Дар полночного святого - Мила Бояджиева

— Уфф! Мне плохо… — Аня открыла глаза и попыталась улыбнуться. Ее удивило, что она ещё в состоянии испытывать боль и, оказывается, не разучилась бояться.

— Напугались, голубушка. Это нормально, — проглотите вот парочку пилюлек. Ерунда — мое личное успокаивающее. Валиум.

— Знаю, приходилось. — Аня проглотила таблетки. — Но я ведь могу уснуть?

— Сейчас вам это очень полезно. В аэропорте разбудим, не беспокойтесь.

— Поспите, Линочка, — полуобернулся к ней водитель. — Всю ответственность за общение с таможней я беру на себя. Запомнили? Молчите и все. При необходимости поддакивайте.

— Постараюсь. — Ане действительно захотелось спать.

Откинув затылок на мягкий подголовник она уснула, вероятно, довольно глубоко. Парадокс измотанной нервной системы — сон пришел в стрессовой ситуации. Сколько ночей дома на диване металась она, мечтая забыться хоть на часок. А тут — в чужой машине, с разбитой головой, в ответственной ситуации уснула, как утомившееся дитя — спокойно и глубоко.

— Давайте-ка, просыпайтесь, бодрее, дорогая моя! — Потряс её за подбородок тот, который назвал себя Игорем. — Как самочувствие? О'кей? Тогда выходите, обопритесь на мою ручку и не суетитесь. Слушайте, что я говорю и охайте.

Машина стояла у подъезда аэровокзала. Яркие огни ослепили Аню, толпа людей вызвала головокружение. Она коснулась ушиба — левый глаз затекал, ныло бедро. — «В туалет!» — вспомнила она инструкцию Алины и рванулась в сторону.

— Что? — насторожился Игорь.

— Мне надо в туалет.

— Ой, дорогая, потерпите теперь, мы же опаздываем! Столько времени из-за вас потеряли. Смотрите, регистрация давно окончилась! — Он торопливо подвел её к стойке, подал паспорта, билеты и что-то затараторил про конгресс. Его рука крепко вцепилась в Анин локоть.

Она почувствовала дурноту. Комок подступил к горлу — не хватало только вырвать прямо тут, у стойки таможни. Аня стиснула зубы и застонала.

— Потерпи, дорогая…

— Мне надо в туалетную комнату…

— Туалет будет в самолете. Спасибо, спасибо, товарищи. — Мужчина поблагодарил работников аэровокзала и крепко подхватил Аню под руку.

В сопровождении очень торопящейся девушки с флажком, они выбежали к посадочному терминалу. Девушка что-то сообщила по рации, в салоне запоздавших пассажиров встретила стюардесса и уставилась на Анино лицо. Изувеченная пассажирка в ужасе закрыла глаза…

В кресло самолета Аня рухнула не глядя, и отключилась, получая необыкновенное удовольствие от бархатной пустоты, принявшей её в свои объятия.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

1

Автомобиль въехал в ворота представительной виллы. В окнах горел свет, обнаруживая внутреннее убранство апартаментов: изящные занавеси, картины, что-то матово бронзовое, искристо — хрустальное, соответствующее понятию «роскошь».

Игорь помог Ане выйти, распахнул перед ней сплошь стеклянную двустворчатую дверь, на которой чудом держались выгнутые лебедиными шеями золотые ручки. Круглый холл обступили колонны светлого мрамора, зеркала отражали светящиеся гроздья ламп в канделябрах у подножия широкой лестницы.

Игорь, державший в руках собственное пальто и шубу Ани, вспотел здесь, в уютном уголке Западной Европы, было уже совсем тепло. Прохладную благоговейную тишину, чем-то напоминающая мавзолей, не нарушали звуки, присущие жилому помещению. Дом казался пустым. Аня застыла перед смотрящим на неё из зеркала отражением — левый глаз женщины почти скрыт набрякшим лиловым веком, в правом мечется паническая растерянность, не гнущееся колено обхватывает тугая повязка — несчастная беженка, чудом выбравшаяся из зоны военных действий.

— Это не я. И не Алина, — твердо сказала она, подводя итог самоанализу и трудному разговору в самолете, во время которого незнакомый господин пытался внушить своей спутнице мысль о помутнении рассудка.

— Ах, милая, ну что вы заладили? — Игорь повернул её к себе. — Такой пустяк — синячки, царапины. Через неделю все пройдет без всякого ущерба красоте. Отдохнете, придете в себя. Самое неприятное позади. К тому же, здесь хорошие врачи.

— Почему вы не слушаете меня?

— Потому что у вас стресс, переутомление. Потому что я отчасти виноват в этих ушибах… Потому что мне должны заплатить деньги за ваше сопровождение, черт возьми! Мне не поручали доставить в Ламюр сумасшедшую.

— В Ламюр?

— Вы не заметили, где мы приземлились и как проехали весь город? Игорь сокрушенно вздохнул. — Срочно в ванну и отдыхать!

— Я намерена поступить иначе. Где ваш шеф?

— Будет, будет. — Он посмотрел на наручные часы, и тут же издалека раздался мелодичный, раскатистый бой, словно ударили в литавры.

