Дерево дракона - Виктор Каннинг

– Когда скажете, сэр.

– Чуть позже, чуть раньше, какая разница? Так ведь? Ладно. Давай сначала посетим Мору, а по приезде обо всем договоримся.

– Благодарю вас, сэр Джордж.

Когда губернатор ушел, Грейсон облегченно вздохнул, откинувшись в кресле. Вопрос с его отставкой разрешился более чем гладко, такого он даже не предполагал. А ведь иногда старик бывает не в пример любопытным, начинает допытываться, что да как, хотя по его виду никогда бы не подумал, что он на это способен. Вот почему Нил в последнее время стал опасаться оставаться здесь, рядом с Дафни. Достаточно одного промаха – и все сорвется. Их отношения в последнее время зашли так далеко, что с каждым днем становится все труднее и труднее их скрывать.

Дверь тихонько отворилась, и в комнату вошла Дафни. В последнее время она заходила к нему каждое утро, чтобы выкурить сигарету и поболтать. Эта ее новая привычка была вполне невинной и совершенно естественной, но сэр Джордж запросто мог заподозрить неладное.

Высокая, стройная, она подошла к нему, улыбаясь, и он поднялся ей навстречу. Дафни протянула к нему руки, слегка коснувшись его. Не говоря ни слова, он поднес ей зажигалку, наблюдая, как она усаживается на краешке письменного стола.

Не сводя с нее глаз, он уселся на подоконник:

– Я только что говорил с твоим отцом.

– Насчет отставки?

– Да.

– И как он воспринял новость?

– Очень спокойно.

– Я не хочу, чтобы ты уезжал.

– Так надо. Ты можешь приехать позже.

– Я не хочу с тобой расставаться.

– Знаю. Но я мог бы остаться только в одном случае – если бы мы вместе пошли к твоему отцу и во всем признались.

– Нет, я должна сделать это сама.

Грейсон кивнул. Если бы еще три недели назад ему сказали, что с ним случится что-либо подобное, он бы просто рассмеялся тому человеку в лицо. Раньше у него не было подобных проблем, но сейчас… Сейчас, когда он твердо решил перебраться в Лондон, ему нужно все время помнить об одном: в жизни существует множество непредсказуемых мелочей, которые имеют обыкновение врываться в самые тщательно разработанные планы, и это вмешательство далеко не всегда оказывается благотворным, как, например, сейчас. Как бы ты ни старался сладить с самим собой, всегда какой-нибудь чертик может изловчиться и вылезти наружу.

– Сегодня ты не приходил ко мне.

– Да.

– Почему? – Дафни не сводила с него глаз, и нежность, с какой она смотрела на него, не могла не тронуть Грейсона, и она прекрасно понимала почему, только не хотела сама говорить об этом.

– Ты же знаешь почему. Потому что я люблю тебя.

– Да, знаю. Но мне хотелось, чтобы ты произнес это вслух.

Он тихо рассмеялся:

– Мне кажется, мы оба даже немножко напуганы этим новым чувством. Во всяком случае, я точно напуган. У нас все было решено, мы строили радужные планы на будущее: моя работа, твои деньги, мое честолюбие, твои связи… Мы оба молоды и прекрасно понимаем друг друга не только днем, но и ночью. И вдруг это случается с нами…

Она тоже рассмеялась:

– Но разве это что-то меняет? Наоборот, даже лучше.

– Да, так даже лучше. Но кое-что это все-таки меняет. Теперь вопрос не только в том, что мы хотим друг от друга. Это уже не просто страсть, а настоящая любовь. И я вдруг понял, что внутри меня появилось нечто такое, что не позволяет мне делать некоторые вещи и идти против этого чувства до тех пор, пока я не смогу громко и во всеуслышанье заявить о нем. Вот почему я не могу больше приходить к тебе ночью. Если я еще хоть на сколько-нибудь останусь в этом доме, у меня попросту случится удар или я не выдержу и закричу о своей любви открыто.

Она соскользнула со стола и подошла к нему. Их руки встретились.

– Я рада, что ты сказал это. Я так рада…

Он склонился и поцеловал ей руку. Господи, а ведь это, оказывается, правда, подумал он, что люди иногда получают больше, чем заслуживают. Он всегда пытался разобраться в себе и подвергал тщательному анализу свои поступки. И если говорить о добродетели, то здесь он не слишком-то преуспел. Любой из друзей Тедди Берроуза мог бы подыскать для него подходящее название. Да и для Дафни тоже кое-что нашлось бы. Но теперь внутри каждого из них родилось то, благодаря чему все стало на свои места. И нечего заниматься самокопанием, нужно принимать все как есть.

Он встал:

– Мне нужно позвонить Ричмонду. Завтра утром мы отправляемся на Мору. На пару дней.

