Сумерки Баригора - Софья Соломонова

Квентин не знал, сколько это продолжалось. Солдаты Тронца всё штурмовали их баррикады, а обороняющиеся храбро отражали их атаки, защищая свои дома и семьи. От стоящего в воздухе плотного порохового дыма мутило и слезились глаза, а пальцы на курке ружья окоченели. И все же Квентин продолжал стрелять как заведенный.

Вдруг что-то поменялось. Враги взяли еще одну линию обороны. Свист их пуль все чаще стал слышаться где-то рядом. Один из гвардейцев возле Квентина захрипел, хватаясь за шею, и упал. Его мундир пропитался источающей пар кровью. Вновь раздался свист, громче, чем от пули. А за ним последовал грохот и удар. Квентина отбросило назад, вырывая из рук ружье. На мгновение перед глазами все померкло, а звуки исчезли. Вражеский снаряд прилетел за их укрепление.

Первым делом вернулся звук. Пронзительный звон, заполнивший все пространство. Голова раскалывалась. Квентин открыл глаза и несколько раз моргнул. Сначала перед глазами все плыло, но постепенно мир перестал ходить ходуном. Звон в ушах начал затихать, и сквозь него Квентин смог расслышать голос:

– Ваша светлость! Ваша светлость, вы в порядке?

Когда Квентин наконец смог сфокусировать взгляд, он увидел перед собой обеспокоенное лицо одного из гвардейцев.

– Да, – с трудом проговорил Квентин.

Гвардеец помог ему подняться на ноги. Метрах в тридцати от них в снегу образовалась темная жуткая воронка, в которой Квентин увидел несколько изувеченных тел. А рядом с ней, привалившись спиной к брустверу, сидел его отец. Спустя мгновение Квентин осознал, что мундир отца перепачкан кровью, а глаза закрыты. Не чувствуя ног, Квентин бросился к нему.

– Отец! – выкрикнул он, опускаясь на колени возле герцога. – Отец, вы ранены?!

Герцог Кристоф приоткрыл глаза и выдавил слабую улыбку. Теперь, находясь рядом, Квентин мог разглядеть кусок шрапнели, торчащий из груди Кристофа на уровне нижних ребер.

– Скорее! – исступленно закричал Квентин. – Сюда! Герцог ранен!

К ним подбежали несколько гвардейцев во главе с Дунканом, который в момент попадания находился на другом краю укрепления и не пострадал. Они подняли Кристофа и, пригибаясь, чтобы не попасть под пули, понесли его наверх, в сторону дворца. Квентин, все еще не до конца пришедший в себя, пошатываясь, последовал за ними.

Наверху в относительной безопасности герцога погрузили на носилки. К этому моменту уже весь его мундир был пропитан кровью. С губ Кристофа то и дело срывался кровавый кашель.

Подоспевший военный врач бегло осмотрел герцога и, наклонившись к нему, произнес:

– Ваша светлость, у вас повреждены внутренние органы. Я ничего не могу сделать.

Герцог вновь чуть улыбнулся и хотел что-то сказать, но его прервал приступ жуткого кашля, от которого лицо Кристофа исказилось гримасой боли. И все же его губы зашевелились, и он чуть слышным слабым голосом сказал что-то врачу.

– Он просит вас, милорд. – Тот повернулся к Квентину.

Понимание происходящего вдруг накатило на Квентина и сковало его холодным тупым ужасом. На ватных ногах он подошел к носилкам отца и наклонился над ним. Герцог фон Аурверн был бледен, и в выражении его лица читалась мука. Кристоф взял сына за руку и тихим, едва слышным в шуме сражения голосом произнес:

– Теперь ты герцог Аурверна, Квентин. У тебя все получится. Приведи их к победе. – С каждым словом его голос затухал, пока, наконец, не затих совсем. Рука герцога отпустила Квентина и плетью упала вниз. Глаза потухли.

Квентин в ужасе отшатнулся от тела отца. Этого не могло быть. Его отцу не было даже пятидесяти. Он не мог умереть. Не мог оставить их с матерью, не мог оставить своих людей. Но пустые глаза, смотрящие на него, доказывали обратное. Квентин протянул вперед дрожащую руку и закрыл их. Ему никогда раньше не доводилось закрывать глаза покойникам, но ему просто хотелось, чтобы отец перестал смотреть на него остекленевшим взглядом. Последние слова Кристофа звенели в голове, перекрывая даже остатки шума в ушах: «Приведи их к победе». Но разве мог он, Квентин, управлять войском Аурверна?

– Герцог пал! – закричал кто-то. – Тронцийцы убили его светлость! Смерть убийцам!

– Смерть убийцам! – подхватили люди в укреплениях. Эти слова, будто боевой клич, разлетелись по рядам солдат.

– Ваша светлость! – Кто-то потряс Квентина за плечо, выводя из ступора. Подняв глаза, он увидел перед собой суровое лицо Дункана. – Ваша светлость, какие будут приказания?

– Что? – Квентин все еще не мог поверить в произошедшее.

– Ваша светлость, вы должны принять командование!

– Нет, нет, – Квентин сделал несколько неуверенных шагов назад, инстинктивно отгораживалась от Дункана руками, – я не могу.

Этого просто не могло быть. Он не готов. Он не знает, что делать. Все, что он изучал на уроках военной тактики в академии, будто бы исчезло из памяти.

– Дункан, вы, вы командуйте, – выпалил Квентин, не зная, что еще делать.

Дункан обескураженно смотрел на Квентина. На его изуродованном шрамами лице отражалось недоумение, неверие. Квентин знал, что подвел его, подвел своих людей, подвел Аурверн, подвел отца. Но он не был создан для того, чтобы вести людей на смерть. Он был слаб. И недостоин зваться герцогом фон Аурверном.

Снизу раздался грохот еще нескольких взрывов, за которым последовала канонада ответных выстрелов.

– Как прикажете! – Дункан отсалютовал и, развернувшись, начал отдавать приказы офицерам. Но перед этим Квентин увидел разочарование в его глазах.

Квентин не помнил, как закончилось сражение. Он стрелял вместе со всеми, шел в атаку вместе со всеми, даже отдавал какие-то приказы отряду, который выделил ему Дункан, но все это – будто в тумане. В его голове продолжали звучать последние слова отца. А перед его мысленным взором стоял полный разочарования взгляд Дункана.

В какой-то момент шум боя вдруг начал затихать. Снарядов и пуль с той стороны прилетало все меньше. Когда яркое полуденное солнце вышло из-за февральских туч и осветило залитый кровью спуск к реке, Квентин увидел, как сильно поредевшие отряды Тронца отступают назад, в свой лагерь на другом берегу, оставляя за собой полосу вытоптанного красного снега.

– Ура! – выкрикнул кто-то рядом.

– Ура! – подхватили многие десятки голосов.

– Враг бежит!

– Враг бежит!

– Слава Баригору!

– Слава Аурверну!

Солдаты обнимались друг с другом и пожимали руки, игнорируя лежащие рядом трупы своих товарищей. Квентин рухнул на снег, обессиленный и разбитый. К нему подбежал кто-то из офицеров.

– Мы победили, ваша светлость! Враг бежит!

Квентин слабо кивнул, попытавшись выдавить улыбку.

Его обступили гвардейцы, помогли подняться на ноги и отвели во дворец. Врачи осмотрели его и обработали мелкие порезы и ушибы, которые Квентин даже не замечал. Слуги помогли ему переодеться в чистую одежду. Вместе со