Из боковой арки появилась дама, похожая на депутата Госдумы — в строгом синем костюме и в очках. Она поздоровалась с прибывшими по-французски, взяла из рук гостя одежду, после чего с улыбкой подошла к Ане. Аня в недоумении посмотрела на Игоря, он кивнул и представил женщин друг другу. Причем Аню назвал просто «мадемуазель». А ей сказал:

— Это помощница шефа по хозяйственным вопросам мадам Берта Ферми. Английский знает совсем плохо, русский, вероятно, слышит впервые. Она будет заботиться о вас. Мне же пора откланяться. — Игорь забрал у мадам свое пальто и с явным облегчением кивнул Ане. — Всего хорошего, дорогая. Не раскисайте, возьмите себя в руки. Бывают переделки и покруче.

— Вы не вернетесь?

— Увы, другие планы.

— Как же я буду объясняться с ней? Мне надо срочно встретиться с шефом или кем-то из тех, кто ответственен за мой визит. Ведь некто хотел меня видеть?

— Для этого я и доставил вас сюда. Адью, уважаемая.

Откланявшись, Игорь поспешил скрыться. Женщина указала на широкую мраморную лестницу и поднялась на пару ступенек, жестом приглашая следовать за ней. Комната, в которую попала Аня, ждала гостью — здесь все располагало к удобному отдыху. Никто, однако, не стремился к встрече с прибывшей. Стало совершенно очевидно, что возлюбленного Алины пока здесь нет. Гостье предлагают отдохнуть, а утром, вероятно, состоится встреча. Алина, конечно же, уже сообщила своему Жанни о происшедшем недоразумении, и скоро все разрешится.

Сильная головная боль заставляла Аню часто прикасалась рукой ко лбу и пульсирующему ушибу. Сочувственно улыбаясь, женщина принесла ей болеутоляющее, а затем, используя жесты и английские существительные, объяснила: «Вначале ванна, потом ужин, потом сон». И показала на телефон, стоящий на тумбочке у кровати. Она предлагала позвонить. Но кому? Алине? Что происходит сейчас в Москве? Кто находится в квартире Лаури? Скорее всего — милиция.

Проглотив таблетку, Аня приняла ванну, и прилегла, закутавшись в велюровый халат, предусмотрительно оставленный на кровати. Она дремала, пока не появилась с подносом мадам Ферми. Плохо соображая что-либо, выпила теплое молоко с бисквитом. Женщина попыталась снять с кровати покрывало и протянула Ане кружевное ночное белье, но гостья не могла двинуться, снова проваливаясь в сон.

Утром, ещё не открывая глаз, она поняла, что в комнате солнечно матовый кремовый шелк задернутых штор весело светился. Так было дома — в её с Михаилом доме: мягкий зеленоватый полумрак от изумрудного бархата и пушистой лиственницы за окном. Здесь тоже воздух казался лесным — зеленый штоф мебельной обивки и верхних, изящно декорированных занавесей насыщал комнату летней свежестью. Аня вскочила и нетерпеливо отдернула шелк. Лиственницы не было. Внизу, на старательно ухоженных газонах цвели лиловые и желтые крокусы, а вместе с ними — более поздние маргаритки, веселенькие кустики розовых, малиновых, терракотовых бегоний. Тут же поднимались толстолистные кактусы и агавы, выстриженные, как цирковые пудели, кусты лавра и туи. Ах, Бог знает, что ещё цвело в этом незнакомом совсем весеннем саду, безлюдном и шикарном.

С необъяснимой легкостью на душе Аня огляделась. Заметила аккуратно разложенное на кресле белье — крошечную кружевную сорочку с длинным пеньюаром и не без удовольствия погрузилась в нежный, приятно пахнущий атлас — запах духов Алины все ещё преследовал её.

— Ах, так мы уже встаем! Поздравляю! — Осторожно приоткрыв дверь, показался солидный джентльмен в золотых очках, сером костюме, удачно и даже как-то элегантно облегавшем его массивную фигуру. — Я — доверенное лицо вашего друга и одновременно врач. У нас масса поводов для знакомства Этьен Джанкомо.

Господин говорил на английском. Аня протянула руку, смутившись от того, что принимает незнакомца в белье и не знает, каким образом представиться. Он и не ждал имени — коснулся губами протянутой кисти и обаятельно улыбнулся. — Очень приятно, мадемуазель.

Потом, как и полагается при визите врача, Аня сидела в кровати, а доктор сосредоточенно осматривал её ушибы, измерял давление, пульс, выслушал фонендоскопом и даже заглянул в горло. Все это — с внимательным выражением круглого румяного лица и нахмуренным лбом, на котором наискось аккуратно располагались редкие сивые пряди. Чем-то он напоминал того «доктора», который привел в чувство Аню по дороге в Шереметьево. Ей стало даже весело, словно начинался забавный спектакль. Во всяком случае, этот господин прекрасно говорил по-английски, Аня так же не утратила прежних навыков, и возможность объясниться наконец-то представилась. Но прерывать осмотр не стоило — она послушно следила глазами за блестящим шариком в руке доктора, касалась пальцами кончика носа, дрыгала ногой, когда молоточек стучал по коленке.