Она обвила его руками, прижавшись щекой к его лицу. Вот оно, подумала она, то самое, о чем кричат люди с афиш, со страниц газет и журналов, то, над чем они с девчонками хихикали в школьной спальне и что для большинства людей означает просто «постель», то самое, что неведомо и непонятно людям до тех пор, пока не случится с ними самими, а когда случится, то не имеет ничего общего с тем, что они думали или читали об этом раньше. И вот оно случилось, и теперь ей трудно не думать о страхе, что, проснувшись однажды утром, она может обнаружить, что потеряла это.

Он обнял ее за плечи и проводил к двери.

– Как бы я хотел побыть с тобой, – сказал он. – Но мне нужно работать. – Голос его был полон нежного чувства.

После звонка Грейсона Джон зашел к сержанту Бенсону и сообщил ему о предстоящем приезде губернатора. В крепости оставались еще две свободные комнаты рядом со столовой, их-то и было решено приготовить для губернатора и его адъютанта. Журналистам предстояло ночевать на «Дануне» или самим найти себе жилье на Море.

Последнее, о чем сообщил ему Грейсон по телефону, был отчет разведывательных служб министерства по делам колоний.

Несмотря на то что пленники вели себя как нельзя лучше, Джон понимал, что это не означает ровным счетом ничего. Он вовсе не считал, что к слухам о возвращении Шебира в Кирению нужно относиться как к базарным сплетням. На родине у Шебира и Моци остались надежные сподвижники. Скорее всего это пропаганда, проводимая с целью поднять дух сторонников Шебира. Если оценивать их возможности, то это не больше чем пропаганда, но было бы глупо недооценивать другие возможности. В связи с этим Джон решил наведаться в Мору и поговорить с сеньором Альдобраном.

Альдобрана он нашел в конторе склада, расположенного на берегу. Там вовсю шла погрузка. Тучный, вспотевший, в рубахе с длинными, развевающимися рукавами, Альдобран радостно поприветствовал Джона и поставил на стол бутылку хереса и два бокала. Джон рассказал ему об отчете разведслужб.

– Может быть, тут вообще не о чем говорить, но, как комендант крепости, я не могу игнорировать подобные сведения.

– Разумеется.

– Помните, я просил вас поговорить с местными жителями, чтобы они были начеку?

– Они так и делают, майор. Так и делают. Но пока ничего подозрительного не замечали. Только вот… – Он поднял свой бокал, держа его за ножку.

– Только вот – что?

– Вы представляете себе южную часть острова? Это пустынная, незаселенная местность. Посторонние могут прятаться там, и никто их не увидит. И на Ла-Кальдере есть множество мест, где можно скрываться. Но одно я могу сказать точно: если бы здесь, в северной части острова, появились чужие люди, ктонибудь из местных жителей непременно бы их заметил и рассказал бы мне.

– Я тоже об этом думал. Вся беда в том, что у меня чертовски мало людей и я не могу обследовать южную часть острова… – Джон помолчал, потом продолжил:

– Завтра прибывает губернатор. Он пробудет здесь пару дней. «Данун» будет стоять у берегов Моры, и я не думаю, что за это время может что-нибудь случиться. Но после его отплытия я хотел бы как следует осмотреть остров. Как вы думаете, смогли бы вы найти человек двадцать мне в помощь?

– Запросто, майор. Знаете, тут водятся дикие кабаны, так что можно было бы заодно поохотиться. Хотя лично я считаю, что, кроме диких кабанов, вы там никого не встретите.

– Я бы тоже хотел на это надеяться.

После визита к Альдобрану у Джона на душе полегчало. Обдумывая шансы пленников на побег, Джон счел его вряд ли возможным, однако, будучи комендантом крепости, понимал, что не имеет права успокаиваться. Он даже почувствовал, как уязвлена его профессиональная гордость, когда вообразил себе чей-то голос, говоривший: «Да, натворил дел этот майор Ричмонд на Море. Они удрали у него из-под самого носа. С этими вояками из министерства одни неприятности и больше ничего…»

Черт возьми, ему совсем не хочется слышать в свой адрес что-либо подобное!

Возвратившись в форт, он послал за сержантом Бенсоном.

Если не считать повара, в его распоряжении было десять человек. Джон решил разделить их на две группы по пятеро, с тем чтобы каждая несла круглосуточный караул.

– Ночью один стоит на посту у башни, другой охраняет ворота и патрулирует двор, трое остальных спят в будке. Им это, конечно, не понравится, но что поделаешь – необходимость.

Во время купания на пляже охрану тоже усилим: теперь там будут находиться двое часовых, а мы с вами будем поочередно дежурить в лодке.