Скитания души и ее осколки - Инна Хаимова

А тогда стояло начало лета 1989 года. Двора вновь появилась в Москве. Как и полтора года назад, она приехала к Неле, но уже с вызовым на проживание в Израиле. Казалось, что за прошедшее время Двора забыла о ней, никаких вестей (ни звонков, ни писем) от нее не было. Неля продолжала свое серое существование, а иначе ее состояние никак назвать было нельзя, какое Двора застала в предыдущее посещение. Также по-прежнему, она продолжала ссориться с Ниной. После каждой ссоры покидала подругу, но потом мирилась, и отношения вновь восстанавливались между ними.

В теперешнюю встречу с Дворой ее отношение к переезду в Израиль резко изменилось. Неле, как когда-то в детстве, пришлось столкнуться не только с неприятием ее еврейской внешности, но и происхождения. Так скрываемые раньше антиеврейские выпады, стали открытыми и не преследовались властями. Ей стало страшно. Страшно не от того, что пропали продукты в магазинах, а от того, что ее могут убить. Ведь совсем недавно месяц назад ее, 50-летнюю женщину избили в подъезде элитного дома, и никто не пришел на помощь. В синяках и кровяных подтеках сумела вырваться из рук пьяного охранника, кричавшего ей вслед: «Наконец-то пришло время расправиться с жидами. Сейчас убежала. Потом прикончим»

Ушибы и ссадины подтвердили в поликлинике. В милиции заявление о побоях не взяли. Сказали, что должна обращаться в суд. Оказалось, что в суде, без открытия дела в милиции, никто ее заявление рассматривать не станет. Да и многие знакомые, словно сорвавшись с цепи, бросились уезжать за пределы. Поэтому новое появление Дворы в своей жизни приняла с радостью и согласием на отъезд в Израиль. С Ниной находилась в очередной ссоре, о своем решении, кроме дяди, никому сообщать не стала. Тот, таким выбором племянницы, был недоволен и тоже перестал с ней общаться. За три месяца до окончания оформления документов уволилась с работы, объяснив причину выдумкой о предложении выйти замуж и быть на содержании мужа.

Для того, чтобы продержатся до отъезда, выкупить билет на самолет и не «думать, где взять средства» Двора ей оставила значительную сумму в рублях. Ведь, кто покидал страну, с них требовали плату за отказ от гражданства. Так же необходимо было внести деньги за ремонт оставляемого жилья. Расходы выливались в крупную сумму, которой у Нели не было. Это Двора посоветовала уволиться с работы, чтобы спокойно готовиться к отъезду. Соседи по коммунальной квартире никак не могли понять, почему Неля стала распродавать вещи, мебель и прочую утварь. Им она также поведала о «своем замужестве». Жених настолько состоятельный человек, что из ее «барахла» ничего не понадобится. И «барахло» пошло нарасхват. Каждый хотел что-то купить у нее, тем более продавала очень дешево, лишь бы поскорее от всего избавиться и получить деньги.

Неля улетела в Израиль, не попрощавшись с Ниной, с двумя чемоданами. Пересылка багажа из Москвы в то время была отменена. Двора встретила ее и поселила у себя, где Неля и прожила чуть более года. Все Неле казалось странным в образе жизни Дворы и ее семьи. С каждым днем она чувствовала, что климат для нее невыносим, что очень тоскует по Москве и по Нине. Дворе ничего не говорила, но раздражение захлестывало Нелю. После окончания полугодового пособия, занялась поисками работы. Масса людей «огромным вихрем внеслась» в страну и найти какую-нибудь работу, казалось невыполнимой задачей.

Ее последняя профессия – машинистки – никому не требовалась. Как работать на компьютере – она не имела никакого представления. Да и знания нового языка у нее и вовсе не было. И находиться на иждивении семьи Дворы становилось все стыднее. Когда же нашла место уборщицы в частном доме, была несказанно рада такому везению. Старалась все делать добросовестно и тщательно, чтобы понравиться хозяевам. И преуспела, ее стали рекомендовать в другие дома. Через некоторое время Двора добилась для Нели социального жилья, маленькой комнаты. Главное недалеко от своего дома.

Но неодолимое желание вернуться в Москву, не оставляло Нелю в покое. Через два года тяжелого труда, собрав нужную сумму, ринулась в Москву. Хотела понять, так ли необходим был ее отъезд из страны, в которой прожила почти всю свою жизнь, познала горечь утраты близких людей, неудачи, но и радость, и счастье. Взяла билет на месяц, но через 10 дней почувствовала, что больше не хочет находиться в чужом теперь для нее городе и даже чужой стране. Безлюдный, город обволакивало не только серое небо, но и серые замкнутые озлобленные лица людей, встречающихся ей на улице.

