30 апреля в Баку уже вошли основные части и штаб 11-й армии, которые сопровождали главные организаторы операции Киров и Орджоникидзе. Именно Орджоникидзе послал в тот же день телеграмму Ленину с кратким докладом: «С 27 на 28 в два часа ночи власть в Баку перешла к Азербайджанскому Ревкому, провозгласив Азербайджанскую Советскую Республику. В 4 часа ночи вошли бронепоезда»[141].

Первая обстоятельная телеграмма пошла в Москву за подписями Кирова и Орджоникидзе 4 мая 1920 года: «Энтузиазм населения, особенно мусульман и рабочих, не поддается никакому описанию, может быть сравнен только с Октябрьским в Петербурге с той разницей, что здесь не было никаких столкновений».

Основное внимание, конечно же, уделялось нефтяному вопросу: «Всюду полный порядок. Промыслы, коммерческий флот в полной неприкосновенности. Запасов нефтяных продуктов свыше 300 миллионов пудов, месячная добыча 20 миллионов пудов»[142]. В эти майские дни 11-я Красная армия занимала другие районы Азербайджана, и в течение двух недель большая часть республики оказалась под контролем красноармейских частей.

Подчеркнем, что вхождение частей 11-й армии в Азербайджан состоялось с минимумом боестолкновений, имевших кратковременный характер, и минимумом потерь, вызванных нежеланием азербайджанской армии воевать с русскими. Показательно, что не верил в серьезность обороны от Красной армии и сам военный министр республики генерал Мехмандаров, заявивший, что вся азербайджанская армия не выстоит и против одного русского батальона. Так и оказалось. Стремительному продвижению кавалерийских частей и отряда бронепоездов правительство Азербайджанской Демократической Республики ничего не смогло противопоставить. Задача, стоявшая перед Красной армией — быстро занять территорию Бакинской губернии, — была выполнена. Азербайджанские части вскоре были влиты в состав Красной армии.

Важно отметить, что ее вступление и свержение правительства республики не вызвало ожесточенного сопротивления и массовых антисоветских выступлений в Баку и окрестностях, что лишний раз доказывает крайне низкую поддержку правительства и его курса со стороны населения. Правительство страны рассталось с властью при первой же попытке отнять ее, что также говорит о шаткости его позиций в отличие от Грузии и Армении, где ряд антиправительственных выступлений, подготовленных по инициативе Москвы, провалился.

В Азербайджане Красную армию действительно принимали хорошо, надеясь на улучшение экономической ситуации в республике. Вспыхнувшие летом 1920 года выступления ни в коем случае нельзя приписывать реакции местного населения на свержение правительства республики — это было прямым ответом на неоправданно жесткие действия, если хотите репрессии, советской власти. Предельная жесткость была продолжена и при подавлении этих восстаний, обернувшись значительными потерями среди населения Азербайджана, как военного, так и гражданского.

Окончание Бакинской операции вовсе не закрепляло Восточное Закавказье и Каспийское побережье за Советской Россией, контролю которой угрожало военное присутствие англичан на Каспии, в иранском порту Энзели, ставшем военно-морской базой британских сил в регионе. Только после захвата Энзели и выдавливания с Каспия этого противника в мае 1920 года можно говорить об устранении всякой угрозы Советскому Азербайджану и восстановлении российского контроля над всем бассейном Каспийского моря и его Кавказским побережьем.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Накануне Февральской революции главной движущей силой национального движения мусульман Закавказья являлась немногочисленная интеллигенция и буржуазия. В ходе долгих поисков национальной идеи у местной элиты оформились два альтернативных национально-политических проекта: российский, подразумевавший под собой идею национально-культурной автономии в составе империи, и турецкий, представлявший собой идею «великого Турана», в состав которого войдут закавказские тюрки.

Первый появился в период революции 1905–1907 годов, когда мусульманская интеллигенция края начала постепенно втягиваться в бурную общероссийскую общественно-политическую жизнь. Именно тогда были сформулированы первые программные требования — равных гражданских прав для мусульман Закавказья и свободного развития национальной культуры. Второй проект возник под воздействием младотурецкой революции и развитием идей панисламизма и пантюркизма. При этом надо особо подчеркнуть, что тогда массовое национальное и политическое сознание азербайджанских тюрок еще не проснулось.