Мозг Тонкая настройка. Наша жизнь с точки зрения нейронауки - Питер Уайброу

Физический и эмоциональный опыт человека тесно сплетены между собой. Нейронные сети вознаграждения, в которых записывается физическое наслаждение от еды и секса, — медиальная орбитальная фронтальная кора, миндалина и богатое дофамином прилежащее ядро — также записывают эмоциональное наслаждение от социальных взаимоотношений и симпатии со стороны окружающих. И наоборот, физическая боль регистрируется в задней части поясной извилины, в островке и структурах в глубине древнего среднего мозга, а эмоциональные переживания, вызванные социальным неприятием (их измеряют в лабораториях с помощью компьютерных методов), не только регистрируются в тех же самых структурах мозга, но и приводят к возникновению воспалительного иммунного ответа. Получается, что мозговые схемы, связанные с социальными и физическими переживаниями боли и удовольствия, действительно тесно связаны.

Любовные гормоны привязанности и эмоциональной регуляции, которые, как мы видели, так важны для выживания новорожденных, значимы и во взрослой жизни, потому что управляют социальными нейронными сетями. Если при игре в «Ультиматум» ввести предлагающему окситоцин в форме назального спрея, частота щедрых предложений увеличивается на 80%; если же отвечающий сидит на диете с низким содержанием триптофана, что уменьшает уровень серотонина в головном мозге, он менее склонен принимать несправедливые предложения. Таким образом, функционирование привычно запрограммированных нейронных сетей головного мозга модулируется действием связанных с эмоциями химических агентов, в результате чего наше поведение может подстраиваться под изменяющиеся социальные и физические условия. И то и другое служит опорой нашего выживания: разум и тело действительно едины. Однако если избегание физической боли происходит в основном инстинктивно (ребенку достаточно одного раза, чтобы больше не прикасаться к горячей плите), то способность «влезать в чужую шкуру» и соответственно модулировать свои эмоции приобретается по мере созревания мозга и накопления практического опыта социальных взаимодействий. В широком смысле эта способность называется эмпатией и играет критическую роль в развитии хорошо настроенного мозга.

* * *

Способность разума к сочувственному пониманию, необходимая для доверия и построения социальных связей, развивается медленно, на основании привязанностей, которые возникают еще в младенчестве. Такие ценные качества, как честность, терпение и сострадание, не появляются сразу полностью сформированными, а строятся постепенно, фиксируясь в мозге с помощью памяти, осмысления и привычки. Позвольте мне снова проиллюстрировать это на примере детского жизненного опыта моей внучки Врен. Для нее семья и экономическая среда совпадают, что в наши времена случается не так уж часто. Ферма «Нолл» в Фейстоне (штат Вермонт), где она живет с родителями и старшей сестрой, — это не просто ферма, а место работы Центра за здоровое общество, организации, которая занимается именно тем, что и предполагает ее название.

Летом, когда в Центре проводятся семинары и мастер-классы, он полон людьми с самыми разными мнениями и идеями, представителями различных культур и выходцами из разных мест. Для Врен это время интенсивного и разнообразного общения. Как следствие, в своем социальном развитии она постоянно решает проблему поиска персонального смысла в хитросплетениях ее опыта — поиска, требующего интегрировать эмоциональную вовлеченность и рациональный анализ усвоенных уроков. Такая интеграция эмоций и разума занимает центральное место в развитии нейронных сетей и настройки мозга, необходимых для взросления, и это нелегкий процесс.

Врен — маленькая хрупкая девочка, почти что эльф, с короткими каштановыми волосами и блестящими карими глазами. Однако, как и во всех здоровых детях, в этой крохе масса энергии и неутолимого любопытства. Жизнь с животными, родителями и сестрой на пять лет старше дает этому любопытству прекрасную пищу. Особенно хорошо Врен разбирается в том, что происходит на ферме и какие обязанности должен выполнять фермер. Помню, как однажды вечером в конце лета мы с ней занимались обычными вечерними делами: кормили кур, собирали яйца, проверяли, надежно ли заперты овцы, и срывали на огороде овощи к ужину. Врен с самого начала дала мне понять, что я выполняю роль ее помощника. Я получил точнейшие инструкции не только о том, как вести себя с животными, но также о порядке выполнения дел. Все это сопровождалось непрерывным потоком слов, жестов и мимики, которые не оставляли никаких неясностей по поводу ее намерений и моего участия в деле. Поэтому, когда какие-то мои действия не соответствовали ожиданиям внучки, мне вежливо напоминали, где мое место.