Заплатив штраф за изменение даты полета, Неля вернулась в Иерусалим. Хозяева были рады, что она так быстро вернулась. Кроме того, ей начали платить пособие. В общем, она поняла, что судьбой своей довольна и первое о чем попросила Двору – устроить ее на курсы по изучению иудаизма.

– Лучше начни с посещения занятий по Торе, – проговорила Двора.

Изучая постулаты Торы Неля, наконец, почувствовала, что там говорится о ней и для нее. И больше ей не казалось, что она никчемная и никому не нужная. Ушло куда-то ощущение «своей неполноценности». Еще в те далекие годы, впервые прикоснувшись к изучению великой книги, она поняла, что люди, искренне исповедующие заповеди Всевышнего, не предадут и не унизят.

За эти двадцать лет Женщина не стала ортодоксально религиозным человеком. Хотя главные заветы – праздники и субботу, соблюдала. Здесь она ощутила свой дом.

Вся жизнь Женщины прошла перед ее глазами. Она продолжала сидеть в кресле, взор, устремленный поверх зеркала, неожиданно выхватил висящую на стене шестиконечную звезду. В лучах звезды, сверкая на солнце, купались аметисты. Внутрь украшения было вделано серебряное плато с вырезанной на нем буквами на иврите молитвы благословения дома. Столь многозначительный подарок был сделан руками Дворы. И в свое время был преподнесен на юбилей Женщины.

Она отвлеклась от своих мыслей, посмотрела на часы и поняла, что уже пора идти в синагогу, начинался праздник Судного дня. Как и в те далекие времена, когда жила в другой стране, она молельный дом не посещала. Но, раз в году, в день покаяний, словно боясь Всевышнего, обязательно находилась там. И вместе со всеми просила у Бога прощение за свершенные и несовершенные грехи.

И сейчас Женщину осенило, что ее Душа – это она сама. И что все разногласия с Душой происходили из ее разногласий с самой с собой, когда ее охватывало ощущение недовольства собой, даже ненависть к самой себе. Наконец-то она сделала необходимые шаги к своей Душе. В этих своих раскаяниях она искренне просила Всевышнего о прощении, читая псалом Давида, в котором говорилось, что «счастлив тот, чье преступление прощено. Чей грех закрыт (прощен)» и что «счастлив человек, которому Господь не вменяет вины (его) и в чьем духе нет лжи»

Да, она испытывала вину за не сложившуюся судьбу мужа и плачевный исход его жизни. Но, впервые, она также просила Господа, чтобы и его грех был прощен, потому что в этом грехе есть и ее вина. Раскаиваясь и вымаливая у Бога прощение, она почувствовала облегчение Души. Сейчас все печали и грусти, отягчавшие ее столь долгие годы, исчезали и появлялись спокойствие и умиротворенность. Наконец-то, она избавилась от обличающего, звучавшего в ней, голоса мужа. Он умолк и исчез.

Также она поняла – чтобы начать новую жизнь, надо вернуться к своему прошлому. И что только, благодаря этому, настоящее и будущее смогут укрепиться, обрести долгожданный покой. А также она поняла, что все зеленые пастбища будущего, уже находились в ее выздоравливающей Душе, жаждущей гармонии, веры, покоя, соучастия, преданности. Предавая саму себя, она присоединялась к тем, кто не хотел ничего помнить о себе. И что только память и осознание себя и своего прошлого даруют ощущение силы, становятся своеобразным стержнем, так необходимым для выживания в этом мире. Но не давала покоя и мысль – почему во всех обращениях к Всевышнему, молящиеся не говорят «Я», а только «Мы». «Мы виновными были, изменяли, обирали, порочили, поступали криводушно и преступно, злоумышляли, хищничествовали, возводили ложь, давали дурные советы, лгали… Что нам сказать перед Тобою, восседающий в высотах, и что нам поведать пред Тобою?… Ведь все сокрытое и явное Ты знаешь. Помяни нас к жизни, Царь, благоволящий к жизни, и впиши нас в книгу жизни ради Тебя Самого, Бог жизни» Так эта молитва обо всех и обо мне. Может, в этом и есть истина, что евреи, открываясь перед Богом – все пороки мира стараются взять на себя. Может быть, и в самом деле, если бы мы все вместе отвечали за одного, то не было бы в мире места для предательства, лицемерия, жажды обогащения. Скорее всего, еврей – это не состояние крови, а состояние духа, который удерживает нас на этой земле.

Еще она стала размышлять о бессмертии. В чем же оно кроется? Многие владыки хотели обессмертить себя, строя пирамиды, мавзолеи. Их бальзамировали, мумии египетских фараонов находили через тысячелетия. Да и в более поздние времена – высохшие загримированные тела других правителей становились для людей идолами.