NeuroSoul Том 1. - Данила Скит

— Мне правда не интересно, — сказал Дэвид. — Он пытался поймать Нэнсис? Ну… раньше.

— Мы все пытались, — задумчиво ответил Андрей. Он заметил, как под толстой шапкой зелени стебли плюща впились в плоть Аллиенс. — Это что-то вроде посвящения. Каждый должен облажаться, чтобы понять, насколько он хреновый следопыт, и уже с этими знаниями начать все заново. Просто некоторые не сдаются и превращаются в посмешище, — Андрей имел ввиду вовсе не Тадеуша, а себя, но не стал этого уточнять. — Но в одном он прав — чтобы поймать Нэнсис, нужно думать, как она. Глупо рассчитывать, что ее загадки будут иметь простые ответы. Чтобы разгадать их, нужно быть с Нэнсис заодно.

— «Что не рождено, не имеет смысла». Это все, что я знаю о ней, — спрятав большие кулаки в карман, сказал Дэвид. Становилось прохладней, да еще и мокро. Чем дальше от Арсии, тем больше влаги. Дэвид привык к сухому холоду, и мокрота ему не нравилась. — Она говорила эти слова. Я слышал.

— Это были мысли вслух. Но так уж и быть… можешь отвечать. У меня нет времени на путаницу в общении.

Влага скапливалась в космических глазах Аллиенс, переполняла веки и стекала вниз по щекам, похожая на слезы.

— А вы сильно умный, да? — простодушно спросил Дэвид.

— Скажем так… я не гений, но иголку в стоге сена найти смогу. — Андрей смахнул пресные слезы со впалых щек девушки. — Нэнсис всегда считала, что тело — это дом для души. Сосуд. Человеку — человеческий, зверю — звериный, нейросети… насчет их сосудов у Нэнсис однозначное мнение, но сейчас речь не о них. Люди… если изменить их сосуд, душа уже не будет прежней. В хромом доме живет калека.

— А я всегда представлял душу как зефирки, — кончики ушей Дэвида только-только побелели, но теперь опять залились краской. — Это Нэнсис про кибергизацию, да?

— Подозреваю, что не только. Но и про генетические эксперименты, улучшение физиологии, синто-замену органов… но да, прежде всего про кибергизацаю. Самое большое зло.

— А что бывает, если какой-нибудь человек… ну, например, солдат согласится на кибергизацию? — Дэвид решил, что спросил вполне завуалированно. Андрей точно не догадается, что это он про себя спрашивает.

— Искажение. Душа теряет свою идеальную форму… превращается во что-то уродливое и разрушительное, и как следствие утрачивает свое высшее предназначение. Потому что только в органическом теле душа может достичь рая, — Андрей сделал резкий рывок, освобождая руки Аллиенс от плюща, и послышался глухой писк. — «Данный свыше дар да не порушит страсть». Но посмотри на этих людей — это пустые сосуды. В них нет никакой души. Внутри пустых тел гуляет только эхо.

Глухой писк повторился. Андрей обратил на него внимание не сразу, пытаясь разглядеть в глазах девушки хоть какой-то смысл. Но его не было. Рывок — плющ разорвал плоть вместе с мясистым стеблем, и писк снова повторился. Андрей наклонился, чтобы посмотреть на экран медицинского анализатора.

— Странный какой-то взгляд. — пробубнил Дэвид, пряча озябший от мокрого холода нос в ворот куртки. Ему не нравились эти слова, и эти взгляды тоже, ведь он тоже генетический эксперимент, и ему скоро идти на операцию. А Дэвид хотел достичь рая, где бы он ни был. Ему казалось, что там ему будет хорошо. Может, там его встретит мама? Он очень по ней скучал. — Чтобы разгадать загадки, нужно думать так же? Про сосуды всякие там, про эхо из душ…

— В какой-то мере. Чтобы хотя бы знать, в каком направлении следует идти.

— Чтобы думать так, нужно… — Дэвид помедлил, подбирая нужные слова. — …нужно быть очень, очень…

— …фанатичным, — быстро закончил за него Андрей. — К сожалению, фанатики видят только черное и белое, и разучились различать другие цвета. Нэнсис и есть фанатик. А еще она далеко не глупа. Я тебе больше скажу. Бывают люди, которые настолько умны, что в конце концов сходят с ума. Нэнсис как раз из таких. Мне иногда даже кажется, что она видит какой-то смысл в том, чтобы разделять все на черное и белое.

На панели высветились простые цифры — 6:252. Ошибка.

— Когда человек испытывает боль, приборы отображают всплеск активности ноцицепторов — болевых рецепторов. Сейчас аппарат фиксирует повреждение кожи и мышц, но боли нет, — Андрей указал на цифру на дисплее. — Поэтому несоответствие принимаемых сигналов выходит на экран. Двадцать один — четыре. Это код ошибки.

— Что это может значить?

— Пока не знаю…

Андрей достал из-за пазухи зажигалку и чиркнул кремнием, вспыхнуло маленькое пламя. Тепло согревало сырость, Андрей поднес огонь к бескровной ране на руке Аллиенс и попытался поджечь плоть. В воздухе послышался запах паленого мяса. Прибор снова выдал ошибку.

— Совсем пустые сосуды, — не без волнения произнес Дэвид, вынув нос из воротника. — В них и не положишь ничего, кроме ошибок.

Огонь резко потух. Андрей перестал мучить Аллиенс, которой было все равно на ее мучения. Следопыт посмотрел на Дэвида с интересом:

— Если ты продолжишь говорить нужные слова в нужное время, может, я и изменю свое мнение о тебе, — сказал он, убирая зажигалку во внутренний карман пиджака. — Самоубийцы Полета Миражей изменили свое тело, и сейчас оно высохло, превратившись в пустой сосуд. Их тела не воспринимают не еду, ни питье. Их метаболизм практически нулевой — вот такой вот медицинский феномен. Конечная точка изменения своего тела — полная утрата души. Самоубийство. Вот почему Нэнсис не выбрала еще один объект киборгизации, типа «Бельтреса», а выбрала кладбища! Шесть, двести пятьдесят два. Ошибка — это все, что наполняет сосуд без души. Это и есть наша хлебная крошка.

— Цифры? Это номер какого-нибудь закона?

— Нет. Цифры — это окончательный ответ. Нэнсис хочет загадать на новую загадку там, где находится ответ на первую. А ответ на первую загадку — ошибка. Очень крупная ошибка.

— Крупнее, чем пустые тела?

— Возможно, — Андрей убрал за пазуху зажигалку. — Дэвид, что у нас на координатах 6:252?

— Для точных координат этих цифр мало, — пробубнил Дэвид, рассматривая гало-интерактив карты на браслете.

— Прибавь нули если нужно и скажи примерно.

— На севере находятся кратеры Серпантида, а на юге плато с гигантскими сосудами Кассини, — и тут Дэвид осекся, — Сосуды…

Андрей расплылся в улыбке:

— Ну что, пойдем ловить нашу большую ошибку?

Слишком быстрым был этот следопыт, он даже не дождался ответа. Дэвид поплелся за ним, гадая: если кто-нибудь еще разгадает загадку, что станет со всеми этими людьми? Чем больше ошибок, тем больше раненых памятников. Он настолько разволновался, что спросил об этом Андрея.

— Эту загадку разгадают гораздо больше людей, чем ты думаешь, — дверь арки