Возможно, по моим рассказам у вас сложилось впечатление, что Врен слишком много берет на себя и слишком много о себе воображает. На самом деле рассмотрение ее поведения в контексте нормального развития ребенка помогает продемонстрировать, как благодаря совместной работе мышления и эмпатии начинает сплетаться сеть привычек. Совместная работа — поведение, сочетающееся с заботой об окружающих, — в значительной степени зависит от интуитивного согласия с общими целями, особенно в трудные времена. Именно в такие периоды отщепенцы и нонконформисты усложняют жизнь общества, поэтому гораздо лучше формировать поведение, поощряя сотрудничество, до того, как наступит кризис. Например, бушмены учат детей делиться полученной пищей и предлагать ее половину кому-то другому; еще одна традиция — дарить товарищам свои бусы. Однако для формирования социального поведения личного примера недостаточно — используются еще и мягкие, но настойчивые замечания.

Врен, определенно подвергавшейся такому мягкому воздействию, результаты которого кодируются интуитивно, было интересно испробовать свои умения на практике во время нашей совместной работы на ферме. Я был для нее новичком, которого нужно обучить. Врен узнала основные элементы ухода за курами и овцами не только через чьи-то инструкции, но и из собственных наблюдений и бессознательного усвоения привычек — стандартного поведения, навыки которого ей очень хотелось передать мне. На практическом уровне она считала необходимым ясно обозначить свои желания и научить меня важным фермерским делам, но в процессе этого она также оттачивала свое мастерство. В своем поведении Врен начинала использовать привычку к самоконтролю, функцию созревающей латеральной префронтальной коры.

* * *

Чтобы способность к самоконтролю формировалась правильно, обучение в детском возрасте должно опираться на стабильные эмоциональные связи, возникшие еще в младенчестве. Как известно всем внимательным родителям, маленькие дети очень рано начинают ясно выражать свои желания. Врожденная способность к передаче основных эмоций с помощью лицевых мышц — сигналы страха, радости, боли и неудовольствия — проявляется уже в первые недели жизни. Аналогичным образом младенцы могут прочитывать эмоции окружающих. Значительная часть головного мозга человека, в особенности фронтальная кора и височно-теменная область, занята распознаванием лиц и интерпретацией отражающихся на них эмоций, что быстро усваивают молодые родители, развлекая своих малышей смешными гримасами.

Чарльз Дарвин, экспериментируя со своим маленьким сыном, обратил внимание на то, что у ребенка появлялось печальное выражение лица, когда горничная делала вид, что плачет, несмотря на то что он был слишком мал для сознательной реакции. Дарвин заключил, что такое эмоциональное поведение должно быть врожденным, унаследованным от предков инстинктом выживания. Настройка общения начинается у новорожденного практически сразу же. Мать, интерпретируя запрограммированную мимику младенца как улыбку, начинает улыбаться в ответ. В мозге у ребенка активируется филетическая нейронная программа, которая воспринимает приятные ощущения, связанные с материнской заботой, как вознаграждение, и схема, повторяясь, закрепляется. Этот интерактивный контур положительного подкрепления в рамках формирующейся тесной связи между родителем и ребенком способствует развитию сложного социального поведения на более позднем этапе.

Лица зачаровывают не только детей, но и взрослых. Способность прочитывать выражение лиц окружающих необходима для социальных взаимодействий на протяжении всей жизни. Именно глядя на лица, мы воспринимаем заботу близких или расслабляемся среди дружеских улыбок. Чтение эмоций по лицам — довербальный универсальный способ человеческого общения. Эта способность встроена в нас очень прочно и глубоко, что недавно было подтверждено уникальным исследованием израильских ученых, которые сравнивали выражения лиц у слепых людей и зрячих членов их семей. Оказалось, что даже у слепых от рождения печаль и радость отражаются на лицах так же, как у их зрячих родственников. Эмоции, инстинктивно выражаемые с помощью мимических лицевых мышц, — это первичный человеческий язык.