Книгоиздатель Николай Новиков - И. Мартынов

Одержав первые победы в борьбе за умы и сердца московских читателей, Новиков начал энергичное наступление на книжный рынок северной столицы с помощью своего старого друга и компаньона К. В. Миллера, петербургского купца Ф. Антамонова, у которого начинал службу сидельцем Т. А. Полежаев, и книготорговца-издателя М. К. Овчинникова. Прошло несколько лет, и новиковские издания, продававшиеся по московской цене, можно было найти практически в любом конце Петербурга, будь то роскошный книжный салон Г. И. Клостермана на Невском проспекте или жалкая овощная лавочка купца А. Ирошникова на углу Апраксина переулка и Садовой улицы.

Оживление книжной торговли в столицах не замедлило благотворно сказаться на положении дел в провинции. Там, где потерпели поражение многие его предшественники, Новиков добился весьма впечатляющих успехов. Как свидетельствуют дошедшие до наших дней донесения провинциальных цензоров, к концу 1780-х гг. новиковские издания продавались в книжных лавках Ярославля, Костромы, Нижнего Новгорода (у П. И. Прокудина)[160], Казани, Симбирска (в лавке приказа общественного призрения, порученной попечениям И. В. Колюбакина)[161], Орла, Архангельска, Тобольска и Иркутска. Среди оптовых покупателей книг, напечатанных в Университетской и Компанейской типографиях, наряду с давними, времен «Утреннего света», идейными комиссионерами Новикова А. П. Петровым из Вологды и полтавским чиновником П. Ф. Паскевичем, можно было встретить вологодских, тверских, смоленских, коломенских и тульских купцов, людей весьма далеких от духовных исканий масонства, но хорошо разбиравшихся в конъюнктуре книжного рынка.

Предпочитая, как правило, иметь дело с оборотистыми купцами и вездесущими чиновниками почтового ведомства, Новиков при случае охотно доверял распространение своих изданий в провинции братьям по ордену и просто добрым знакомым. Многие десятки назидательных сочинений отобрал из «компанейских магазинов» для орловской и курской книжных лавок И. В. Лопухин. С немалой выгодой для Новикова выполняли обязанности его добровольных и бескорыстных комиссионеров бывший студент Московского университета, адъютант атамана Войска Донского Попов, директор Пермского приказа общественного призрения, местный меценат И. И. Панаев и его иркутский коллега, генерал-майор И. В. Ламб, вологодские и ярославские масоны. Характерно, что центрами книжной торговли в провинции стали города (Ярославль, Казань, Симбирск, Орел, Иркутск и др.), где существовали влиятельные масонские ложи.

Просветительные начинания Новикова встретили одобрение и поддержку у многих людей, далеких от масонства. Желание помочь Новикову, обещанные издателем 10 % прибыли, а, главное, надежда «при сем случае… пользоваться даровым питанием» всех книжных новинок и не иметь нужды «в покупании оных» побудили А. Т. Болотова стать его комиссионером в Богородицке и «приискать охотника для продажи книг» в соседней Туле. «По недостатку любопытных» торговля новиковскими изданиями оказалась не слишком прибыльным делом, однако Болотов нашел выход из положения, отправив их весной 1782 г. на знаменитую Лебедянскую ярмарку[162].

В отличие от мелкопоместного Болотова, тамбовского губернатора Г. Р. Державину едва ли могли привлечь посулы и подарки московского «типографщика». И все-таки жизнь заставила поэта-вельможу обратиться за советом и помощью к Новикову, когда он задумал завести во вверенной его попечениям губернии одну из первых в России провинциальных типографий. Новиков оказался на редкость любезным и деятельным помощником, поэтому было бы просто невежливо не откликнуться на письмо членов Типографической компании, просивших Державина 11 декабря 1786 г. «потрудиться в собрании охотников» подписаться «по приложенным объявлениям на газеты и книги»[163]. В архиве поэта сохранились два реестра книг (296 названий), посланных Новиковым в Тамбов[164]. Среди них были не только новиковские издания («Живописец», «Экономический магазин» и др.), но и книги, полученные им в обмен из других типографий, в частности, несколько комплектов журнала Г. Л. Брайко и Я. Б. Княжнина «Санктпетербургский вестник» (1778–1781), на страницах которого впервые выступил со своими стихами молодой Державин.

Сотни людей во всех концах России, независимо друг от друга, работали на новиковскую компанию. Из года в год не мелели потоки книг, сходивших с ее печатных станков и почтовых переводов, нередко на весьма значительные суммы, вырученные от их продажи. Книги обращались в деньги, а те, в свою очередь, в новые книги, и, казалось, ничто не может разладить этот искусный механизм, запущенный в ход умелой рукой Новикова. И все-таки нашлась сила, которая сумела методично и неотвратимо уничтожить его просветительные предприятия. Этой силой было русское самодержавие.

Глава 5. Гонимый Коловион

Екатерина II никогда не питала симпатий к масонам. Их ритуалы и обряды представлялись императрице смешными и нелепыми, а сами вольные каменщики — кучкой «недалеких и фанатичных ханжей» и хитрых авантюристов, стремящихся поживиться за счет легковерных. Первое из антимасонских сочинений русской императрицы так и называлось — «Тайна противо-нелепого общества, открытая не причастным оному» (1780). Шоры филистерского «здравого смысла» мешали ей увидеть за внешней масонской символикой серьезную систему философских и этических взглядов.

Сближение Новикова (мастера Коловиона, как называли его в масонском кругу) с вольными каменщиками насторожило императрицу. Что ищет ее старый недруг, велеречивый и опасный, в обществе московских толстосумов? «Взглянув на дело поближе, — писала она своему ученому корреспонденту И. Г. Циммерману 1 июля 1787 г., — нельзя не признать, что эти химеры [т. е. масонские ложи] суть измышление нескольких людей, которые придумали их, чтобы придать себе вес, так как иначе они были бы вовсе лишены значения»[165].

Забыв о печальном конце «Всякой всячины», Екатерина II попыталась сразиться с Новиковым в открытом литературном бою. Одна за другой на подмостках русских театров были разыграны ее комедии «Обманщик» (1785), «Обольщенный» (1786), «Шаман сибирский» (1786) и «Расстроенная семья» (1788). Зрители смеялись над злоключениями простаков, обманутых и обобранных коварными шарлатанами, однако это не мешало им покупать нбвиковские издания, а «несчастным жертвам» мастера Коловиона по-прежнему щедро финансировать его просветительные и филантропические предприятия.