Богатырша - Анна Эберт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так холодно… – слабый голос отвлек путника от созерцания красивого вида. Страх, на мгновение отступивший, вновь вернулся вместе с осознанием происходящего. Все это чья-то ворожба. Он осмотрелся и заметил совсем еще юную девушку. Она была наполовину погружена в воду, ее руки привязаны над головой к ветви дерева. Кожа девушки была бледна. Мокрые спутанные светлые волосы необычно короткие, едва достигали плечей. С них срывались капли воды и медленно стекали по обнаженной груди.
Во многих деревнях было распространено такое явление. Некоторые семьи, не в силах прокормить детей, отводили их в лес и оставляли на съедение животным. Особо прытких привязывали, чтобы не смогли воротиться домой. Видать, и юную девицу не обошла эта участь. Путник с трудом сдерживал гнев. Он ненавидел таких людей, которые с легкостью обрекали других на смерть, но ближе подходить к девице пока не решался.
– Помоги… пожалуйста, – простонала она.
Это точно был не упырь и не мертвяк, хотя кожа также бледна. И точно не мамуна или ведьма. В воде рождалось крайне мало тварей. И сейчас на ум приходила только одна из них. Уж лучше бы эта девица была мертвяком. Его проще убить, и путник делал это десятки раз.
– Ты как здесь оказалась? – медленно, готовый в любой момент отпрянуть путник осторожно приблизился и присел рядом с девушкой. Нужно было проверить догадку. Голос его был мягким, но достаточно высоким и не совсем естественным.
Девушка не ответила. Ее дыхание разносилось медленно, тяжелым тихим хрипом, словно она боролась за каждый вздох. Путник обнажил меч и перерезал веревки. Девушка тут же ушла с головой под воду. Пришлось окунуть руки по самые локти, чтобы вытащить ее. Путник положил ее на землю и замер, рассматривая грудь. Кожа казалась почти прозрачной, а под ней, между ребер виднелось сердце. Оно не билось. Подозрения подтвердились. Все-таки девушка уже обратилась в мавку. Путник с силой сжал рукоять меча, да так, что костяшки побелели.
– Не притрагивайся ко мне! – вдруг завопила девица и отползла к дереву, будто бы не она только что была привязана к дереву, борясь за каждый вздох. Кожу на ее ногах раздуло от воды, вены взбухли, а цвет мог бы слиться с хмурым небом. Конечности плохо слушались новоиспеченную мавку. Но ее, кажется, больше волновала оголенная грудь. Девушка неловко прикрыла ее руками, а затем разошлась кашлем, отхаркивая воду.
– Как ты здесь очутилась? – спросил путник и убрал меч в ножны.
Девица вытерла рот и недоверчиво взглянула на путника. Раздумья ее не были долгими. Она тихо ответила:
– Мы с подружкой пошли в лес по грибы, да так и не встретили ни одного грибочка. Она все выспрашивала, нет ли у меня возлюбленного. Да откуда у меня он взялся бы? Все хвостом бегают за ней! Я на фоне своей подруженьки замухрышкой кажусь. – Говорила она медленно, с надрывом, но уже не так тихо.
– К дереву тебя она привязала?
– Не знаю, – девица повернулась бочком к путнику, пряча грудь. – Вася закричала, будто бы саму смерть увидела, и куда-то бросилась бежать, а потом я почувствовала боль в голове. Очнулась уже привязанная к ветви. Долго звала на помощь, пока ты не явился.
– Вася… Василиса, значит? Да?
– Василиса, Василиса. Которая помладше будет. – Мавка схватила подвернувшуюся под руки ветку и швырнула ее в воду. – Мерзавка, бросила меня тут на произвол судьбы, а сама убежала.
Путник нахмурил брови:
– Помладше?
– У нас две Василисы на деревне. Старшей мать все муженька найти не может, а младшая – дочь мельника, вот с ней мы были. Волосы у нее еще темные-темные, видать, в роду кровь чужая примешалась когда-то.
Путник призадумался. Казалось, будто бы какое-то проклятие преследует. Что ни человек, так у него проблемы с нечистью. Прошло две седмицы, а на руках путника уже была кровь далеко не одной навьей твари. И вот перед ним еще одна, но еще не потерявшая человечности. Уж лучше бы был ничего не соображающий упырь. Их не так совестно убивать.
Другой проблемой было то, что по поверьям и рассказам обратиться в мавку могли только весной, как водоемы оттают. Сейчас же пробиралась под одежду не приятной моросью промозглая осень. Возможно, влияние возникшего мора было гораздо сильнее, чем можно было предположить. С другой стороны, путник ранее не встречал мавок, а поверья и россказни чаще всего отражают истину лишь на часть.
– Я… я хочу домой, – произнесла девушка дрожащим голосом и заплакала. Она попыталась встать, но разбухшие ноги совсем не двигались. От бессилия она всхлипывала пуще прежнего. Ноги уже слиплись между собой, а значит, обращение шло полным ходом. Еще день или два и на их месте появится самый настоящий рыбий хвост, если верить историям. Сквозь слезы молодая мавка бросала умоляющие взгляды на путника.
Послышался тяжелых вздох:
– Домой тебе уже не попасть.
– Прошу! Прошу, донеси меня! – взмолилась девица. – Хочу матушку с отцом повидать. И мерзавке Василисе все высказать!
– Не могу. Тебе там больше не место.
– Тогда останься со мной! Ты же останешься, верно? Я не смогу без тебя… – взмолилась девица и подняла на путника полные слез глаза.
Путник лишь покачал головой.
– Оставайся, – требовательно произнесла мавка. – Оставайся!
Последнее слово она прорычала. Глаза мавки широко распахнулись, глазницы налились чернотой, напоминая бездонную дыру, вены на лице взбухли и расползлись паутиной по телу. Девица с небывалой силой на одних руках стремительно подползла к путнику и дернула за плащ, да так сильно, что стянула его.
– Дак ты девица! – новорожденная мавка была столь удивлена, что отпрянула назад. И вовремя. Серебряный клинок, который рыжеволосая скрывала под плащом, просвистел совсем рядом с шеей мавки. Крупная девица, что могла сравниться телосложением с богатырями, прерывисто дышала, будто подавляя в себе внезапные эмоции, сжимала до побеления костяшек рукоять. Ее вьющиеся рыжие волосы еле достигали подбородка. Мавка с удивлением разглядывала красивый кожаный доспех, сильно утягивающий довольно пышную грудь незнакомки. Удивление быстро сменилось страхом. Чернота исчезла и вновь показались мутные серые глаза.
– Ох, прости… Я не знаю, что на меня нашло. Прошу тебя, прости! – мавка зарыдала, руками подтягивая непослушные ноги к себе.
– Не переживай. Я… Я помогу тебе. – Рыжеволосая убрала меч в ножны, отряхнула и накинула плащ, не сводя глаз с мавки. Та также не упускала из вида ни одного движения гостьи, продолжая вытирать слезы. Обе опасались друг друга, но не знали, как поступить дальше.
– Ты же из деревни у леса? – спросила девушка, глядя
